Эрвин Штритматтер - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Эрвин Штритматтер
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1984

Творчество одного из крупнейших писателей ГДР Эрвина Штритматтера хорошо известно советскому читателю. В однотомник входит психологический роман «Оле Бинкоп» — классическое произведение о социалистических преобразованиях в послевоенной немецкой деревне, весь сборник лирических новелл «Вторник в сентябре», книга автобиографических повестей «Мой друг Тина Бабе» и избранные миниатюры из сборника «Себе на утеху». Некоторые произведения публикуются на русском языке впервые.

---

У одного из них что-то случилось с ногами. Он совершил скачок назад в царство зверей: к своим деревянным башмакам он пристегивает железные когти и карабкается вверх, туда, где когда-то была верхушка дерева. Гуси ковыляют к могиле Адольфа Шедлиха, щиплют бегонии, удобряют зеленым кизяком пеларгонии: старый Адам совсем позабыл о них.

А тот, что с когтями на ногах, прикручивает к верхушке обструганного дерева фарфоровую крону. Каждые пятьдесят метров — столб, и так полтора километра, до самой деревни; старый Адам сам видел.

Два дня никого не было, а потом они вернулись по воздуху, наподобие цирковых акробатов, и теперь по лысым столбам до самого хутора протянулись две тоненькие колеи — для того, кто должен прийти.

В его лексиконе, наряду с другими новыми словечками, утвердились изоляторы. За ужином он произносит это слово громко, во всеуслышание. Семейство дивится. Изоляторы, конечно, можно было бы назвать руками столбов, которыми лысые сосны протягивают друг другу провода. Но ведь каждое новое изобретение обогащает словарную копилку человечества новыми словами и понятиями, и кто чурается их, кажется смешным. Ну можно ли назвать электричество каким-нибудь из уже имеющихся слов, какой-нибудь светоносной силой?

Он крепко заинтересовался электрическими проводами. Когда линию тянули в деревню, его это не трогало: деревенские и без того любили поважничать — и то у них, и се. Что ж, торчать, что ли, под окном какого-нибудь толстосума и таращиться на яркий свет? А теперь деревенские уж не смогут дразнить хуторских керосинными душами. Старый Адам проникся уважением к новому правительству.

Три дома, четыре сараям — вот и весь хутор. К каждой постройке спереди приштукатурили по паре изоляторов. Два дня спустя все дома оказались соединены проводами, связаны друг с другом, как собаки в своре.

Приезжие ползают по чердакам, орудуют в комнатах. У дома появились железные внутренности. Трубки из белой жести спускаются по стенам, извиваются в углах и кончаются посреди потолка. Из этих жестяных трубок в ожидании ламп наподобие развязанных шнурков свешиваются оплетенные провода.

Корявым большим пальцем он нажимает на выключатель, и лампочка вспыхивает. Случилось нечто чрезвычайно важное: два нервных волокна связали хутор с большим миром, и старый Адам верит в свет.

Вечером в комнатах безбожно светло. Они еще раз зажигают керосиновые лампы и устраивают соревнование. Керосиновые лампы горят на всю катушку, аж коптят, но за маленькой электрической лампочкой им не угнаться. Темно-желтая уютность керосинового света уже никого не привлекает. Уютность — это просто-напросто недозрелая яркость, сопровождаемая запахом керосина. Электрическая лампочка — это солнце в доме, она побеждает. Внук считает волосинки на тыльной стороне ладони. Дочь находит, что не мешало бы заново побелить стены. Зять, экзаменуя новый свет, читает книгу о дизельных тракторах. Старый Адам с карманными часами в руках стоит перед счетчиком, пытаясь установить, сколько минут в киловатт-часе, шестьдесят или сколько-нибудь еще? От такого обилия света все здесь в хуторе немного ошалели.

Загадочная сила вливается в дом, но, пока нажатием на выключатель не впустишь ее в лампу, она никак не дает о себе знать. Что делает она, когда неподвижно таится в проводах? Хуторским ребятишкам охота потрогать ее. Вооружившись мокрой подпоркой для фасоли, они отправляются на гору к кладбищу. Шедлих-внук дотрагивается до провода.

— Ну как?

— Похоже на музыку.

Теперь очередь Адама-внука, но он ничего не слышит. Он туговат на ухо, ему надо бы дотронуться до обоих проводов сразу, подсказывают ему; он так и делает. Сыплются искры, зеленые, желтые, позже внук уверял, что были и красные. Подпорка летит в траву, а Адам-внук лежит рядом с обожженными ладонями. Ребята убегают; старик спешит на место происшествия, и на одолженной у Пфуля лошади мальчишку, потерявшего от страха дар речи, увозят в районную больницу.

Когда человеческие изобретения из-за неправильного с ними обхождения обращаются против человека, он предает их проклятию. Первый человек, Уран, проклял плененный им огонь, когда обжег на нем руки. Старый Адам не проклинает; он вспоминает свое детство.

