Андрей Ланьков - Август 1956 год. Кризис в Северной Корее

• Название: Август 1956 год. Кризис в Северной Корее
• Автор: Андрей Ланьков
• Жанр: История

КНДР часто воспринимается как государство, в котором сталинская модель социализма на протяжении десятилетий сохранялась практически без изменений. Однако новые материалы показывают, что и в Северной Корее некогда были силы, выступавшие против культа личности Ким Ир Сена, милитаризации экономики, диктаторских методов управления. КНДР не осталась в стороне от тех перемен, которые происходили в социалистическом лагере в середине 1950-х гг. Преобразования, развернувшиеся в Советском Союзе после смерти Сталина, произвели немалое впечатление на северокорейскую интеллигенцию и часть партийного руководства. В этой обстановке в КНДР возникла оппозиционная группа, которая ставила своей целью отстранение от власти Ким Ир Сена и проведение в КНДР либеральных реформ советского образца. Выступление этой группы окончилось неудачей и вызвало резкое ужесточение режима.

В книге, написанной на основании архивных материалов, впервые вводимых в научный оборот, рассматриваются драматические события середины 1950-х гг. Исход этих событий во многом определил историю КНДР в последующие десятилетия.

---

С 3 по 5 декабря 1957 г. в Пхеньяне проходил расширенный Пленум ТПК. Вскоре один из его участников (им снова оказался Пак Киль-ён) сообщил о пленуме советскому дипломату[329]. Это было многочисленное собрание, так как помимо собственно членов ЦК в нем принимало участие необычно большое количество специально приглашенных партработников, так что на пленуме присутствовало до полутора тысяч функционеров — фактически все высшее руководство страны. Ким Чхан-ман снова рассказал о московской встрече Ким Ир Сена и Мао Цзэдуна и об извинениях Мао. Затем Ко Пон-ги, сторонник Чхве Чхан-ика, к тому времени уже несколько месяцев находившийся под домашним арестом, выступил с речью, «вскрывающей» и «разоблачающей» планы «августовской оппозиции». До опалы Ко Пон-ги занимал должность первого секретаря пхеньянского горкома ТПК, традиционного оплота яньаньской фракции. Несомненно, что его выступление было составлено властями или, по меньшей мере, отредактировано ими (как открыто заявил своему советскому собеседнику Пак Киль-ён), и поэтому представляет гораздо больший интерес как пропагандистский трюк, а не как свидетельство о реальных планах оппозиции. Ко Пон-ги рассказал, что оппозиция собиралась назначить новым Председателем партии Пак Ир-у, а его заместителями — Чхве Чхан-ика, Пак Чхан-ока и Ким Сын-хва. В первый раз в числе активных участников заговора, а не просто как сторонник оппозиции, был упомянут Пак Ый-ван, заметный член советской фракции. Как мы уже говорили, в документах посольства нет никаких подтверждений того, что Пак Ый-ван знал о заговоре, хотя нет никаких сомнений, что его отношение к Ким Ир Сену было достаточно негативным (как мы помним, именно он пытался в апреле 1956 г. поговорить с JI. И. Брежневым о ситуации в КНДР).

Пан Хак-се, министр внутренних дел и руководитель всей северокорейской системы спецслужб, заявил, что оппозиция планировала поднять в стране вооруженное восстание. По нашим данным, именно тогда в документах посольства впервые появились такие обвинения, которым скоро предстояло стать официальными. Вслед за этим начались традиционные покаянные выступления остальных членов оппозиции. Единственным исключением стал Пак Ый-ван, со своей обычной прямотой и мужеством отрицавший все обвинения. Когда Ким Чхан-ман завизжал: «Ты — Иван! Иван!» — намекая на его русские корни, Пак Ый-ван просто покинул помещение (фактически подписав себе смертный приговор — который, впрочем, ожидал бы его в любом случае). Другой жертвой был Ким Ту-бон, недавно смещенный с поста главы северокорейского государства. Пожилой интеллигент и ученый был впервые публично (или почти публично, так как все происходило на закрытом собрании высших партийных функционеров) обвинен в причастности к оппозиции. Ким Ту-бон покорно «осознал свою вину перед партией», хотя и использовал при этом весьма расплывчатые выражения. В число известных политиков, подвергшихся критике на пленуме, попал и Ким Чхан-хып, бывший министр связи, заклейменный самим Ким Ир Сеном как «предатель рабочего движения»

(более о его грехах ничего на настоящий момент неизвестно, и остается неясным, чем был вызван этот приступ высочайшего гнева в адрес министра)[330].

Ораторы настаивали на суровом наказании для оппозиции, и иногда давали волю своей фантазии. Как впоследствии рассказывал участник пленума: «Председатель парткома Понгунского химзавода, например, заявил, что рабочие завода требуют, чтобы всех фракционеров бросили в кипящий карбидный котел, где температура кипения две тысячи градусов!»[331] Похожие живописные угрозы приверженцев Ким Ир Сена звучали и в печати, а следы их заметны и в более поздних публикациях. Так, авторы коллективной «Общей истории Кореи» в 1981 г. писали: «Рабочие Кансонского сталелитейного завода, так же как весь рабочий класс нашей страны, требовали, чтобы фракционерские ублюдки были отданы им, чтобы [они могли] разрезать каждого из них на куски»[332]. Вновь назначенный министр юстиции Хо Чжон-сук избежала столь готических образов и просто предложила, чтобы «…фракционеров судил народный суд». Ее пожелание, как мы увидим, вскоре было претворено в жизнь, хотя и не в классической для сталинизма форме показательного публичного судилища.

