Эд Макбейн - Джек и Фасолька

• Название: Джек и Фасолька
• Автор: Эд Макбейн
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-7001-0169-6

Зверски убит Джек Мак-Кини, клиент Мэтью Хоупа. Странный клиент. Он хотел… стать владельцем заброшенной фасолевой фермы. Деньги не пахнут, но от его бешеных долларов исходил аромат наркотиков. И вот Мак-Кини мертв, а адвокат Хоуп, герой романа «Джек и Фасолька» и других романов сборника, оказывается по уши в этом… загадочном деле.

---

— Мэтью, — сказала она, — позволь тебя представить чудотворцу Калузы. Если когда-нибудь твои мышцы откажут, ты только позвони ему. Доктор Альварес… Мэтью Хоуп.

— Рад познакомиться с вами, — сказал Альварес с акцентом, который можно намазывать на тост.

Придя в контору, я сразу же позвонил Блуму.

Я сказал ему, что у хиропрактика Вероники Мак-Кинни испанский акцент.

— Ну и что? — не понял он.

Я напомнил ему, что Санни Мак-Кинни подслушала, как ее брат разговаривал с человеком, у которого испанский акцент, и что…

— Да, я помню, — сказал он.

— …они, по ее версии, договаривались о краже коров.

— Я много думал об этом телефонном разговоре, — сказал Блум, — и не совсем уверен, что речь шла о коровах. Помнишь мое первое предположение, когда я услышал, что у этого юнца было сорок тысяч наличными? Наркотики — вот что я подумал, юнец каким-то образом связан с наркотиками. Ладно, в октябре прошлого года ему позвонил приятель с испанским акцентом — все кокаинисты приезжают из Колумбии, Мэтью, крупные партии наркотиков во Флориде по большей части испанские. Парень спрашивает сколько, а юнец отвечает — пятнадцать по тридцать. Так вот, Мэтью. Может быть, это не так, может быть, очень даже далеко от истины, но нынешняя цена на хороший кокаин в Майами пятьдесят штук за кило. Вот, к примеру, ты можешь достать дерьмовый кокаин по тридцать штук за кило?

— Ты думаешь, Джек Мак-Кинни продавал кокаин? Не коров?

— Нет, сэр.

— Ты только что сказал…

— Я думаю, здесь может быть другое, Мэтью. Парень с испанским акцентом продавал «девушку»…

— Какую девушку?

— Наркотики. «Девушка», «кок», «снежок», «ароматная конфетка» — это все названия кокаина. «Чем синее, тем „девушка“ лучше», — ты никогда не слышал такого выражения?

— Нет, никогда.

— Опытный делец проверяет «кок» с помощью тиоцианида кобальта, чтобы удостовериться, что это не детская присыпка или еще какая-нибудь дрянь. Если порошок становится синим, это кокаин. Настоящее чистое зелье становится ярко-синим. Век живи, век учись.

— Ты на самом деле думаешь, что Мак-Кинни покупал кокаин у этого парня с испанским акцентом?

— Вполне возможно. Пятнадцать кило не очень хорошего зелья. За тридцать тысяч баксов.

— Это составляет четыреста пятьдесят тысяч долларов.

— Верно.

— Ты думаешь, у Мак-Кинни были такие деньги, да?

— Если он был замешан в делах с наркотиками, это не такая уж крупная сумма.

— Хорошо, — сказал я.

— Что значит «хорошо»?

— Это очень похоже на настоящую спекуляцию.

— Это так и есть. Дело, которым я сейчас занимаюсь, Мэтью, — спекуляция. Пока все отдельные куски не соберутся вместе, все это — спекуляция. Что миссис Мак-Кинни собиралась рассказать о своем хиропрактике?

— Она сказала, что он кубинец.

— Ты спрашивал ее об этом?

— Сразу после знакомства с ним. Она отвозила меня в…

— О, — сказал Блум, — и ты встретил его?

— Да, его зовут Рамон Альварес.

— Как вы познакомились?

— Я пришел к нему в контору вместе с ней.

— Этим утром?

— Да.

— И после этого в автомобиле ты ненароком спрашиваешь ее, не кубинец ли ее доктор?

— Ну, вчера вечером я спросил ее, знает ли…

— О, значит, ты был с ней вчера вечером?

— Да.

В разговоре возникла пауза. Я точно знал, о чем думает Блум. Вероника была со мной вчера вечером, и она была со мной сегодня рано утром. Блум подумал о том же, о чем и миссис Мартиндейл.

— Она тоже приходила искупаться? — спросил он.

— Она приходила поговорить.

— О хиропрактике?

— Нет. Но во время разговора я спросил, не знает ли она кого-нибудь с испанским акцентом…

— И она сказала, что ее хиропрактик испанец.

— Нет, она вспомнила повара-мексиканца, который когда-то работал у них.

— Она не вспомнила о своем хиропрактике?

— Ну, на самом деле она сказала…

— Когда? Вчера вечером или сегодня в машине?

