Марина Фьорато - Зеркало смерти, или Венецианская мозаика

• Название: Зеркало смерти, или Венецианская мозаика
• Автор: Марина Фьорато
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-51345-1

Венеция. Сверкающий бриллиант в короне Средиземноморья. Город, прославленный не только своими каналами и дворцами, но и искусными мастерами.

XVII век. Талантливый стеклодув Коррадино Манин изобретает способ изготовления зеркал. Подобных зеркал, которые ценятся на вес золота, нет ни в одном королевском дворце Европы. Поэтому мастеров и их секреты строго охраняет зловещий Совет десяти, правящий Венецианской республикой. Родной город становится для Коррадино тюрьмой, и он планирует побег…

Наше время. Леонора Манин после тяжелого бракоразводного процесса уезжает из Англии в Венецию, город, где она родилась. Леонора надеется, что если соприкоснется со своими корнями, то это поможет ей начать новую жизнь. Она прямой потомок знаменитого стеклодува из Мурано. Но зловещие секреты из прошлого стоят у нее на пути…

Впервые на русском языке дебютный роман Марины Фьорато, ставший международным бестселлером!

---

Если не выполню последнее дело. Если мне не будет даровано прощение.

С новой решимостью он, как и собирался, вернулся той же дорогой по узким мостам и извилистым переулкам к Рива-дельи-Скьявони. Там и тут на углах домов попадались алтари: тонкие язычки пламени освещали лик Мадонны.

Я не смею посмотреть ей в глаза. Пока не смею.

Наконец показались огни сиротского приюта Пьета, он увидел теплый свет, услышал звуки виолы.

Возможно, это она играет. Хорошо, если она, но я никогда не узнаю точно.

Он прошел мимо решетки, не заглядывая внутрь, и забарабанил по двери. Появилась служанка со свечой.

— Падре Томмасо — subito! — прошептал он, не дожидаясь ее вопроса.

Он знал служанку, угрюмую, неразговорчивую девицу, любившую вставлять всем палки в колеса, но сегодня в голосе Коррадино звучало такое нетерпение, что даже она сдалась сразу, и на порог вышел священник.

— Синьор?

Коррадино распахнул плащ и вынул кожаный кошель с французским золотом. Туда же он засунул пергаментную книжку, чтобы она знала, как все было, и однажды, возможно, простила его. Он быстро оглянулся по сторонам — не притаился ли кто в темном переулке, не видит ли его?

Никто не должен знать, что книжка у нее.

— Падре, эти деньги для сироток Пьеты. — Коррадино говорил очень тихо, так, чтобы слышал только священник.

Маска, как он и рассчитывал, изменила голос. Священник со словами благодарности протянул было руку, но Коррадино держал кошель до тех пор, пока святой отец не посмотрел ему в глаза. Только отец Томмасо должен знать, кто он такой.

— Для сирот, — многозначительно повторил Коррадино.

Священник наконец-то его узнал. Он перевернул руку, держащую кошель, ладонью вверх и посмотрел на кончики пальцев — гладкие, без отпечатков. Заговорил было, но глаза в прорезях маски предупреждающе сверкнули, и святой отец одумался.

— Уверяю, они получат деньги, — вымолвил священник и, догадавшись, добавил: — Да благословит вас Господь.

Теплая и холодная руки на мгновение соединились, и дверь затворилась.

Коррадино продолжил путь, сам не зная куда, пока не оказался далеко от приюта.

Тогда он снял маску.

Идти, пока меня не найдут? Как это произойдет?

Вдруг он понял, куда идти. На улицах стало еще темнее, каналы шептали «прощай» и выплескивались на мостовую, и наконец Коррадино услышал за спиной шаги. Кто-то шел, соблюдая дистанцию. Коррадино добрался до калле делла Морте — улицы Смерти — и остановился. Шаги тоже стихли. Коррадино смотрел на воду.

— Леонора будет в безопасности? — спросил он, не оборачиваясь.

Пауза казалась бесконечной, слышен был лишь плеск воды.

— Да. Тебя приговорил Совет десяти, — наконец ответил голос, сухой, точно пыль.

Коррадино с облегчением вздохнул, дожидаясь последнего акта.

Когда нож вонзился в спину, он почувствовал боль спустя мгновение после того, как озарение заставило его улыбнуться. Изящество, с которым лезвие проникло меж ребер, могло означать лишь одно. Он засмеялся. Ирония судьбы: вот он, тот поэтический момент, которого недоставало на причале. Идиот, он романтично воображал себя героем драмы, добровольной жертвой. И все это время они, блестяще чувствуя законы театра, планировали заключительный акт — эффектный уход со сцены. Венецианский уход. Кинжал был сделан из муранского стекла.

Скорее всего, я сам его сделал.

Коррадино смеялся все громче, до последнего вздоха. Он почувствовал, как убийца последний раз провернул в спине лезвие, ручка отскочила, и края раны стянулись. На коже останется лишь легкий след. Коррадино полетел в воду головой вперед. За миг до столкновения с поверхностью он увидел отражение собственных глаз — в первый и последний раз в жизни. Увидел дурака, смеющегося над собственной смертью. Он погрузился в ледяные глубины, и вода сомкнулась над телом, оставив на глади лишь легкий след.

