Жак Эргон - Повседневная жизнь этрусков

• Название: Повседневная жизнь этрусков
• Автор: Жак Эргон
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Культурология
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03251-4

Этруски — один из самых загадочных народов древности, чья высокоразвитая цивилизация процветала в Италии в VIII–III веках до н. э. Происхождение этрусков до сих пор неясно, их письменность не расшифрована, но ученым известно многое о их истории, религии и обычаях. Впитав многое из наследия греческой культуры, они в свою очередь оказали большое влияние на становление Древнего Рима, подчинившего впоследствии этрусские города-государства. В наше время интерес к этрускам и их наследию непрерывно растет, порождая массу научных, популярных, а порой и откровенно фантастических трудов. На их фоне исследование выдающегося французского историка античности Жака Эргона (1903–1995) выделяется кропотливым сопоставлением археологических данных, памятников литературы и искусства с целью отображения всех сфер жизни этрусского общества. Обилие фактов делает книгу Ж. Эргона по-настоящему классическим трудом, полезным не только специалистам, но и всем, кто интересуется историей этрусков и Италии в целом.

---

Однако в тех же гробницах, где в начале VII века до н. э. внезапно — и сразу во всеоружии — проявилось этрусское ювелирное искусство, другие виды искусства, например скульптура, только начинают, словно развиваясь с нуля, изобретать свои формы и приемы. Трудно понять, как техническая виртуозность, породившая ожерелье из кургана Пьетрера в Ветулонии, «состоящее из двадцати подвесок, каждая из которых украшена одной-двумя человеческими масками с завитыми волосами»{516}, могла сочетаться с тяжеловесной неопытностью, проявившейся в каменных изваяниях на гробнице{517}. Кроме того, нам неизвестно, в каких местных рудниках добывали такое количество золота. Так что не стоит отмахиваться от одной гипотезы. Мы уже видели, что начало греческой колонизации Италии и основание халкидянами города Кумы в VIII веке до н. э. были обусловлены тем, что их привлекали этрусские железо и медь. Но возникает вопрос — что же греки привозили взамен?{518} Не золото ли? Не золотые ли украшения?

Глава седьмая ЗАНЯТИЯ ЭТРУСКОВ: ПИРЫ И ИГРЫ

Счет времени

Представления о времени у этрусков в целом были те же, что и у римлян, которые заимствовали их или разработали совместно. Чаще всего античные авторы не упоминают о счете времени, поскольку, обнаружив, что этрусский календарь идентичен римскому, они решили, что это дело само собой разумеющееся. Редкие сообщаемые ими сведения связаны с этимологическими изысканиями или с удивлением, если этруски вдруг отступали от общепринятых понятий.

Так, днем у них считался промежуток времени не от полуночи до полуночи, как у римлян, или от одной утренней зари до другой, как у вавилонян (они называли утреннюю зарю thesan{519}), или от заката до заката, как у афинян или германцев, но от полудня до полудня{520}. Вероятно, это связано с тем, что момент, когда солнце находится в зените, не зависит от времени года или от продолжительности светового дня: в Риме тоже полдень всегда был полднем, исходом шестого часа, будь то длинный июньский день или короткий декабрьский. Но Варрон считал это абсурдом; днем рождения ребенка, который появлялся на свет в шестой час, в полдень, в день календ, считались половина календ и следующий день до полудня. Тем не менее эта этрусская традиция распространилась и на соседнюю Умбрию{521}.

Месяц этрусков, как и в раннем Риме, был лунным, то есть соответствовал промежутку времени между двумя новолуниями. Подтверждением этому служит само слово «месяц». Тив была богиней ночи, но в эпитафиях ее имя используется как нарицательное, в форме родительного падежа множественного числа: Vel Vipinanas из Тоскании умер avils XX tivrs sas — «в возрасте двадцати лет и шести (или четырех) месяцев»{522}.

В середине лунного месяца, в полнолуние, этруски праздновали день Ид, и именно у них римляне заимствовали слово idus, которое раньше писалось с глухим согласным: itus. Впрочем, некоторые эрудиты{523} довольно странно интерпретировали это слово: по их мнению, itis означало «вера в Юпитера» или в свет, что одно и то же, потому что в этот день свет не гас после захода солнца и сияние дня продолжалось ночью благодаря яркой луне. Во всяком случае, иды этрусков, как и иды римлян, были посвящены Юпитеру.

Не будем говорить о календах (Kalendae), поскольку это не этрусское слово. Но уточним, что в Этрурии были ноны и, как в Риме, недели, состоявшие из восьми полных дней (nundinae): на девятый день — ярмарочный — этрусские цари давали аудиенции, и каждый имел право прийти и проконсультироваться с ними о своих личных делах{524}.