— В машине. Она подумала, что я спрашивал о тех, кто имел отношение к ранчо. О хиропрактике она никогда бы не подумала.

— Я не верю хиропрактикам, а ты? — спросил Блум.

— Ну, они вроде бы помогают людям.

— Итак, давай говорить откровенно. Вчера вечером ни с того ни с сего ты вдруг спрашиваешь миссис Мак-Кинни, не знает ли она кого-нибудь с испанским акцентом, и она говорит тебе…

— Не совсем так, — запнулся я. — Мы говорили об убийстве ее сына, я вспомнил, что Санни…

— Она пришла, чтобы поговорить об этом? Об убийстве ее сына?

— Да.

— Что она хотела рассказать о деле?

— Она считает, что Джек знал человека, которого впустил в свою квартиру, потому что в двери есть глазок и он мог видеть, кто стоит снаружи. Он не стал бы открывать дверь незнакомому.

— Мы думали об этом, — сказал Блум сухо. — Миссис Мак-Кинни не приходило в голову, что у убийцы мог быть ключ?

— Ну… нет. Она ничего не говорила о ключе.

— Управляющий имеет запасные ключи ко всем квартирам, — сказал Блум.

— Вот как?

— Поэтому необязательно быть приятелем, чтобы войти к юноше. На самом деле он вообще мог никого не впускать. Убийца мог воспользоваться ключом.

— Она также сказала про пистолет. Вы нашли пистолет в его квартире, Мори?

— Нет. Пистолет? Нет.

— Вероника говорит, у ее сына был пистолет.

— О, она уже стала «Вероникой», да?

— Ну… да.

— Ты хорошо поработал, Мэтью.

Я вдруг вспомнил, что говорил мне Блум когда-то. «Советник, — сказал он тогда, — хорошо бы ты дал слово, что с этой минуты не будешь бегать по всей Калузе и спрашивать всех и каждого, кто, по-твоему, может быть связан с этим делом». Разговор тогда касался дела, которое он называл «небольшой немецкой путаницей», а я «трагедией Вики Миллера». Тогда его предупреждения тоже начались со слова «советник», которое в моей профессии часто имеет насмешливо-презрительный оттенок в противоположность слову «адвокат». Как я обнаружил, в таком же смысле его используют полицейские в своей профессии, у них оно было синонимом слова «стряпчий». Сейчас я не понял, чем вызвано его замечание, но звучало оно как выговор. Я ничего не ответил. Пауза на линии затянулась. Я не знал, размышляет Блум или сердится.

— Где он взял этот пистолет? — спросил наконец Блум.

— Подарок отца на день рождения.

— Его отец уже два года как умер.

— Он сделал подарок как раз перед смертью.

— Это Вероника тебе рассказала?

Мне показалось, что ее имя он произнес с той же интонацией, с какой произносил слово «советник» много лет назад. Я решил, что он все-таки сердится.

— Да, Вероника.

— Где, по ее предположению, был пистолет?

— В его квартире. Он взял его с собой, когда уезжал с ранчо в июне.

— Она сказала, какой марки был пистолет?

— «Смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра.

Блум молчал, казалось, очень долго.

— Очень интересно, — произнес он наконец.

— Почему?

— Потому что передо мной на столе лежит заключение баллистической экспертизы, в котором говорится, что Берилл был убит из пистолета «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Теперь я назвал бы это большим совпадением, чем нынешняя цена за кило кока. Думаю, неплохо было бы еще раз поговорить с миссис Вероникой Мак-Кинни, кое-что еще выяснить об этом пистолете, который был у ее сына. Подарок на день рождения, а? Хорошие подарки делают ко дню рождения здесь, в солнечной Флориде. Их даже не нужно регистрировать, можно просто взять пистолет с полки, как спелый банан. — Он помолчал. — Что еще она хотела сказать?

Я сомневался, стоит ли говорить ему о ее давних отношениях с Хэмильтоном Джефри, ветеринаром, и решил, возможно неправильно, что сообщать об этом было бы нечестно по отношению к ней, хотя она рассказала мне об этом до того, как мы легли в постель. Тем не менее я посчитал это «постельным» разговором, а «постельный» разговор, по моему мнению, оценивается так же, как сведения, сообщенные адвокату его клиентом, а мы фактически таковыми и были.

— Мэтью? Она еще что-нибудь сказала?

— Ничего, — ответил я.

— Она знала о Берилле? Что его убили?

— По-моему, нет.

— Как ты думаешь, что он искал?

— Кто?

— Тот, кто застрелил Берилла.

— А он что-то искал?

— Ведь ты же видел место преступления? Как будто там, пронесся торнадо. Так же, как в квартире Мак-Кинни, все перевернуто вверх дном, матрацы сброшены и разрезаны, из ящиков все вывалено на пол. Парень, живущий как бродяга с Бауэри, — какого черта он мог прятать в своем свинарнике? Она не говорила, что они были связаны с наркотиками, а?

Иногда трудно было уследить за работой мозговых извилин Мориса Блума. Я понял, что он спрашивает о Санни Мак-Кинни и ее брате Джеке.