Виктория Холт - Единственная любовь королевы

• Название: Единственная любовь королевы
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00594-6

Королева Виктория взошла на престол в 18 лет и правила Англией 64 года.

Она вышла замуж в 21 год и ровно столько же прожила с мужем, принеся ему девятерых детей и став для всей нации живым символом любящей жены и заботливой матери.

И она действительно любила своего мужа так, как могут любить только редкие женщины! Но разве любовь исключает страдание? Нет! Просто любящие сердца не ропщут, ибо они знают, ради чего они страдают.

---

— А это?

— Моя гардеробная.

— Из нее дверь ведет в следующую комнату. — Он открыл дверь. Там тоже оказалась спальня.

Виктория подошла к нему.

— А это, — сказала она, — комната моей дорогой Лецен. Ее комната всегда рядом с моей.

Он почувствовал неприятный холодок. Почему эта женщина вызывает в нем неприятные ощущения? Она ведь всего-навсего гувернантка.

— Теперь все изменится, — сказал он, пытаясь придать своему голосу повелительные нотки.

— О нет, — не задумываясь, ответила она. — Я бы никогда с этим не согласилась. Бедняжке Лецен этого не вынести. Поймите, милый, ее комната всегда была рядом с моей. Тут уж ничего не поделаешь. Это было бы слишком немилосердно. Кроме того, я бы этого не хотела.

Ее любящий взгляд не соответствовал надменности тона, но, конечно же, в это мгновение королева в ней преобладала.

Он оставил ее и спустился в гостиную. Виктория была безмерно счастлива. Какой же он восхитительный, какой красивый! Лецен еще не прибыла. Она приедет только вечером, а жаль: можно было бы заскочить к ней и немного поболтать. Дорогого лорда Мельбурна она попросила приехать в Виндзор послезавтра. Она не могла чувствовать себя совершенно счастливой, если его не было рядом.

А пока рядом с ней был ее дорогой Альберт.

Она была недовольна своим внешним видом — слишком бледная. За последние дни она страшно устала; по сути, она еще не оправилась от простуды, которой, ко всеобщему и к своему собственному страху, подверглась неделю назад. Она должна быть здоровой в свою первую брачную ночь. Она превозмогла усталость и спустилась в гостиную.

Альберт сидел за роялем и играл, играл божественно, да и выглядел божественно.

Когда она вошла, он встал и обнял ее. «Какое блаженство, — подумала она. — Как я люблю моего дорогого Альберта».

— Мой милый Альберт, я прервала вашу игру, а она была так прекрасна.

Он снова сел за рояль.

Через некоторое время он оставил рояль, подошел к ней и сел на скамеечку у ее ног. Они говорили о будущем. Она сказала, что такой замечательный муж — это счастье и что у нее еще ни разу в жизни не было столь прекрасного вечера, несмотря на то, что простуда ее еще не прошла и ей столько всего пришлось пережить за последнее время.

Ей нужно лечь пораньше, сказал Альберт, и она послушно согласилась.

На следующее утро они встали рано и перед завтраком совершили прогулку на, как сказал Альберт, удивительно свежем воздухе.

Февральский воздух, заметила Виктория, был даже чересчур свеж, но это не так важно, потому что ее согревает любовь Альберта; и еще она сказала, что не хотела бы ничего другого, только бы гулять холодным февральским утром по виндзорским паркам и чтобы рядом с ней был ее дорогой муж.

Она так проголодалась, что заговорила о завтраке.

Альберт снисходительно улыбнулся: она, право, как ребенок.

— Но, но, — засмеялась она, — не забывайте, что я на три месяца старше вас.

— Кто бы мог поверить, — сказал он.

— Но об этом же все знают. — Она вдруг посерьезнела: — Вот одно из неудобств жизни королей: все о них все знают.

— Так уж и все! — сказал он. — А не склонна ли моя дорогая Виктория преувеличивать?

— Я этого не замечала!

— Но ваши слова были не совсем правдивыми.

Она ненадолго задумалась.

— А нужно быть правдивой. Это я запомню. Спасибо, Альберт, что обратили мое внимание. Я вижу, вы будете относиться ко мне по-доброму.

В этот миг он любил ее. Все образуется. Она очаровательна, его дорогая маленькая женушка. Он испытывал благоговейный страх из-за того, что окружение королевы может вести себя по отношению к ней неподобающе.

— Идемте, ангел мой, — сказала она, — идемте завтракать.

Рука в руке они вошли в замок, где Альберта ожидал неприятный сюрприз.

За столом для завтрака восседала баронесса Лецен. На принца она едва глянула, сразу же устремив взоры на Викторию.

— Доброе утро, моя дорогая Дейзи.

Дейзи! Ее имя вовсе не Дейзи. Он узнал все, что мог, об этой дочери лютеранского пастора, по крайней мере, то, что зовут ее Луизой.

— Любовь моя, как вы себя чувствуете сегодня утром?

— Ах, я так счастлива, моя дорогая.

Баронесса одобрительно кивнула. Сказала «доброе утро» принцу, как будто только сейчас его заметила.

Она налила Виктории кофе.

— Как вы любите, любовь моя.