Составители глоссариев донесли до нас названия восьми этрусских месяцев в латинизированной форме: Velcitanus (март), Cabreas (апрель), Ampiles (май), Aclus (июнь), Traneus (июль), Hermius (август), Celius (сентябрь) и Xosfer (октябрь){525}. Мы видим, что год, как и в раннем Риме, начинался с марта. Некоторые из названий месяцев встречаются в письменных источниках: acale (=acle, Aclus) и celi (Celius) в Загребской книге{526}, где дата проведения трех церемоний отсчитывалась в обратном порядке, как у латинян, от конца месяца, показывают, что в нем было 30 дней. Другие названия связаны с именами божеств: Traneus (t(u)rane) был месяцем Венеры (Туран), Hermius — месяцем Гермеса. Слово Xosfer (chosfer, cesfer) образовано, вероятно, от числительного cezp- (восемь?) и, как октябрь (October), обозначало восьмой месяц года{527}. Очень может быть, что существовали диалектные формы названий месяцев. Латинское Aprilis справедливо считают производным от этрусского имени Афродиты — Апро{528}. В других местах этот же месяц называли Cabreas.

Каждый год (avil) этруски вбивали гвоздь в стену храма богини Нортии в Вольсиниях{529}, и эту церемонию, символизировавшую неотвратимое свершение судьбы, переняли римляне и перенесли его в храм Юпитера Капитолийского. И в Этрурии, и в Риме это стало основой хронологии, использованной первыми историками.

Наконец, были века, переменчивая длительность которых, соответствовавшая максимальной продолжительности человеческой жизни в целом, превышала 100 лет и порой достигала 119 или 123 лет. Конец каждого века возвещало чудо, распознанное гаруспиками; согласно их учению, этрусский народ должен был просуществовать десять веков начиная с 968 года до Рождества Христова{530}.

Роскошь пиршественного стола

К сожалению, подробный распорядок дня этрусков нам неизвестен. Мы можем представить себе, по многочисленным письменным источникам, день грека или римлянина, но нигде не написано, в котором часу вставал лукумон, принимал ли он по утрам изъявления почтения от клиентов, спал ли после обеда и ходил ли затем в баню. Единственные точные сведения относятся к его режиму питания: два раза в день.

Вот они, последствия плодородия почвы и изнеженного темперамента, о котором не без возмущения писал Посидоний: «Этруски дважды в день велят накрывать роскошные столы, готовить расшитые цветами покрывала, подавать множество серебряных сосудов, а им прислуживает множество рабов»{531}.

Таким образом, на стол накрывали дважды в течение дня. Смысл этого замечания становится понятен, если вспомнить, что греки и римляне ели три раза в день: у греков были akratismos, ariston, deipnon, у римлян — jentaculum, prandium, cena, что соответствует нашим завтраку, обеду и ужину, однако два первых приема пищи постепенно свелись к простому «перекусу». После пробуждения съедали кусок хлеба, натертый чесноком или смоченный в вине; в 11–12 часов был легкий завтрак, состоящий из остатков вчерашнего обеда; и только обед в два-три часа дня действительно заслуживал свое название{532}. Нужно было быть ненасытным обжорой, как император Вителлий, чтобы требовать полноценного приема пищи трижды (или даже четырежды) в день{533}. Сенека и Плиний Старший были весьма неприхотливы в еде: на обед философ довольствовался ломтем сухого хлеба, а натуралист слегка закусывал (gustabat){534}.

Хотя эти свидетельства относятся к эпохе ранней Римской империи, ясно, что и в эпоху Республики римляне рассуждали также. Цицерон во второй филиппике резко порицал Марка Антония, который после гражданской войны отобрал у ученого Варрона его поместье в Касине и превратил храм науки в логово разврата: «Начиная с третьего часа» (то есть с девяти утра) там уже «пили, играли, извергали из себя»{535}. Выражения convivium tempestivum и cenare de die, обозначавшие застолье, начавшееся слишком рано, ужин в разгар дня, давно использовали применительно к разгулу в Капуе и излишествам обжор. Но уже в Греции комические поэты разили стрелами сарказма «тех, кто не довольствуется одним обедом, а порой обедает дважды в день»{536}. Не обращая внимания на всеобщее неодобрение, этруски продолжали есть дважды в день, причем накрывали столы и возлежали за ними не только во время cena, но и во время prandium, который Сенека поглощал на ходу.

Что делалось на кухне

Фрески в гробнице Голини в Орвьето, построенной в конце IV века для семейства Leinie (Laenii), не только рассказывают нам о траурном пире двух братьев в присутствии Гадеса и Прозерпины, но и прежде приглашают нас взглянуть на кухню, где 11 слуг заняты веселой суетой по приготовлению пищи{537}. Такие же повара превозносили достоинства своей профессии в надписи из Фалерий, сделанной на архаическом диалекте латинского языка: «Quei soueis agrutiais opidque Volcani condecorant saipisume comvivia loidosque» — «Своими уловками и с помощью Вулкана они придают блеск пирам и играм»{538}.

Сибариты возлагали венки на головы кулинаров. Этруски выказывали им не меньшее почтение. На фреске каждый из них обозначен двумя словами, выбитыми над его головой: первое, возможно, представляет собой имя, а второе — обозначение должности. Часто смысл этих надписей неясен, но рано или поздно их расшифруют, и это будет важным прорывом в изучении этрусского языка.