Элоиза Джеймс - Моя герцогиня

• Название: Моя герцогиня
• Автор: Элоиза Джеймс
• Издательство: ACT, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075332-1, 978-5-271-37517-0, 978-5-4215-2504-2

Не успели отзвучать торжественные колокола по случаю свадьбы очаровательной герцогини Бомон и ее невозмутимого герцога, как скандальное открытие заставило молодую жену бежать из дома. Следующие несколько лет Джемма провела за границей, не желая возвращаться к неверному супругу.

Но красавцу герцогу нужен наследник, а потому он вызвал жену из Парижа, желая вновь завоевать ее сердце. Впрочем, Джемма и сама неравнодушна к супругу. Она всей душой хочет невозможного — увидеть Элайджу у своих ног…

---

Несмотря на ошибочную позицию, не исключавшую даже весьма двусмысленных поступков, Чивер-Читлсфорд считался доверенным советником Питта, а Стиблстич представлял интересы главы муниципалитета. Элайджа надел парик и отправился вниз. К счастью, сердце немного угомонилось и перешло на более спокойный, хотя все еще синкопированный танец: не слишком уверенный, но и не пугающий неожиданными скачками.

Элайджа вошел в библиотеку. Чивер-Читлсфорд стоял у окна, в то время как Стиблстич уже успел осушить бокал бренди. С утра пораньше.

Выступая в качестве одного из советников премьер-министра, Бомон нередко разрывался между собственной личностью и аристократическим титулом. В присутствии Питта, разумеется, советник побеждал герцога.

Ну а сейчас он чувствовал себя герцогом с головы до пят. Лукавый политик Чивер-Читлсфорд немедленно это почувствовал и поклонился ниже и почтительнее, чем при встречах в парламенте.

— Мистер Чивер-Читлсфорд, лорд Стиблстич, — коротко приветствовал Бомон. — Чем могу служить?

Чивер-Читлсфорд не спешил вступать в бой; тысячу раз Элайджа наблюдал, как хитрец уступает начало разговора собеседнику. Что ж, тем лучше. Возможно, удастся спровоцировать жаркий спор, и обе стороны в запале выплеснут самые убедительные аргументы. Сам же он молча, без единого слова выслушает и точно рассчитает, когда придет время взять ситуацию под контроль.

Стиблстич, напротив, сразу бросался в пекло. Решительный джентльмен редко задумывался, прежде чем начать говорить, а потому слова почти всегда звучали оскорбительно.

— Речь о плавучих тюрьмах, — важно заметил он. — Сам король поручил нам принять взвешенное решение относительно этих дьявольских сооружений.

Элайджа хранил невозмутимое, почти равнодушное спокойствие.

— Трудная проблема, как мы уже признавали, — вставил он.

— Я предложил их сжечь, — продолжал Стиблстич. — Оптимальное решение. Сжечь! — Он несколько раз яростно кивнул. — Там же нет никого, кроме закоренелых преступников. Все они представляют страшную угрозу благополучию города, как крысы… как… как крысы! — повторил он, так и не найдя иного, более убедительного сравнения.

Герцог повернулся к Чивер-Читлсфорду:

— Согласен: освобождение военных кораблей от функции плавучих тюрем — прекрасная идея.

Чивер-Читлсфорд пришел в замешательство, что случалось крайне редко. Элайджа прищурился.

— А что конкретно вы имеете в виду, произнося слово «сжечь»? — уточнил он, обращаясь к Стиблстичу.

— Именно то, что говорю: сжечь дотла, — решительно подтвердил радикально настроенный политик. — Один-единственный шаг решит все наши проблемы. Конечно, новых осужденных тоже надо будет где-нибудь размещать, но это уже следующий вопрос. Подумать только, во время мятежа в опасности оказался сам король! — Он до такой степени вытаращил глаза, что лицо едва не лопнуло.

Элайджа ощутил, как тяжело и неровно забилось сердце.

— Правильно ли я понял, что вы намерены уничтожить корабли вместе с заключенными? — Большие часы с маятником тикали громко и грузно, вторя биению сердца. Невероятно. Бесчеловечно. Из глубины души поднималась не поддающаяся контролю ярость.

Стиблстич снова заговорил о вредителях, угрожающих здоровью нации, а Элайджа посмотрел на Чивер-Читлсфорда и встретил виноватый взгляд. Значит, правительство действительно не исключало такой возможности. Гнев и презрение боролись в душе с отчаянием: глупость и жестокость в соединении с властью — страшная сила.

Огромным усилием воли удалось сохранить спокойствие, герцог заговорил сдержанно и взвешенно — тем самым тоном, которым привык объяснять безумцам ошибочность их позиции.

— Итак, вы планируете сжечь корабли?

— Совершенно верно, подтвердил Стиблстич, не скрывая удовлетворения.

— Сжечь в том самом месте, где они стоят на якоре?