Стояла осень, было уже холодно, они пасли коров деревенских богачей, развели костерок и грелись. Мальчишки соревновались, кто из них дольше выдержит над огнем. Он был самым маленьким, хотел показать себя и торчал над огнем, пока не затлели штаны. Он помчался сломя голову, и от ветра штаны занялись по-настоящему. Потом он лежал в траве, а остальные тушили пламя, посыпая ему задницу землею с кротиных куч. Остались ожоги, хотя их и не видно под штанами.

Но и когда внук выздоровел, дед все равно не смог добиться от него, что же за штука такая — электричество.

По весне он помогает Грете Блюме пилить на зиму дрова, а в эту пору и во вдовьих глазах отражаются цветущие черешни. Грете Блюме, повязавши фартук в огненно-красную клетку, ведет разговор о мужчинах из соседних деревень, которые хотя и в летах, но вот нашли же в себе силы и женились снова. Она не просто вдова, она еще и бригадир женской бригады и даже активистка — и к этим новым словам привык старый Адам, — но поддаваться весенним соблазнам ему не с руки. Помочь он поможет, но ничего сверх того его дочь не потерпит. Она человек морали и следит за тем, чтобы он хранил верность ее матери, а кроме того, если у отца что-нибудь переменится, кто станет вести домашнее хозяйство?

Однажды вечером внук заявил: «Грете Блюме варит картошку на электричестве». Для старого Адама это все равно, что для космонавта какая-нибудь новость о Луне.

Грете Блюме демонстрирует ему свою электроплитку: раскаленные проволочки, тоненькие, как перышки в пуховике. Он видит, как колесико счетчика крутится так стремительно, будто загорелось четыре или даже еще больше ламп. — «Ну и влетит тебе все это в копеечку», — говорит он.

Грете Блюме дуется: в этом не было бы необходимости, если бы в доме было кому растопить печь, пока она не вернулась с работы. Но исследователь занял электрическим током. Значит, если его пропустить через спиральные проволочки, он превращается в жар бел пламени и даже способен заменить в доме мужчину. Пройдет время, и эта мысль уже не будет казаться ему столь забавной.

Вместе с электричеством на хутор пришли и другие чудеса: последние известия, радиопостановки, лекции и прогнозы погоды. Их вылавливали из воздуха при помощи специального аппарата и растянутой проволоки. В каждом доме свой аппарат — слушай, сколько хочешь.

До самой войны только у одного человека на хуторе был радиоприемник. Электричество для него он привозил из велосипедной мастерской, что в соседней деревне, в четырехугольной стеклянной банке из-под консервов.

Адольф Шедлих становился на свободном месте перед большим дровяным сараем и, сложив ладони рупором, кричал: «Приглашаются все! Речь фюрера!»

В один прекрасный день, закусывая в лесу, они поссорились. «Это только стаду нужен вожак, а у людей есть здравый смысл, и они могут договориться, куда идти», — сказал старый Адам.

Это были неподобающие речи для бригадира лесорубов, и на эту должность назначили Адольфа Шедлиха. А потом как раз стряслось то самое несчастье в лесу, и Шедлих уверял, что это провидение покарало старого Адама.

Шедлих ушел добровольцем на фронт, и, когда в свой первый отпуск он расхаживал по хутору, на рукаве его землисто-серого мундира одиноко красовался серебряный шеврон. — «Забыли уж, как и честь отдавать?» — орал он на колченогого Адама.

Шедлих отправился с визитом к главному лесничему, и легавая укусила его за ляжку. Рана была болезненная, но Шедлих повел себя героем и только махнул рукой. Собака начальника есть собака начальника.

Фронт был тогда еще далеко, и Шедлиху пришлось ехать долго. Бешенство растекалось у него по жилам и выплеснулось наружу, когда на одной из станций под ноги ему упал мешок с почтой. В ярости он вцепился в мешок зубами, был задержан и в соответствующем фронтовом заведении укусил полковника и еще одного начальника. Это был конец! В черном деревянном мундире, лишь кое-как пригнанном к его фигуре, он вернулся на хутор и был похоронен на обсаженном елями кладбище. Это случилось в те времена, когда электрический ток на хутор еще возили в стеклянных банках.

Старый Адам слушает научные передачи и каждый раз бывает разочарован, потому что никак не может узнать, что же такое электрический ток. Он переключается на газету, раздел «Наука и техника». Дочь начинает беспокоиться: уж не ищет ли отец брачных объявлений? Он с досадой отбрасывает газету, ворча на редакторов, которые неизвестное предполагают известным и объясняют известное.

Когда какая-либо сила еще только-только входит в жизнь, она некоторое время проявляет себя лишь от случая к случаю. Это скучные места в наших рассказах. Пропустим их и перенесемся сразу во времена больших перемен.