Элоиза Джеймс - Моя герцогиня

• Название: Моя герцогиня
• Автор: Элоиза Джеймс
• Издательство: ACT, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075332-1, 978-5-271-37517-0, 978-5-4215-2504-2

Не успели отзвучать торжественные колокола по случаю свадьбы очаровательной герцогини Бомон и ее невозмутимого герцога, как скандальное открытие заставило молодую жену бежать из дома. Следующие несколько лет Джемма провела за границей, не желая возвращаться к неверному супругу.

Но красавцу герцогу нужен наследник, а потому он вызвал жену из Парижа, желая вновь завоевать ее сердце. Впрочем, Джемма и сама неравнодушна к супругу. Она всей душой хочет невозможного — увидеть Элайджу у своих ног…

---

Вот и сейчас он без единого слова провел пальцем по самому интимному, самому тайному уголку.

Джемма вздрогнула и негромко вскрикнула. Голос любимого прозвучал низко и хрипло, напоминая скорее клич потустороннего существа, чем хорошо поставленную речь государственного деятеля.

— Ты прекрасна, восхитительна, неповторима!

Ласка продолжалась, и Джемма нетерпеливо выгнулась.

— Элайджа, — прошептала она, но тут же забыла обо всем, что собиралась сказать, потому что там, где только что была рука, оказались горячие жадные губы. Язык дарил необыкновенные, неописуемо яркие ощущения. Джемма зажмурилась, представив, что снова завязала глаза шелковым шарфом. Элайджа действовал безжалостно, поднимая любимую все выше и выше — на вершину страсти.

Наконец он отстранился и еще шире раздвинул безвольные, утратившие силу ноги.

— Открой глаза, — приказал он строго. — Посмотри на меня.

Ослушаться казалось так же просто, как полететь на луну.

— Пожалуйста, — выдохнула Джемма, — Элайджа!

По сравнению с огромным, сильным мужчиной она чувствовала себя крошечной и слабой, но он вошел легко, словно делал это каждую ночь в течение долгих лет супружества. Да, не было между ними черной пропасти разлуки, и он привычно, запросто вернулся домой. Ноги ослабли от обволакивающего удовольствия, и Джемма снова тихо вскрикнула.

Страсть, властно подчинившая каждую клеточку, лишившая воли и способности мыслить, даже отдаленно не напоминала неловкие встречи первых недель совместной жизни. В то странное, почти нереальное время она чувствовала себя растерянной и смущенной, если не сказать испуганной. Кусала губы, чтобы невольным возгласом не вызвать у мужа отвращение. Ну а сейчас никакой силы воли не хватило бы, чтобы сдержать стоны.

И все же ритмы их движений не совпадали с идеальной точностью. Почему-то ей не удавалось выгнуться в нужный момент, и оттого они двигались не слаженно, а как будто отталкивая друг друга.

Элайджа остановился.

— Нет! — воскликнула Джемма. В ногах нарастал восхитительный, жизнеутверждающий жар — ничего подобного испытывать еще не приходилось, — а потому отчаянно хотелось продлить и усилить переживание. — Пожалуйста, не останавливайся! — Она вздрогнула и снова выгнулась.

— Ты ведешь, Джемма, — хрипло произнес он.

— Что? — не поняла она.

Он ловко закинул ее руки за голову и прижал ладонью.

— Позволь мне, — добавил он сквозь зубы.

Однако даже после того, как он возобновил движение, она не поняла, в чем дело. Восхитительное, сладостное, многообещающее томление нарастало.

Элайджа с силой подался вперед.

Джемма не могла оставаться пассивной и двигалась хаотично, боясь упустить хотя бы мгновение счастья.

Он издал странный звук — нечто среднее между рычанием и смехом, отпустил на свободу руки и приподнялся так, что ее ноги обвили его бедра. Упрямству пришел конец.

— Элайджа! — взмолилась Джемма, оскорбленная безволием собственной позы, но он ничего не слышал, а просто продолжал мерно двигаться, и наконец ей удалось поймать единственно верный ритм и прильнуть в нужный момент.

— Да, — процедил он сквозь зубы и взглянул на нее почти яростно. Мощное движение продолжалось, и Джемма страстно, доверчиво прижималась, постепенно растворяясь в бесконечном пространстве. Огонь в ногах рос, распространялся, захватывал каждую клеточку существа. Теперь она не дрожала, а пылала.

Все это время Элайджа не отрывал глаз от лица любимой. Властный, уверенный, жадный взгляд действовал гипнотически, неумолимо сжимая тугую пружину вожделения.

— Джемма, — тихо, требовательно позвал он. Она обвила руками его шею, прижалась еще крепче и рассыпалась на мелкие кусочки, как рассыпается небо во время грозы. Отныне не существовало одной, цельной Джеммы: прежняя осталась в прошлой жизни, но появилась новая, познавшая высшее блаженство бесконечной любви.

