Александр Ткаченко - Футболь. Записки футболиста

• Название: Футболь. Записки футболиста
• Автор: Александр Ткаченко
• Издательство: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997

Футбольные записки Александра Ткаченко — простые повседневные футбольные истории, в которых покорители стадионов предстают людьми, без ореола любимцев публики. Пахарями своей гладиаторской работы…

Александр Ткаченко был любимцем футбольного Крыма. И не только. Серебряный призер чемпионата СССР - 65 среди дублеров, играл, помимо «Таврии», в ленинградском «Зените», московском «Локомотиве», но, увы, в 25 лет был вынужден завершить карьеру из-за травмы позвоночника.

Утверждают, что первые свои стихи Александр Петрович начал писать в Центральном институте травматологии и ортопедии, где Зоя Сергеевна Миронова помогала ему вновь встать на ноги. И теперь у Ткаченко набралось уже десять книг стихов. Он почетный член Американского писательского центра, член Исполнительного комитета Международного парламента писателей в г. Страсбурге, а дома — генеральный директор правозащитной писательской организации Русский ПЕН-Клуб. Вот к чему, оказывается, может привести вовремя полученная футбольная травма.

На обложке: «Распятие футболом». Работа автора книги. Холст, масло. 60x90. 1976 г.

---

И решил я узнать из умных книжек, что такое футбол. Раскрываю большой энциклопедический словарь — «спортивная командная игра с мячом. Играют две команды по 11 человек каждая, на площадке дл. 90-120 и шириной 60-75 м. Задача команд, перебрасывая мяч ногами, забить в течение полутора часов игры наибольшее число раз мяч в ворота противника…» или еще, в словаре русского современного литературного языка: «Футбол — спорт, игра, игроки каждой из 2-х команд ударами ног стремятся забить мяч в ворота противника». Вл. Маяковский: — «если насиделся много, поразмять захочешь ноги, повозись часок с футболом, станешь бодрым и веселым». Б.Раевский, «Только вперед»: — «Леня и сам играл в футбол, но никогда не думал, что можно детально, с чертежами и сложными расчетами изучать эту игру…»

Боже, какой бред, какие наивные представления. Ну, Маяковскому еще простительно — он писал эти строчки, когда футбол в России был ребенком, но насчет чертежей в середине шестидесятых, когда в нашем футболе уже были великие, порой трагические судьбы игроков, послужившие примером тому, что футбол это не просто стремление «забить ударами ног мяч в ворота противников». Правда, вероятно, никто и не ожидал, что футбол превратится в целую индустрию, внутри и вокруг которой закрутятся миллионы и миллионы долларов, а там, где такие большие деньги, всегда — человеческие драмы, трагедии, иногда трагикомедии.

Был такой известный хоккеист Николай Дураков. Он играл в русский хоккей и, уже будучи известным, поступал в Свердловский политехнический институт. Так вот, когда его на экзамене по физике спросили, что такое магнитные волны, то он то ли в шутку, то ли всерьез ответил: «Вот когда бросаешь в озеро камень, то получаются просто волны, а когда бросаешь в озеро магнит, то получаются магнитные…» Так и в нашем случае — все зависит от степени поражения человека любимой игрой. Один делает ее судьбой, другой — просто эпизодом в своей жизни. Один имеет блестящие данные и не заигрывает, другой - корявый, неказистый, но лезет, прет, царапается, забивает то коленом, то носом, то затылком и всё — он нужен команде, причем любой, и пока он будет таким, будет востребован. Все больше убеждаешься в том, что футболист это прежде всего — характер. Сколько раз, особенно на тренировках перед сезоном, на сборах хотелось все бросить к черту и не мучить себя, мяч и тренера, поверившего в тебя. Но не тут-то было — после убийственных тренировок, отлежавшись, после ободряющих слов ты снова поднимаешься с койки и натягиваешь тренировочный костюм. Как вспомнишь сейчас физподготовку на сборах, так дурно становится — апрель, сочинская жара и тридцать пять претендентов на основной состав под рупором тренера бегут двадцать кругов (каждый 400 м) с полным рывком на сто метров и расслаблением и отдыхом на сто. За эти сто надо восстановиться, чтобы прибежать хотя бы не в числе последних на следующих ста метрах. Многие ныли, охали, но добегали. Как это все отражается потом? Разве об этом думали… Или упражнение — 30 метров по тридцать раз в парах — кто прибежит первым, где восстановиться можно только на возврате к месту старта, всего за эти же тридцать метров. Если первое упражнение было для общей физподготовки игрока, поскольку футболист все время делает в игре длинный рывок и остановку, определенный объем работы и расслабление, то второе — для хорошего рывка. Нападающему, чтобы убежать от защитника, защитнику, чтобы догнать нападающего. Кстати, самые лучшие рывки с места в то время были у спартаковца Рейнгольда по кличке «Рекс», у Метревели, которого все звали «мэтр» (и от МЕТРевели, и от уважения к его классу), и, пожалуй, Численко. Игоря называли и фаны, и друзья немудрено, так же, как и Метревели, от фамилии — «Число».

Так что великий поэт, считавший футбол бодрящим и веселящим занятием, несильно задумывался о будущем этой игры, которая впоследствии станет предметом нездорового интереса политики к ней, как в свое время к его поэзии. То, что можно при помощи расчетов изучить и постичь игру, совершенно невероятно, поскольку при помощи разборов игр, установок на игру и теоретических изысканий можно только приблизиться к пониманию ее принципов, но каждый матч — это стихия, непредсказуемость.

