К. Уилсон - Пурпурные крылья

• Название: Пурпурные крылья
• Автор: К. Уилсон
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Таня Уильямс работает в офисе окружного прокурора Манхэттена, оказывая помощь женщинам, подвергшимся насилию в семье. Она также своевольна и не хочет любовных трудностей в своей жизни, после того как обожглась на отношениях со своим бывшим, который теперь женат на ее сестре. Но затем она встречает Алека Вульфа, и под напором страсти, которую распаляет в ней взгляд его изумрудных глаз и чувственные прикосновения, ее неприступные стены начинают рушиться. С каждым взглядом он вызывает все больший интерес, и с каждым поступком она все больше к нему привязывается. Таня начинает менять свое мнение о личностных взаимоотношениях с мужчинами.

Алек Вульф — уникальный вампир среди себе подобных. Помимо того, что он древний, он также является наследником престола. Таня — его родственная душа, вторая половинка сердца. Он любил и терял ее столетиями. В последний раз у Алека ее отнял его дядя, но он и до этого неоднократно беспомощно наблюдал, как она умирает у него на руках, поскольку отказалась принять его темный дар. Теперь зло, которое ее похитило, возвращается. Сможет ли Алек помочь Тане, пробудив ее воспоминания из прошлых жизней, и вновь завоевать ее доверие и любовь, пытаясь победить зло?

Сумеют ли Алек и Таня, в конечном счете, вместе продолжить свое существование? Примет ли она его дар бессмертия, или его дядя вновь похитит ее, уничтожив этим Алека? В опасности не только любовь Алека: он знает, что если проиграет эту битву, — мир, каким они его знают, перестанет существовать. Если его злобный дядя захватит трон, все станут рабами короля вампиров.

---

— Таня.

Широкая улыбка пропала с ее лица, откашлявшись, она ответила:

— Да?

— Ты забываешь, что я слышу тебя.

«Полцарства и коня за равнодушие и бесстрастность», — подумала она.

Таня встретила его проницательный нефритовый взгляд.

— Для начала, позволь мне объясниться. Я покинула бал, потому что была сыта по горло всеми тайнами и недоговорками, которыми ты кормил меня.

— Я собирался рассказать тебе всю правду той ночью на балу.

— Знаю, но я убежала, как идиотка. Прости меня, Алек.

— Я тебя прекрасно понимаю. Я человек, которого нелегко познать.

— Невозможно познать.

— Это составляющая часть моей сущности.

— Это послужит причиной моего следующего вопроса. Скажи мне, пожалуйста, что ты сделал той ночью с мужем Лидии Клайн?

— Таня, ты видела, что я сделал.

Девушка закусила губу и уставилась на свои руки.

— Я была в полуживом состояние, помнишь?

— Ты. Видела. Что. Я. Сделал, — произнес Алек, четко разделяя слова. — Разве не поэтому ты здесь?

Они пристально смотрели друг на друга; в его глазах читалась такая откровенная потребность в ней, что у нее аж перехватило дыхание. Казалось, его глаза говорили: доверься мне, не презирай меня и не бойся. В ее глазах тоже читалась потребность в нем, но с примесью настороженности. Однажды она доверилась, а затем ее предали.

Как же ей поступить с ним? Он имел полное право быть осторожным. Она нанесла ему глубокую рану. Какую пару они составят? Они оба были уязвлены и нуждались в эмоциональной поддержке, но они очень сильно стараются избежать ошибок, чтобы понять, чего хотят. Несмотря на всю его замкнутость, ей нужно было знать, что произошло в ту ночь.

— Ты… вампир?

Он поднял бровь.

— Как ты пришла к такому выводу?

— Ты загипнотизировал Хуана. Ты спрыгнул с моего балкона. — Задумавшись на мгновение, она вспомнила случай на Саут-стрит в Морском порту. — Ты загипнотизировал меня, точно так же как и Хуана.

— Ты помнишь Морской порт?

— Я вспомнила.

— Жизнь вампира в Нью-Йорке становится довольно проблематичной: наивные непорочные девы встречаются все реже, — пошутил он. — Единственной девой, которой бы я хотел обладать снова и снова — это ты.

Теперь настал ее черед изумленно приподнимать бровь.

Как известно, вампирам для полного счастья требуется хлебнуть слишком много крови.

— Алек, ты когда-нибудь убивал из-за крови?

— Смертная, ты так глупа.

— Как и ты временами.

— Я не святой, но мне никогда не доводилось убивать невинных. К тому же, тюрьмы переполнены преступниками, благодаря которым можно откормиться на убой. Дымные пабы битком набиты негодяями. — Он усмехнулся, впервые показав клыки. — Мы, жизнелюбивый и идущий в ногу со временем народ, как и люди. Помимо прочего, к нашим услугам банки крови. А некоторые из нас имеют даже доноров.

— У вас есть люди, которые снабжают вас своей кровью?

— Верно.

— А как же здоровье ваших «подрядчиков»?

— Доноры проходят тщательную проверку.

У нее имелось столь много незаданных вопросов, на которые ей хотелось бы получить ответ. Это было пугающе и в тоже время увлекательно. Должно быть, он очень много знает о мире.

— Ты… ешь каждый день?

— Я кормлюсь раз в неделю, — вздохнул он. — У меня такое чувство, что я нахожусь на собеседование.

— Извини, у меня накопилось много вопросов.

— Брось, мне это нравится.