— Да, и это крайне важно! Необходимо воспользоваться бунтом и преподать мятежникам урок. Ни в коем случае нельзя оставить преступление безнаказанным: королевская яхта подверглась нападению мятежников! В благородных подданных его величества стреляли! И это еще не самое страшное!

Элайджа нахмурился:

— Что же в таком случае страшнее?

— На яхте находилась герцогиня Козуэй! Бандиты ее схватили, подвергли оскорблениям, едва ли не насилию…

Чивер-Читлсфорд перебил:

— К счастью, плен продолжался недолго; супруг подоспел вовремя.

— Но негодяи столкнули герцога Козуэя в воду! — Стиблстич закричал еще пронзительнее: — Герцогу и герцогине пришлось плыть к берегу!

— Бог мой! — воскликнул Элайджа. Знала ли Джемма, что ее подруге, Исидоре пришлось против воли искупаться в Темзе?

— Восстания в плавучих тюрьмах случались и раньше, — продолжал кипятиться Стиблстич. — Но как я сказал, в этот раз бандиты зашли слишком далеко! Необходимо поставить их на место, ведь грязные руки прикоснулись к аристократу. Сразу к двум аристократам!

Чивер-Читлсфорд снова откашлялся.

— Хорошо еще, что ни герцогиня, ни сам герцог ничуть не пострадали.

— Исключительно благодаря милосердию Господа Бога, который хранит правых и невиновных, — немедленно вставил Стиблстич. Стоило ему открыть рот, как в лицо собеседникам ударял резкий запах бренди. Элайджа ощутил приступ дурноты.

— А еще благодаря силе и ловкости герцога: ведь он не испугался неравной схватки и сумел освободить жену, — восстановил справедливость Чивер-Читлсфорд.

— Если не принять меры немедленно, конца беспорядкам не будет, — упорствовал Стиблстич. — Уже ничто не помешает любому голодранцу напасть на знатную персону, осквернить голубую кровь. Нельзя допускать продолжения безобразий!

— Существует мнение, что уничтожение одного из мятежных кораблей послужит предупреждением остальным, — заявил Чивер-Читлсфорд, раскачиваясь на каблуках.

Он не был плохим человеком, однако отличался крайним прагматизмом и, должно быть, наслаждался ситуацией. Только так можно было объяснить его странное появление в особняке Бомона. В его понимании герцог являлся совестью премьер-министра Питта, поскольку оставался единственным, кто не согласился бы променять принципы на деньги или власть.

— Было бы чудовищной ошибкой сжечь людей вместе с кораблем, — веско произнес Элайджа, понимая, что истина лежит на поверхности и не нуждается в защите. — Подобное действие нарушило бы законы Господа и нашего государства.

— Законы государства принимает парламент, — возразил Стиблстич. — Вместе с королем. И порой ради всеобщего блага приходится применять сильнодействующее лекарство. Разумеется, каждый из осужденных получит последнее причастие: мы же не варвары.

Вопреки утверждению они-то как раз и были варварами. Элайджа понимал, что необходимо взывать к чувству приличия. Чивер-Читлсфорд понимал порочность решения, однако не обладал достаточной моральной силой, способной противостоять безумной агрессии.

— Вы намерены сжечь корабль, в трюмах которого находятся закованные в кандалы люди, — подытожил герцог. — И готовы сделать это на глазах всего Лондона. Собираетесь ли в таком случае заранее объявить о казни?

— Несомненно, — не задумываясь подтвердил Стиблстич. — Как же еще можно доказать криминальному элементу всю серьезность последствий нападения на аристократов? Поставить на вид невозможность оспаривать наказание, назначенное справедливыми и милосердными судебными органами? Только так удастся успокоить мятежные умы, замышляющие новые беспорядки.

— Большинство заключенных, как вам известно, прежде служили в Королевском морском флоте, — ровным голосом констатировал герцог и помолчал, выжидая, пока комментарий проникнет в сознание собеседников. — Среди них есть и осужденные за сущую малость: кто-то, например, украл буханку хлеба, потому что голодал.

Даже Стиблстич знал, что бывшие солдаты представляли серьезную проблему для страны.

— О ветеранах должны заботиться родные графства, — вяло отмахнулся он. К сожалению, жизнь показала, что родные графства оказались не в состоянии прокормить инвалида на костылях или того, кто вернулся с войны с одной рукой и одним глазом.

— Давайте попытаемся представить, что почувствуют и подумают жители Лондона, увидев пожар на Темзе.

Стиблстич немедленно заглотнул приманку.

— Лондонцы обожают хорошую казнь! Когда на Тайберне вешают убийцу, поглазеть собираются толпы. А уж если обещают четвертование, то на площади и вообще не протолкнуться.

— Но, как вам известно, на кораблях нет убийц, — спокойно возразил Элайджа. — Убийц давно повесили, на радость зевакам. Серьезные преступники никогда не попадают в плавучие тюрьмы, это место для несчастных, которых судьба толкнула на воровство.