Сальваторе Наварро, новый мастер стеклодувов Мурано, в ужасе наблюдал за этим, прячась в тени калле делла Морте. Агент Десятки приказал ему явиться и стать свидетелем этой смерти. После кончины в тюрьме Пьомби его предшественника, Джакомо дель Пьеро, он не смел отказаться. Он только что увидел гибель великого Коррадино Манина, человека, на которого смотрел снизу вверх еще мальчиком, и понял, что его неслучайно сделали свидетелем. Он должен вернуться на Мурано и рассказать всем, что видел.

Так ему, а через него и всем остальным стеклодувам было дано предупреждение.

ГЛАВА 39 ЗАПИСНАЯ КНИЖКА

Алессандро последовал за ризничим наверх по маленькой винтовой лестнице.

— Это не совсем библиотека, — пояснил ризничий. — Здесь в основном хранятся старые ноты и некоторые записи. — Его слова сопровождал шорох сутаны. — Когда-то у нас была весьма значительная коллекция произведений Вивальди. В тридцатых годах девятнадцатого века его популярность возросла, и мы бережно хранили эту коллекцию при нужной температуре. Сейчас она в музее Вены — там, где он умер. А вы что же, интересуетесь Вивальди?

Ризничий, похоже, не нуждался в ответе, он тут же продолжил давно отрепетированный рассказ о жизни рыжего священника. Алессандро поднимался все выше и старался держаться вежливо. В другое время он заинтересовался бы этой историей, но сейчас его терзало неприличное желание оттолкнуть доброго старика и помчаться в библиотеку. Каждый изгиб лестницы казался ему нарезкой винта, все туже закручивающегося на терпении Алессандро. Наконец они подошли к старинной двери. Алессандро изнывал: ему казалось, что у ризничего дюжина ключей. Наконец старик нашел нужный и повернул в замке.

В маленькой комнате было единственное сводчатое окно. Золотые пылинки плясали в лучах падающего света. Сквозняк из открывшейся двери зашевелил страницы, и они прошептали, что уже много лет никто не читал эти книги. Они лежали не на полках, а на полу, в стопках, поднимавшихся до потолка. Пыльные книги Просперо.[86] Алессандро забыл о своем провожатом. Оглядываясь по сторонам, он подумал, что у него не займет много времени найти то, что нужно. Если это здесь, если это существует. Он повернулся к священнику.

— Падре, я очень благодарен вам. Вы позволите мне поработать здесь, пока вы занимаетесь своими делами? Я буду предельно аккуратен. Обещаю.

Ризничий отступил назад, его глаза весело сощурились. В них светилось доверие Божьего человека, считающего, что в мире нет зла. Он похлопал Алессандро по руке.

— Личное дело. Понимаю. Я буду внизу.

Алессандро улыбнулся ему самой очаровательной улыбкой, и тот, шелестя сутаной, покинул комнату.

Он принялся за дело.

Здесь, вероятно, около тысячи томов. Не так уж и много. Может, то, что он ищет, выдаст себя размерами? Он предполагал, что поиски займут несколько часов, но, окинув взглядом две высокие стопки и увидев переплетенные в кожу сборники нот и гимнов, заметил это — всунутую между громоздкими альбомами маленькую книжку в обложке из телячьей кожи. Он правильно догадался: размер книги выдал ее.

Книга того времени. Записная книжка. Дневник.

Алессандро уселся на пол в своем бархатном карнавальном костюме. Он сам был похож на человека того времени. Он сидел в старинном помещении, и свет, падавший из окна, делал его персонажем картины средневекового художника. Руки его задрожали, когда он понял, что это та самая записная книжка, в существовании которой он не был уверен. Неужели это их Грааль, цель поисков Леоноры? Он стал переворачивать страницы, удивляясь корявому почерку, прекрасным рисункам, математическим формулам, и его посетила новая мысль. Что, если книжка подтвердит ее страхи?

Так и есть. Кончики пальцев Алессандро мгновенно вспотели, и он поспешно вытер руки о костюм: побоялся испортить тонкие страницы. Вот и доказательство — окончательное и необратимое. На последних страницах книжки он увидел замеры и рисунки Зеркального зала Версаля. Алессандро сидел потрясенный. В том зале когда-то побывал Витторио Орландо, премьер-министр Италии. Смотрелись ли в зеркала Коррадино Орландо и другие участники конференции — Вудро Вильсон, Ллойд Джордж, Жорж Клемансо, — когда в договоре 1919 года они вынимали из Германии сердце и душу, запуская механизм, приведший впоследствии ко Второй мировой войне? Дурные поступки рождают дурные последствия. Алессандро хотелось заплакать. Он разрешил загадку, но получил ответ, которого страшилась Леонора.

Леонора.

Он вдруг увидел это имя на последних двух страницах. Здесь почерк был другой, страстный, кое-где виднелись кляксы. Что, если причина им — слезы? Алессандро прочитал письмо, которое Коррадино написал дочери. С тем же успехом оно могло быть адресовано его Леоноре.