Андрей Ланьков - Август 1956 год. Кризис в Северной Корее

• Название: Август 1956 год. Кризис в Северной Корее
• Автор: Андрей Ланьков
• Жанр: История

КНДР часто воспринимается как государство, в котором сталинская модель социализма на протяжении десятилетий сохранялась практически без изменений. Однако новые материалы показывают, что и в Северной Корее некогда были силы, выступавшие против культа личности Ким Ир Сена, милитаризации экономики, диктаторских методов управления. КНДР не осталась в стороне от тех перемен, которые происходили в социалистическом лагере в середине 1950-х гг. Преобразования, развернувшиеся в Советском Союзе после смерти Сталина, произвели немалое впечатление на северокорейскую интеллигенцию и часть партийного руководства. В этой обстановке в КНДР возникла оппозиционная группа, которая ставила своей целью отстранение от власти Ким Ир Сена и проведение в КНДР либеральных реформ советского образца. Выступление этой группы окончилось неудачей и вызвало резкое ужесточение режима.

В книге, написанной на основании архивных материалов, впервые вводимых в научный оборот, рассматриваются драматические события середины 1950-х гг. Исход этих событий во многом определил историю КНДР в последующие десятилетия.

---

Кстати говоря, большие изменения в карьере Ким Ён-чжу, ранее ничем себя не прославившего, тоже были признаком новых времен. К началу 1959 г. брат Ким Ир Сена уже был заместителем заведущего орготделом ЦК ТПК, то есть вторым человеком в учреждении, которое ведало назначениями на высшие партийные посты (а косвенно — на все руководящие должности в стране). С 1961 г. Ким Ён-чжу стал членом ЦК ТПК, а потом даже некоторое время рассматривался как вероятный преемник Ким Ир Сена в случае преждевременной смерти последнего. Только в начале 1970-х гг., когда старший сын Вождя Ким Чжон Ир достиг того возраста, в котором его уже можно было рассматривать как потенциального преемника, Ким Ён-чжу бесследно исчез с политической арены. Как впоследствии выяснилось, он провел последующие годы в комфортабельной ссылке, и вновь был допущен в политику уже в 1990-х гг., в символическом качестве «ветерана-революционера».

В марте 1958 г. в Пхеньяне была созвана Первая конференция ТПК. В соответствии с Уставом ТПК, который в целом копировал Устав КПСС, партконференция представляла собой нечто вроде «малого съезда партии». Она созывалась в период между съездами в том случае, если возникала необходимость провести обсуждение неотложных партийных и государственных вопросов. Периодичность проведений конференций партийным уставом специально не оговаривалась, так что решение о проведении следующей конференции целиком зависело от ЦК. На практике в социалистических странах партийные конференции являлись достаточно редким явлением, и КНДР не являлась исключением. За все время существования ТПК состоялось только две партийные конференции.

Как правило, решение о созыве конференции свидетельствовало о том, что партия и государство испытывают какие-то проблемы. Не была исключением и первая конференция ТПК. От других схожих мероприятий конференцию отличало слабое освещение ее деятельности в средствах массовой информации. В социалистических странах любое крупное партийное мероприятие всегда сопровождалось шквалом официальных отчетов о «небывалом воодушевлении», якобы охватившем все население страны, и о связанных с этим воодушевлением трудовых подвигах. Практически обязательной была публикация выступлений участников такого собрания — хотя на деле все эти выступления были стандартны и готовились по одному и тому же шаблону. Во время партийных съездов и конференций официальная пресса (в общем-то, тавтология, так как никакой другой прессы попросту не существовало) выпускала специальные номера, включавшие в себя весь этот обширный материал. Такова была установившаяся советская традиция, которой следовали и во время третьего съезда ТПК в 1956 г. Однако первая конференция ТПК освещалась прессой совершенно иначе. После ее открытия на первой странице «Нодон синмун» был помещено лишь краткое официальное сообщение о начале работы конференции и некоторые ее материалы, но три четверти статей номера с конференцией связаны не были! Также не были опубликованы а газете и тексты выступлений делегатов (что нарушало сложившуюся традицию). На страницах «Нодон синмун» появились лишь два основных доклада, с которыми выступили Ли Чон-ок («Ли Ден Ок» в советской массовой печати) и Пак Кым-чхоль.

В официальной повестке дня конференции числилось два вопроса. Во-первых, конференции предстояло утвердить первый пятилетний план. В соответствии с советской традицией долгосрочные планы развития экономики нуждались в формальном одобрении правящей партии. Обычно такое символическое одобрение давалось съездом партии, но и использование конференции в такой роли было вполне допустимым. Доклад по этому вопросу делал Ли Чон-ок, молодой технократ, только что вставший во главе северокорейской экономики (и удерживавший эту позицию вплоть до начала 1980-х гг.). Ли Чон-ок выступил на конференции с очень длинной и довольно скучной речью, полной экономических данных и прогнозов[335].