В середине шестидесятых были попытки научной организации как тренировочного процесса, так и самой игры. В Хосте мне довелось жить почти полтора месяца с ленинградцем Юрием Морозовым, тогда молодым ученым, который замерял на тренировках силу удара, способность мышц на быструю реакцию и т.д. Он писал диссертацию, и все, что было вокруг подготовки футболиста, представляло интерес. Но когда дело касалось игры, то все уже было скучным. Тогда же, годом раньше, из управления футбола вдруг пришли директивы о том, что тренировка должна продолжаться три — три с половиной часа. Вероятно, все на почве чьих-то изысканий. Мол, если игрок за это время станет выносливым и техничным, то за полтора часа игры он выбросит всю эту энергию наиболее рационально и поэтому продуктивно. Но мы на тренировках стали не бегать, а ходить между упражнениями и засыпали на ходу, мерзли, да и тренеры не знали, чем нас занять, в итоге и играть начинали так, будто в запасе не 90 минут, а все три с половиной часа. В общем, в конце концов этот маразм отменили. А вообще-то, возле команд тогда начали крутиться и ошиваться какие-то психологи, социологи, недо-врачи и всерьез предлагали свои услуги. Это порой приводило к перетренировкам, перегрузкам, срывам, драматическим случаям. Приехав в Питер, я в первый же день простудился и, вероятно, получил осложнение на глаз, поскольку он стал у меня болеть, слезиться, но я не обращал на это внимания, тренировался, играл на морозе, пока глаз почти не перестал видеть. Я, естественно, — к врачу команды. Он осмотрел глаз и успокоил — ресничка растет внутрь, тренируйся, играй спокойно. Я и тренировался, пока не попал на медосмотр перед поездкой на сборы. Врач, обследовав меня всего, в конце спросил: «Ну, а с глазом-то что?» «Да так, ресничка растет внутрь». Он посмотрел на него с зеркальцем и взялся за телефон — «Скорая? Срочно…» «Вы что, какая скорая? — возмутился я. — Мне на сборы, в Хосту…» «Молодой человек, по-моему, вы уже потеряли глаз, я надеюсь только на Бога…» Я чуть не упал со стула. Двадцать дней меня кололи, чем только можно и нужно, на Моховой в Глазном институте, кололи антибиотики огромными шприцами прямо в глазное яблоко. Это было невыносимо больно, но глазу становилось легче, в конце концов меня вылечили от воспаления роговой оболочки. Спасибо им, тем, мною забытым врачам.

Я лежал в палате человек на сорок среди слепых и полуслепых. Рядом со мной лежал таксист, которому ночью бандиты вырезали ножом глаза и он чудом добрался до клиники, держа в руках глазные яблоки, повисшие на нервных нитях. Ему заменили все стекловидное тело и он видел потом, благо что чудом не были повреждены сами аппараты глаз. Там же, лежа в этой палате, я слышал репортаж по радио с зимнего стадиона, ранее записанный, теперь, увы, покойным Виктором Набутовым, где он комментировал и мою игру. Все больные услышали несколько хвалебных пассажей в мой адрес, судачили: «Да, вот парень, везунчик, играет на «Зенит», сормак гребет лопатой…» Им и невдомек было, что я лежал вместе с ними, когда они думали, что я играл, и такое несли в адрес любимых мною футболистов, что я не выдержал и признался моему соседу, мол, я и есть «тот самый». «Да не бреши ты, хлопчик, так бы ты и лежал сейчас среди нас, в этой казарме…» Так и не поверили: по-ихнему — футболист был тоже номенклатурой и не мог лежать в простой клинике вместе с ними. Я прилетел в Адлер и добрался до Хосты, где «зенитчики» уже три недели тренировались на зеленом поле. Меня тут же поставили за основной состав, и я на легкости, на свежести отыграл свою, может быть, лучшую игру. Я сквозил по краю, мимо тяжелых защитников луганской «Зари», и с моих двух подач были забиты два гола. Но уже через две недели почувствовал, что три месяца простоя не прошли даром, — я вязко втягивался в команду и не помогали никакие научные советы Юрия Морозова. Он напоминал мне тогда Аркадьева, его ум, интеллигентность обещали многое. Не знаю, каким он стал потом, ибо проверку на зону порока футбольных команд проходили немногие.

В 1966 году бронзу в чемпионате Союза получили бакинцы. У «Нефтяника» тогда была, на мой взгляд, лучшая команда за все годы, во главе с Маркаровым и Банишевским. Одним из крайних защитников был Яшар Бабаев, забивший в том сезоне четыре гола, причем все со штрафных ударов. Все комментаторы тогда, согласно моде, приписывали все это научной организации игры, системному подходу и т.д. Для подтверждения этого ЦТ пригласило на передачу Яшара Бабаева специально для разговора именно об этом аспекте побед «Нефтяника» и его забитых голов. Комментатор: «Дорогой Яшар, расскажите нам, как вы забили четыре ваших гола-красавца с точки зрения науки, с точки зрения организации…» Яшар Бабаев: «Ну что? Ставлю мяч, разбегаюсь и сильно бью по воротам, попал — попал, не попал — не попал…» Вот и вся научная организация игры.