Антон Санченко - Вызывной канал

• Название: Вызывной канал
• Автор: Антон Санченко
• Издательство: Пересвет
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2003
• ISBN: 966-7505-38-3

Большинство рассказов из этой книги можно найти в сети. Однажды один из них даже выиграл конкурс сетевой литературы "Тенета-2002". В книге они лишь собраны под одной обложкой и сопровождаются предисловием Виктора Сильченко и словариком морских терминов. То есть — на любителя бумажных носителей.

После выхода книги из печати были замечены следующие особенности:

* У неё ужасно пачкающаяся обложка, которую необходимо сразу же чем-то обернуть. Полиграфисты слишком буквально восприняли желание автора отобразить пачку "Беломора".

* Она на скобочках и не рассыплется после первого прочтения.

* Она заставляла безудержно смеяться заключённых в камере херсонской тюрьмы капитанов, которые ожидали суда за совершенную аварию на транспорте.

* У женщин, которые неосторожно начинали читать рассказ "Херсон-Батуми" с поставленным на огонь чайником, чайники выкипали сгорали, даже если были со свистками.

* Один её экземпляр обошел вокруг мыса Доброй Надежды.

* Она писалась около десяти лет действующим моряком, а не филологом.

* Карта на обложке — не в проекции Меркатора, и запрещено использовать её для навигации, хотя у моряков и бытует поговорка "идём по пачке Беломора".

---

Мы оставили позади внешний рейд порта с его стоящими на якорях океанскими ковчегами, свернули в рукав, сторонясь речных трамвайчиков и моторок. Прочапал навстречу шлицами гребных колёс старый, как ломовая лошадь на издыхании, речной буксир, лоцманом на котором в своё время вполне мог быть сам Марк Твен.

Ты аккуратно сложила своё роскошное платье на кормовой банке. В следующей протоке нам встречались уже лишь спортивные академические лодки и байдарки, бензин и пар были прочно забыты. И когда из более мелкого ерика выгребла на плёс долблёнка с древними, как мир, стариком и старухой, плавающими вдвоём по этим плавням, должно быть ещё со времён набегов диких славян на цивилизованный Царьград, я подумал:

— Так и должно быть. Ведь мы плывём вверх по течению.

Гребла старуха. Старик правил коротким веслом. Ты улыбнулась: всё наоборот, если сравнивать с нами.

Когда мы забрались так далеко от двадцатого века, что навстречу нам могла попасться уже разве что солнечная барка бога Амон Ра, ты уже разоблачилась до одеяния девушек с египетских папирусов. Тогда ты ещё носила длинные свободно спадающие на плечи волосы и коротко подстригала чёлку, словно и вправду попала на мой ялик с барки фараона Нехо, на которой гребли похожими на лист осоки вёслами-гребками тридцать прекрасных девушек. Их набедренные повязки скрывали от глаз фараона значительно больше, чем оставшаяся на тебе часть бикини.

Царь Соломон сравнивал грудь своей возлюбленной с виноградной гроздью. У египтян были иные понятия о женской красоте. В Лувре, кажется, хранится ложечка из сандалового дерева, выполненная в виде нагой купальщицы, держащей на вытянутых вперёд руках огромный лист лилии. Тугая грудка, точёная, мальчишеская фигурка, стройные ножки. Мне, счастливцу, в тот день не нужно было в Лувр.

И какой фараон приказывал мне через месяц отрываться от тебя и плыть на край света, за сокровищами страны Пунт?

Лилии, осока и заменитель папируса — камыш, росли на Реке в изобилии. Наш собственный фараон, Никита Сергеевич, одно время даже собирался косить его для производства бумаги. (Видишь заброшенный причал в плавнях? Его рук дело). Поражающей своей огромностью и бесполезностью пирамидой, остался от его царствования крупнейший в Европе хлопчатобумажный комбинат, который построили раньше, чем убедились, что хлопок отказывается расти в наших краях, даже по указанию фараона.

С крокодилами дело обстояло ещё хуже. Даже он не додумался разводить их в Реке, хотя б для выделки кожи. Но стоило ли об этом сожалеть? Вон, за причалом, уже виден наш Эдем, наш рай земной, и мы — первые люди на Земле.

***

Хочу тебя.

