Людмила Бояджиева - Уроки любви

• Название: Уроки любви
• Автор: Людмила Бояджиева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Она получила от судьбы щедрые подарки — обворожительную внешность, острый ум, фантастический голос. Она научилась властвовать мужскими сердцами. Она — Избранная. Бесстрашная шпионка, великолепная примадонна, отчаянная авантюристка… Шлюха и девственница — всего лишь роли, которые предстоит сыграть Избранной в феерическом спектакле ее жизни — вечном поединке первозданной страсти и высокой любви.

Книга состоит из трех новелл, в каждой из которых действуют одни и те же герои, прошедшие путь реинкарнации. Как если бы труппа одного театра играла разные спектакли на тему: страсть- дар — нравственные ценности. То, что знаменитая американская певица семидесятых годов и русская шпионка времен Первой мировой войны — разные воплощения Избранной, наделенной феноменальным вокальным даром, становится окончательно ясно лишь в финале. Это же касается и двух основных мужчин ее жизни — злодея и преданного возлюбленного. Они составляют классический треугольник, проходящий путь к пониманию совершенных ошибок и искуплению. Место действия — Россия начала века, Европа времен первой мировой войны, Америка 60-70-х. Герои — разведчики, музыканты, актеры.

---

— Добытая тобой информация проверена экспертами. — Хельмут строго посмотрел на свою спутницу и вздохнул. — Хорошая работа.

— Не сомневаюсь. — Эжени сняла соломенную шляпку и встряхнула головой. На щеки и шею упали бронзовые завитки. — Чертежи мне предоставил главный инженер строительных верфей.

— И за что же он так отблагодарил незнакомую женщину? — В голубых глазах фон Кленвера сверкнул лед.

— Ну, почему же незнакомую? Мы встречались целых три вечера… Мне попался жизнелюбивый и разговорчивый хвастунишка… Кстати, в постели он не блистал. Я забыла отметить это в отчете. — Язвительно заметила Эжени, сочинившая для отчета целую историю своей работы в Гавре. Конечно, ей пришлось побывать в городе и даже познакомиться с указанным господином. Но дальше прогулки по верфям (Эжени выдавала себя за французскую журналистку) дело не зашло. Но если бы ей и впрямь пришлось бы добывать нужную Хельмуту информацию, действовать пришлось бы совсем иными методами. Посылавший ее в Гавр шеф, конечно, понимал это, и теперь Эжени злорадствовала, разжигая его ревность.

Рука Хельмута больно сжала пальцы Эжени.

— Мне было ясно, на что толкаю тебя, отправляя на задание. И вообще, — когда сделал секретным агентом… Но я не предполагал, как буду мучиться, Эжени!

— Ерунда! Это же на благо Германии. Тем более, что мое сердце свободно. Почему не несут ореховые пирожные? Испанцы их чудесно делают — с изюмом и курагой.

— Эжени, я не тупой вояка, готовый идти по трупам ради отечества, ради пресловутого «укрепления рубежей», оправдывающего агрессию… — Хельмут с трудом выдавливал слова. — И я не торговец любимыми женщинами.

— Что?! — Эжени с удовольствием откусила одно из пирожных, появившихся, наконец, на расписном фаянсовом блюде… — Нам было очень хорошо вместе. Но у тебя жена, вы вместе уже три года и считаетесь хорошей, любящей парой.

— Упрек справедлив, Эжени. Я все продумал и намерен принять серьезные меры. Ты переедешь в квартиру, которую я для тебя сниму в Мадриде, и подашь в отставку, ссылаясь на личные обстоятельства. А я начну готовить бракоразводный процесс. Главное, поделикатнее расстаться с Кларой. Она прекрасная жена и ни в чем не виновата.

— Постой, ты уже все решил за меня? Зря. Я не намерена бросать выгодную работу, которая получается у меня совсем неплохо. Я не собираюсь обзаводиться мужем. И, кроме того, мне жаль бедняжку Клару. — Эжени поднялась. — Прошу, не пытайся удержать меня. — Она забрала у Хельмута свою руку и натянула ажурную перчатку. — Я уезжаю в Сан-Себастьян. В любой момент готова выполнить ваше следующее задание, шеф. Вы сами сделали выбор, барон фон Кленвер, и поступили правильно. Жаворонок-Алуэтт еще споет в вашем деле не одну веселую песенку…

В октябре на испанских курортах жизнь била ключом. Паника прошла. Охватившая мир война лишь обострила эмоции тех, кто торопился вкусить радость жизни. Известия с полей сражений о числе убитых и раненых перечитывали с особым удовольствием на террасах дорогих ресторанов, на пляжах — под цветными, играющими на ветру тентами. В роскошных салонах вилл на званых вечерах рядом со знаменитостями появлялись инвалиды с костылями — новая порода «модных» людей, украшавших светские сборища.

Фанни Борден вернулась в свой особняк вместе с мужем — пожилым, мрачным господином, ведущим замкнутый образ жизни. Известный французский профессор-математик отчаянно ненавидел «пруссаков», затевал скандальные дискуссии с гостями жены, представлявшими «космополитическое общество». Отстранив «зануду-мужа» от участия в вечерах, Фанни нашла этому изящное обоснование.