— Ах, благодарю вас, дорогая Лецен.

Лецен подала кофе Альберту.

Он был унижен и зол, но не подал виду. Первый их завтрак после свадьбы, и на нем непременно нужно присутствовать этой мымре!

ПОСЛЕ МЕДОВОГО МЕСЯЦА

Как и предупреждала его еще в письмах Виктория, провести медовый месяц в уединении им не удалось. Уже на третий день после свадьбы в Виндзор приехала герцогиня Кентская в сопровождении брата Альберта и его отца.

По сути, на этом их медовый месяц и закончился.

Впрочем, Альберт был даже рад тому, что их уединение нарушено: знал, что отец и брат будут ему опорой, и надеялся, что и герцогиня, говорившая ему, что видит в нем сына, тоже окажет ему необходимую поддержку. Не будучи по натуре человеком скрытным, она чуть ли не сразу по приезде дала ему понять, что Викторию вряд ли можно назвать благодарной дочерью и что настраивает ее против матери одна особа, которая в данную минуту находится не так уж далеко от них.

Альберт нисколько не сомневался в том, кто эта таинственная особа, и поскольку уже сам начинал смотреть на баронессу Лецен как на своего личного врага, готов был охотно пойти навстречу намечающемуся союзу.

Герцогиня, рассказывая ему все это, жестом заговорщика приложила палец к губам, а поскольку они могли говорить на немецком, которым герцогиня до сих пор владела лучше, чем английским, хотя и прожила в Англии столько лет, они очень хорошо понимали друг друга.

Они с самого начала стали союзниками.

Виндзор, казалось, был наводнен придворными. Приехал лорд Мельбурн, и Альберт сразу же заметил его поразительное влияние на Викторию. Даже будь он ее родным отцом, она не смогла бы относиться к нему с большим уважением. Она называла его своим дорогим премьер-министром и лордом М. Они постоянно беседовали, и частенько она советовалась с ним наедине в одном из кабинетов либо прогуливалась вместе с ним по парку.

Герцогиня доверительно сообщила Альберту, что Виктория натура эмоциональная и очень привязалась к лорду Мельбурну, как это у нее бывает с некоторыми людьми. Возможно, Альберт при случае намекнет ей, что такая тесная дружба королевы с кем-либо из ее министров вовсе не обязательна.

Менее через неделю после свадьбы Виктория и Альберт вернулись в Лондон. Начались утренние выходы и приемы, и Альберт с каждым днем чувствовал себя все более несчастным.

Теперь, когда романтический ореол свадьбы остался позади, пресса обрушилась на Альберта с критикой: не проходило и дня, чтобы в газетах не появлялись карикатуры и памфлеты. В одних говорилось, что Альберт явился сюда с континента, чтобы поживиться английским золотом; в других сообщалось, что хозяином в доме является королева, а принца держат там с единственной целью…

На сценах исполнялись задиристые и довольно грубые скетчи насчет королевской пары. В одном высмеивалась их ранняя прогулка после брачной ночи: это, мол, отнюдь не тот способ, который может подарить стране принца Уэльского. Однако основной темой нападок на принца оставались деньги. Кобурги-де известны своим умением устраиваться на лучшие места в Европе. Альберта обвиняли в жадности, в стремлении сорвать корону с головы Виктории, в том, что он продался королеве Англии за 30 000 фунтов стерлингов в год, что было целым состоянием для человека, имевшего до этого всего 2500 фунтов.

Это было унизительно. Во владениях его отца ничего подобного не позволили бы.

— Мы не можем посягать на свободу прессы, — сказала ему Виктория. — Лорд Мельбурн постоянно об этом говорит.

— Выходит, мы должны мириться с этой грубой клеветой?

— Просто не нужно обращать на нее внимания.

— Это очень трудно, — холодно сказал он.

— Мой дорогой Альберт, уверяю вас, когда нечто подобное говорится о вас, мне бывает гораздо больнее, чем если бы это говорили обо мне.

Он обнял ее.

— Вы хорошая жена, — сказал он.

— Я хотела бы ею стать. Всю мою жизнь я буду стремиться к тому, чтобы угодить вам, Альберт.

Он просто не мог падать духом, когда слышал от нее такие слова, ибо она всегда была откровенна: что на уме, то и на языке.

Его очень смутила новая циничная версия национального гимна. Его открыто распевали на улицах, и он часто слышал, как вместо принятых слов тихонько произносят другие:

Боже, храни королеву, милую Викки,
Продли ее веки недругам в пику,
Боже, храни королеву.
Альберт победил,
Кобургам угодил,
Весь мир удивил.
Боже, храни королеву.

Мельбурн, пора вставать,
Надо меня поддержать:
Мои запасы малы.
С политикой Пиля горе,
Срывайте козни тори,
Худо им будет вскоре,
Летело б все в тартарары!

Сокровища королевской казны
Мне должны быть вручены,
Поцарствую я всласть.
Викки моя поклялась
Слушаться меня и чтить —
Мне ли внакладе быть?
Альберт король.

Он уже и не знал, что хуже: чтобы о нем думали как о пришельце, замыслившем заполучить королевство, или как о слюнтяе, который во всем зависит от своей жены.