Декабрьский (1957) пленум официально отменил недолговечные сентябрьские решения. С этого момента чистки, направленные против действительных или потенциальных сторонников оппозиции получили официальное одобрение и безусловную поддержку высших властей. Ким Чхан-ман убеждал в своей речи на пленуме: «Это было проявление великодержавного шовинизма со стороны большой нации к малой. У нас были и есть люди, продолжал Ким Чан Ман, — любители прилета самолетов, имея в виду приезд товарищей Микояна и Пын Дэ-хуая в сентябре прошлого года. Мы этих людей знаем, пусть они выступят здесь на пленуме. Они не ориентируются на свою партию, а слепо верят другим. Напрасно они ждут прилета самолетов, больше их не будет»[333]. Фразу Ким Чхан-мана про самолеты — действительно хлесткую — запомнили многие участники. Такой подход полностью противоречил прежней доктрине, которая уделяла особое внимание интернационализму и подчеркивала особую роль «братских стран». Эта речь также свидетельствовала о грядущих переменах в политике Северной Кореи. Замечание Ким Чхан-мана было умелым риторическим приемом, хотя в нем могла содержаться и фактическая неточность, ведь, как мы помним, В. В. Ковыженко сообщил, что Микоян и Пэн Дэ-хуай в сентябре 1956 г. приехали в северокорейскую столицу на поезде. Тем не менее Ким Чхан-ман оказался прав относительно «самолетов» с закордонными визитерами. Времена менялись, и Ким Ир Сен быстро становился неоспоримым хозяином ситуации в Северной Корее.

Декабрьский пленум стал сигналом к новой волне репрессий. Одновременно произошло дальнейшее усиление контроля государства над обществом. В конце 1950-х гг. уже упоминавшееся массовое перемещение «ненадежных элементов» достигло своего пика. Десятки тысяч людей, главное или даже единственное преступление которых состояло в том, что их дед был землевладельцем, или в том, что у них имелись близкие родственники на Юге, в насильственном порядке переселялись из городов в сельскую местность. Вдобавок репрессии пошли вглубь, затрагивая уж не только пхеньянскую верхушку, но и более глубокие слои корейского общества: жертвами репрессий становилось все большее количество низовых кадровых работников и рядовых членов партии, а также совершенно аполитичных беспартийных.

После декабрьского пленума значительно изменилось и описание «августовского инцидента» в официальной прессе. Заговорщики изображались теперь не только как раскольники, но и как предатели, планировавшие вооруженный мятеж и силовой захват власти. 11 апреля 1958 г. Ким Ён-чжу, младший брат Ким Ир Сена, который к тому времени уже был высокопоставленным работником в аппарате ЦК ТПК, рассказывал советскому дипломату о том, какие новые обвинения были выдвинуты в адрес заговорщиков. Теперь полагалось считать, что оппозиционеры тайно готовили в КНДР восстание и вообще собирались «спровоцировать в КНДР события наподобие венгерских». В то же время брат Вождя счел необходимым специально подчеркнуть, что «шпионами» и «лисынмановскими агентами» августовских фракционеров на тот момент считать все-таки не полагалось. Быть может, Ким Ир Сен опасался, что подобные обвинения в шпионаже вызовут сильное неудовольствие у СССР и Китая, чьи тесные связи с оппозицией были столь очевидны? Здесь имеет смысл привести пространную цитату из инвектив Ким Ён-чжу:

«В отличие от других фракционеров в ТПК группа Цой Чан Ика являлась ревизионистской и преследовала цели: после захвата власти прийти к соглашению с Ли Сын Маном на основе объявления Кореи "нейтральным" государством и отрыва КНДР от лагеря социалистических стран. Члены антипартийной группы Цой Чан Ика отрицали необходимость руководящей роли ТПК в государственном и экономическом строительстве, в армии, в развитии науки и техники, отрицали необходимость диктатуры пролетариата и скатились на путь антиправительственного и антигосударственного заговора. Фракционная группировка Цой Чан Ика […] возникла не накануне августовского пленума ЦК в 1956 году, а значительно раньше — еще в 20-х годах, когда в Китае была образована так называемая группа "M-JI", в которой Цой Чан Ик играл главную роль. После освобождения эта группа исподволь продолжала свою раскольническую деятельность, направленную на подрыв единства ТПК. Воспользовавшись сложной международной обстановкой и трудностями в стране, группа Цой Чан Ика накануне августовского Пленума готовилась открыто выступить против ЦК в целях смены руководства и захвата "гегемонии" в партии. В то время мы еще не знали всех их заговорщицких планов, включавших вооруженное выступление и террористические акты против руководителей партии и правительства. ЦК отложил пленум на месяц и стремился выяснить претензии фракционеров и найти путь сохранения единства ЦК, надеясь на их перевоспитание. Однако, как показал августовский пленум ЦК в 1956 году, группировка Цой Чан Ика преследовала далеко идущие цели спровоцирования событий в КНДР наподобие венгерских. Мы считаем, […] решения августовского пленума ЦК, положившие начало разоблачению предательских планов антипартийной фракционной группы Цой Чан Ика, историческими в борьбе за укрепление единства и сплоченности рядов партии. В настоящее время, продолжал Ким, фракционеры во главе с Цой Чан Иком, замышлявшие планы контрреволюционного заговора, арестованы и ведется следствие. Из показаний этих предателей видно, до какой низости они докатились, готовя такие же кровавые события в КНДР, какие произошли в Венгрии в конце 1956 года. Каждый день в ходе следствия приносит новые данные о замышлявшемся предательстве и, хотя пока не обнаружено прямых данных о связях фракционной группы Цой Чан Ика с американской и лисынмановской агентурой, однако южнокорейские правящие круги явно рассчитывали на осуществление планов фракционеров, готовя в феврале-марте 1956 года провокацию в КНДР под видом "восстания населения Северной Кореи против коммунистического режима"»[334].