Однако главным вопросом была «борьба против фракционеров», и именно кампания по борьбе с оппозицией и была истинной причиной созыва конференции. Конечно же, от делегатов не ждали «обсуждения» сложившейся ситуации — все они были «осведомлены» о преступлениях своих прежних товарищей и начальников и всячески демонстрировали свою преданность Ким Ир Сену, осуждая поверженных лидеров. Именно о деятельности фракционеров шла речь во втором из опубликованных выступлений — в пространном докладе Пак Кым-чхоля. Доклад этот назывался «О дальнейшем укреплении партийного единства и солидарности». Пак Кым-чхоль начал свое выступление с тогда еще обязательного упоминания «нерушимого единства великого социалистического лагеря, руководимого Советским Союзом», а также произнес ритуальный панегирик мудрости Ким Ир Сена, возглавляющего «главные силы корейских коммунистов». Затем Пак Кым-чхоль перешел к основной теме — преступлениям злобных фракционеров. В начале своего доклада он кратко изложил историю антипартийных группировок в ТПК. Сначала он упомянул о «шпионах американского империализма» Пак Хон-ёне и Ли Сын-ёпе, потом — о Хо Ка-и и Пак Ир-у, которые были «фракционерами и сторонниками теории индивидуального героизма» (кор. кэин ёнъунъчжуыйчжа), и, наконец, перешел к Чхве Чхан-ику, Пак Чхан-оку и их сторонникам.

Следуя новыми обвинениями в их адрес, он заявил: «Стало очевидным, что клика Чхве Чхан-ика не только совершала антипартийные раскольнические действия, но, пошла по пути предательства революции». Однако обвинения были весьма расплывчатыми — членам оппозиции вменялся «сговор с врагами», «пропаганда свободы деятельности фракций» и т. д. По словам Пак Кым-чхоля, «воспользовавшись тем, что партия испытывает немалые трудности и во внутренней, и во внешней политике, оппозиционеры дошли до того, что открыто предали партию и революцию, составив антипартийный заговор». Впрочем, некоторые из сделанных Пак Кым-чхолем замечаний проливали свет на требования оппозиции. Пак Кым-чхоль утверждал, что «Чхве Чхан-ик и его сторонники-фракционеры преступали законы народной демократии под прикрытием "прав человека" и "уважения к законам", чтобы освободить контрреволюционные элементы, понесшие заслуженное наказание по приговору народного суда». В этом случае речь явно шла о предпринятой оппозиционерами попытке ограничить размах политических репрессий. В то же время Пак Кым-чхоль не выдвинул против оппозиционеров обвинений в подготовке военного переворота, хотя известно, что их высказывали другие делегаты конференции. Как уже говорилось, речи делегатов в то время не были опубликованы «Нодонсинмун» (даже выступление самого Ким Ир Сена увидело свет гораздо позже). Впрочем, в заявлении об «антипартийном заговоре», который якобы организовали Чхве Чхан-ик, Пак Чхан-ок и их сторонники, можно было увидеть и намек на еще более серьезное обвинение в подготовке вооруженного мятежа.

Мы можем предполагать, что причиной этого необычно сдержанного освещения работы конференции в печати, а также попытки представить ее как мероприятие, посвященное главным образом экономическим вопросам, могло быть именно стремление не привлекать излишнего внимания к «фракционному вопросу». Такой подход мог быть санкционирован самим Ким Ир Сеном. Во всяком случае, незадолго до начала конференции Нам Ир сказал советскому дипломату, что «[в]опрос о фракционерах [на конференции] займет небольшое место»[336]. Вряд ли это было действительно так,

поскольку нападки на реальных и мнимых сторонников оппозиции составляли значительную часть выступлений на конференции, но власти, несомненно, пытались убедить широкие массы и особенно иностранных наблюдателей в том, что «фракционный вопрос» на конференции не имел большого значения. О причинах такой скрытности можно только догадываться. Возможно, Ким Ир Сен боялся, что слишком прямая атака может неблагоприятно сказаться на внутренней политической стабильности, или на столь важных для Северной Кореи взаимоотношениях с СССР и Китаем.

Неопубликованные речи участников конференции были полны выпадов против «предателей» и «заговорщиков». По данным Ким Хак-чжуна, главной мишенью нападок был Ким Ту-бон, присутствовавший в зале заседаний и вынужденный выслушивать бесконечные обвинения со стороны своих бывших товарищей. При этом часть обвинений носила весьма личный характер. В частности, как утверждает Ким Хак-чжун, на конференции утверждалось, что Ким Ту-бон нелегально доставал афродизиаки и сексуальные тонизирующие средства, поскольку его новая жена была гораздо моложе его[337]. По данным советского посольства, против Ким Ту-бона были выдвинуты и более серьезные обвинения. Один из основателей корейского коммунистического движения был объявлен шпионом и вредителем (впрочем, в те времена такова была обычная судьба многих основателей сталинистских партий, попавших в жернова созданной ими системы). Во время работы конференции два ее участника сообщили Е. Л. Титоренко о том, к каким замечательным открытиям пришли северокорейские руководители в ходе расследования деятельности бывшего главы северокорейского государства: «Как сейчас установлено, Ким Ду Бон (Ким Ту-бон. — А. Л.) никогда не был коммунистом. Он — националист. В период, когда Ким Ду Бон был руководителем "Корейской лиги национальной независимости", он участвовал в убийствах китайских коммунистов, жил на средства Чан Кайши»[338].