— Анри не станет мешать нам веселиться. По характеру он отшельник, но душой ученого и гуманиста понимает, как дорога теперь минута вырванного из пасти войны веселья. — Щебетала Фанни, навестив Эжени. — Знаешь, что этот удивительный человек сказал мне? «Накупи себе побольше красивых „перышек“, моя птичка. Чтобы распевать в такое время беззаботные песенки необходимо особое мужество».

— Видишь? — Фанни покрутилась перед подругой, демонстрируя платье нового фасона, имитирующего линии военной амуниции. — Я стараюсь вовсю. Два раза в неделю у меня благотворительные концерты в пользу военных сирот. И никаких отказов, — ты будешь петь завтра же! Будешь, Эжени! Я уже рассказала всем, что готовлю потрясающий сюрприз.

— Может, ты потрудилась составить для меня программу?

— Ах, это все равно! Ты только появись, — и бедные сиротки получат к Рождеству вкусные подарочки… Да, хотела поинтересоваться, — как твой американский дружок, не собирается ли навестить нас?

— И не вспоминай о нем больше… Я окончательно порвала с мрачным прошлым. Пару недель назад посетила Париж — приоделась к осеннему сезону. И, знаешь, никаких «армейских» штучек — сплошь бархаты, парча, сумасшедшие меха и восточные расписные шелка — роскошь, моя дорогая, совершенная роскошь! — Эжени нахмурила лобик. — Ладно, дорогая, считай. ты меня уговорила. Я ведь тоже мечтаю о малютке…

Фанни подозрительным взглядом окинула фигуру молодой женщины.

— Надеюсь, в отдаленной перспективе?

— О, естественно, в законном браке, милая мадам Борден. И никак иначе. — Засмеялась Эжени.

— Ну, тогда слушай! — Фанни приблизила к подруге загадочное лицо. — Не умею хранить секреты, простодушна, как дитя… Завтра у меня будет некий господин из Сербии. Ведет себя страшно таинственно. Но для меня уже все про него разузнали — Иордан — отпрыск старинного сербского рода, холост, ненавидит австрийцев и немцев. Кажется, потерял брата сразу после начала войны и намерен мстить… — Фанни закатила глаза. — Ах, я именно так воображала мстителей — загадочен, красив, как принц, всегда в черном, молчалив и ни за кем не ухаживает! Представь, я решила показать ему тебя…

— Идея неплохая, дорогая моя. Я тоже не симпатизирую германцам, и не смотрю, как ты знаешь, ни на одного мужчину.

— А господин Доктор? Я все помню! — Насмешливо погрозила пальцем Фанни.

— Фи! Он нужен был лишь как ширма, чтобы отвязаться от прочих домогательств. Не думаешь же ты всерьез, что у меня такой паршивый вкус?

— Глупышка! Я-то лучше всех знаю — мадам Алуэтт не по зубам здешним сердцеедам. Вот Йордан Черне — это совсем другое дело. Поверь, я что-то смыслю в романтических флюидах.

…В салоне Фанни как всегда блистали знаменитости со всего мира. К тому времени, как появилась Эжени, очевидно, споры о войне уже не раз выходили за рамки обычной светской болтовни.

— Все, господа! Объявляю условие: кто первый заговорит об этой проклятой войне, будет оштрафован. — Объявила Фанни. — Мы собрались здесь, цивилизованное интернациональное общество, чтобы прийти к взаимопониманию хотя бы в двух вопросах: дамы нынешней осенью особенно прекрасны, а сироты нуждаются в нашей помощи. Поэтому, — Фанни ринулась к вошедшей Эжени и, подхватив ее за руку, вывела в центр гостиной, — Мадам Алуэтт согласилась принять участие в нашем концерте. Извольте любоваться этой великолепной женщиной! Боже, милая, ты словно экзотический цветок! — Фанни осторожно чмокнула Эжени в щеку густо-карминными губами и придирчиво осмотрела ее туалет — нечто из белого, тонкого, искусно драпированного атласа, прихваченного на талии массивной золотой пряжкой. Тяжелое ожерелье и браслеты из оправленных в золото агатов и жемчуга создавали ощущение пряной восточной роскоши. В поднятых, гладко зачесанных волосах сияли белые камелии.

Фанни познакомила подругу с новыми гостями и недоуменно пожала плечами на вопросительный взгляд Эжени. Увы, загадочный серб на ужин не прибыл.

Не появился он и к началу благотворительного концерта, открытого чтением монолога из «Медеи» известной греческой актрисой. Эжени, попросившая объявить ее в финале, рассеянно слушала пение итальянского тенора, следила за фокусами двух французских иллюзионисток, одетых одалисками, все время что-то ронявших, путавших и мило тушевавшихся. Она машинально поддерживала разговор с окружившими ее мужчинами, пила шампанское, замечая, как вздрагивает ее сердце при появлении дворецкого, докладывающего о новом госте.

Какой-то древний инстинкт нашептывал ей предостережения, а ноги сами отступали к выходу в сад. Лишь обещание петь удерживало Эжени от бегства. Она решила, что незаметно скроется тотчас же после выступления и, запершись у себя в спальне, будет слушать доносящиеся отсюда звуки праздника. Но когда объявили ее выход и пианист занял место за роялем, игривая. легкая, как птичка, Эжени весело улыбнулась гостям. Она решила начать с «Застольной» из «Травиаты», специально для этого украсив прическу камелиями.

В середине арии к ее голосу присоединился чудесный тенор итальянского певца и они допели гимн беззаботного наслаждения жизнью, поднимая бокалы искрящегося шампанского.