Элайджа поднялся на вершину вместе с ней, испытав одновременно ярость, жар и счастье. Символом победы и обладания прозвучало единственное короткое, емкое слово:

— Моя!

Разве можно к этому что-нибудь добавить?

Глава 20

1 апреля

Утро

Вильерс с ненавистью смотрел на документ, доставленный из конторы Темплтона. В списке числилось восемь имен и восемь адресов. Но почему же восемь? Герцог твердо знал, что детей у него всего шесть. Точнее, даже пять, но платил он за шестерых.

Никаких объяснений к перечню не прилагалось, да и вообще создавалось впечатление, что Темплтон, как крыса, спрятался в глубокую темную нору и вылезать не собирался, а для надежности, скорее всего, прихватил с собой изрядное количество деньжат.

Таким образом, число восемь можно было трактовать двояко: или к настоящему моменту детей действительно стало больше — этот вариант Вильерс категорически отвергал, — или два имени попали в список случайно, по ошибке.

Герцог вздохнул и приказал подать экипаж.

Первый адрес привел в скромный район Степни. Поначалу Вильерс хотел отправить за ребенком лакея, но передумал. Что ни говори, а здесь жил его старший сын. Мысль отозвалась головокружением и даже легкой тошнотой.

Дверь открыла женщина, на первый взгляд показавшаяся набожной. Однако, присмотревшись внимательно, нетрудно было заметить во взгляде характерную остроту. Леопольд сделал вывод, что благочестие пришло на смену земным и значительно более веселым убеждениям.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Я — герцог Вильерс. А вы, должно быть, миссис Джоббер?

— Да, сэр. — Появление столь высокопоставленной персоны привело хозяйку в откровенное замешательство. Что ж, немудрено. Во всем королевстве трудно было найти более представительного джентльмена. Сегодня герцог выехал из дома в бледно-розовом бархатном камзоле и вполне мог бы оказать честь даже королевскому двору. Но вместо пышных покоев он стоял на пороге маленького ветхого дома. Да, такова ирония жизни: можно нарядиться в самый дорогой в мире бархат и при этом обнаружить своих детей в жалком, забытом Богом углу.

— Я приехал за сыном, — сообщил Вильерс.

На лице миссис Джоббер отразилась боль.

— Неужели хотите забрать?

Неудивительно, что она успела привязаться к мальчику. Вполне естественно, всякий разумный родитель должен об этом мечтать.

— Если не возражаете, с поклоном подтвердил гость.

Миссис Джоббер отступила, приглашая войти. Оставив лакея на улице, герцог переступил порог и вошел в прохладный полумрак прихожей. В доме пахло свежим тестом и яблоками.

— У нас тихий час, — шепотом предупредила хозяйка.

— Тихий час? — По расчетам герцога, старшему из детей должно было исполниться двенадцать. Разве в этом возрасте спят днем? Может быть, он что-то путает?

Постарайтесь не шуметь, — попросила миссис Джоббер. — Все отдыхают в одной комнате.

— У вас много детей?

— В настоящее время пятеро — четыре девочки и один мальчик. — Она остановилась и, повернувшись, скрестила руки на груди. — Кто-то наговорил обо мне плохого? Не верьте, все это ложь. Я никогда не беру больше пяти детей. У каждого своя кровать, по воскресеньям обязательно ходим в церковь, а передники меняем строго через день. Никаких…

— Ничего подобного, — перебил Вильерс. Вопреки желанию он должен был объяснить свою позицию: — Дело в том, что я решил воспитывать сына в собственном доме.

— В вашем доме?

Герцог постарался скрыть раздражение.

— Да, хочу, чтобы все мои внебрачные дети росли под одной крышей.

— Боже милостивый! — воскликнула миссис Джоббер, хотя вовсе не выглядела испуганной. — Что ж, в таком случае можно не переживать. Я успела полюбить вашего мальчика. — Она открыла дверь в гостиную, обставленную старой, но аккуратной и очень чистой мебелью. — Если соизволите подождать здесь, я сейчас его приведу. Боюсь, правда, что спросонья ребенок может раскапризничаться.

— Я и сам люблю покапризничать, — заметил герцог. — Без семейной черты парень не был бы моим сыном.

Парень действительно оказался не его сыном.

Чуждое создание выглядело пухлым, как диван — если бы диван соответствовал по размеру. С круглой, заплывшей жиром физиономии смотрели маленькие, похожие на смородины глазки. Герцог мгновенно ощутил неприязнь.

Судя по реву, ребенок испытал похожее чувство.

Вильерс поднялся.

— Боюсь, произошла ошибка, — обратился он к воспитательнице, которая энергично хлопала толстого розового поросенка по плечу и что-то шептала на ухо. — Моему сыну примерно двенадцать лет, а зовут его Тобиас. — Сам бы он ни за что не дал такое имя, но что поделаешь?

— Что?

Пытаясь перекричать рев, герцог заговорил громче:

— Моему сыну девять лет, а возможно, даже десять. — Он и сам сомневался.