Взглянув на него, она прикусила губу и громко выдохнула:

— У тебя никогда не возникало желания кормиться от меня.

Он выпрямился, пристально вглядываясь в глубину ее глаз, а затем наконец ответил:

— Всякий раз, видя тебя, размышляя о тебе, — он обхватил ее лицо ладонями. — Мне хочется попробовать тебя.

— Что же мешает тебе?

— Я предпочел бы иметь на то твое разрешение.

Прошла минута или две, он убрал руки от ее лица.

— Неужели я внушаю тебе ужас, Таня?

Она не могла разобраться в своих чувствах. Таня, понимала, что увлечься таким мужчиной как он, на нее не похоже. И смягчаться от его взгляда или прикосновений, ей тоже было не свойственно.

— Я так запуталась. Ведь ты вампир и мне следует тебя бояться, не правда ли? Мне сию же минуту следует припустить без оглядки к метро и придумать, как сменить замки на входной двери.

— Запорами меня не удержишь.

— Ты можешь проходить через запертые двери?

Он неожиданно обезоруживающе улыбнулся:

— Легко.

— Здорово.

— Таня, скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь?

Она отвела взгляд от его лица к окну.

— По правде сказать, ты меня не пугаешь. — Алек осторожно повернул ее голову, так чтобы было видно лицо. — Я чувствую обратное: мне с тобой спокойно. Странное и в тоже время изумительное чувство.

— Я надеюсь, что это никогда не изменится.

— Возникало ли у тебя желание укусить меня, когда я находилась в твоем доме?

— Я не стану тебе лгать. Я хотел тебя каждую минуту, что провел рядом с тобой. Уверен, что ты это помнишь.

Она отлично все помнила. Сражение с ночной сорочкой, шелковые боксеры, — еще бы! Она отлично все помнила.

— Ты хотел меня или ты хотел кормиться от меня?

— Жажда крови и вожделение всегда взаимосвязаны. Одно немыслимо без другого.

— Почему?

— Это довольно интимное действо.

— Ты испытываешь страсть к своим дарителям?

— Я принимаю меры и держу эмоциональную дистанцию.

— Что ж, это будет интересный опыт.

Сам воздух наэлектризовался после этого высказывания. Сквозь высокие окна она видела модниц на высоких каблуках и мужчин в полуботинках спешащих неизвестно куда. Мимо мчались такси, в то время как дождь стучал в окно. Внутри потрескивал огонь, окутывая их теплом, а взгляд Алека согревая, обволакивал ее.

Неожиданно, он резко наклонился к ней, упершись руками в колени. Его нос оказался в дюйме от нее. Его взгляд остановился на ее губах.

— Это провокационное заявление, — его теплое, свежее дыхание скользнуло по ее векам.

Таня почувствовала легкую дрожь в его руках. Связывающие их узы возникли задолго до их рождения, а теперь они жаждали укрепить их через физическую и кровную связь. И неукоснительная убежденность в их укрепление была сильна с обеих сторон.

— А почему бы и нет? — она играла с огнем. Но где-то в глубине души, она знала, что ничего ужасного не случиться, если он укусит ее.

— Я бы охотно так и поступил, если бы мне не претило это отвратительное, общепринятое понятие, о так называемой «абсолютной свободе человеческой воли».

— В сущности, я предлагаю себя на блюдечке с голубой каемочкой.

— Я хочу этого не меньше тебя, — перебил он Таню. — И ты заблуждаешься, мы знаем друг друга гораздо лучше, чем ты думаешь.

— До того дождливого октябрьского дня мы никогда не встречались.

Он резко отдернул ладони от ее лица. Утрата тепла его прикосновений была настолько болезненна, что в груди возникло тягостное ощущение пустоты.

— Ты уверена в этом?

Ее пронзило смутное предчувствие.

— Более чем, — заявила она, встав с кушетки и присоединившись к нему у камина.

Он небрежно пожал плечами, словно все что она говорит не имеет значения.

— Ты когда-нибудь покупала такие большие разноцветные губки, а потом разрезала напополам? Если ты используешь половинку губки, ты никогда толком ничего не отмоешь. Ты только напрасно потратишь усилия, губка становится бесполезной.

— Да, от нее уже никакого проку.

— Две половинки единого целого, — произнес он, убирая косички с ее лба. — Это то, кем являемся мы.

Таня зачаровано смотрела на огонь, перед ней промелькнуло воспоминание: летящие комки грязи, стук копыт, пологий холм, поросший травой. Она услышала смех. Длинный черный плащ, трепещущий на ветру, развевающиеся на ветру косы и царственного вида мужчина с длинными черными волнистыми волосами.

— Мне раньше часто снились сны о том, как я скачу на лошади. Я с кем-то смеялась и шутила. — Таня не знала, откуда взялись эти сны, но в ее жизни не случалось ничего подобного, и она не могла понять подоплеки этих видений.

— Продолжай.

— Я ехала верхом на белой лошади, а рядом со мной на вороном коне скакал мужчина. Я была безмерна счастлива. Я чувствовала себя свободной. Да и мужчина, с которым я скакала, тоже казалось, испытывал чувство внутреннего довольства. Ветер раздувал мне волосы, воздух был чист и прозрачен, а вокруг было очень много деревьев. Вот и все, что я помню.

— Раньше, мы с тобой наперегонки скакали по вересковым пустошам Шотландии.

Таня задрожала:

— Разве это был не просто сон?

— И да, и нет.

— О, Боже! Мне нужно присесть.