Тебя, ещё не знающую, что такое стыд, и что его нужно прикрывать фиговым листом. Посреди поляны, на пологе так и не установленного брезентового шалаша, в котором тебе со мной должен быть — рай.

Хочу сразу же после забот о хлебе насущном: мне удалось поймать трёх хищных окуней. Где хищники? Да вон, в консервной банке плавают.

Хочу после приступа болезней: упал с дерева в попытке срубить сухой сук, на котором сидел, и лежу, стонущий, жду, пока ты испугаешься и неосторожно склонишься над раненным добытчиком.

До старости ещё далеко.

До смерти — ещё дальше.

Всё вокруг пронизано солнечным светом, запахом травы, молодостью, красотой и бессмертием.

В выписанном нам с тобой Господом штрафе за непослушание отдельной графой проходят муки родов. Тебе страшно? Мне никогда не дано знать, что это такое, и согласилась бы ты пойти на это из одной лишь любви ко мне, или основным было желание получить утешительный приз за храбрость в виде куклы Барби. Мужчинам многое не дано знать никогда. Я и Барби-то нашу впервые увидел, вернувшись из рейса в Персидский Залив, четырехмесячной уже. (Опять ты споришь: пяти- месячной? Мне что, вахтенный журнал подымать?)

Я уже не помню, кто был тот Змий, у которого ты купила яблоки перед этим пикником. Пращур Адам, наверное, не помнил даже вкуса этих невзрачных яблочек: ведь в тот день, по логике вещей, он вкусил от более сладкого плода.

Жена моя перед Богом! Потерянный рай, вечные заботы о хлебе насущном, болезни, старость, смерть — не слишком высокая цена, за счастье познать тебя. Когда я с тобой — мне не нужен рай. (Интересно, были ли в раю земном комары?)

Хочу погружаться в тебя, растворяться в тебе целиком, как во времена, когда свет ещё не был отделён от тьмы, а женщины от мужчин. Даже времени ещё не было: его отсчёт только рождается, задаваемый биениями наших сплетённых в китайский иероглиф тел.

Я помню то слово, которое было вначале, когда заржавевший маятник времени наконец был запущен нашими совместными усилиями. Ты сказала:

— Я думала, будет хуже.

Это был первый наш день, когда мы принадлежали только друг другу, а не командирам рот, неожиданно возвращающимся из рейса мамам и последним поездам метро.

Наш день Начала Времён. На сотворение нашего Мира у нас было ещё больше времени, чем у Господа: ты взяла на работе отгулы.

Но боги завистливы и жестоки: любящий детей своих не за дела их, но по вере ихней, карающий чад своих, не по грехам их, но за грех первородный, ветхозаветный Бог иудеев и израильтян именно на этот день приберёг обещанный Апокалипсис.

Уже отдали ему души неисповеданные грешники-пожарные, тушившие геену огненну на крыше четвёртого энергоблока в чём мать-родина послала: в кирзе и противогазах.

Падала звезда Полынь, и водители автобусов тридцать восьмого маршрута полдня загорали в её лучах и играли в волейбол на травке у колонны своих икарусов под Припятью.

Первомай шагал по планете, и скакал по земле Конь Гнедый.

Конец света уже состоялся, просто радио забыло нам об этом сообщить.

***

Через десять лет по окончании света нас уже не удивить никаким локальным апокалипсисом.

Тонули пароходы. Все водолазы черноморского бассейна искали покойников на дне Цемесской бухты.

Началась первая война между союзными республиками.

Первые штурмы танковыми и воздушно-десантными частями собственных городов.

Даже землетрясение, воспринятое многими, как предупреждение свыше, никого не остановило.

Бойни и беспорядки почти во всех пятнадцати столицах свободных республик нерушимого союза.

А потом и нерушимый порушился точно в срок, предсказанный Нострадамусом для падения одной восточной деспотии.

Из не столь разрушительных развлечений телеаудитории были предложены первый и последний съезд народных депутатов, всенародная война с пивными ларьками и виноградниками и первая мыльная опера о рабынях и фазендах, первое всесоюзное ограбление сберкасс и игра в есть такая буква. Буква вскоре оказалась тройным М.

Ты первой додумалсь просто выключать телевизор.

Не жить что-ли, раз у вас конец света?

Один летописец Чернобыля отметил, что при всем сюрреализме происходящего, люди живут так, как привыкли, даже зная, что этот день — последний день мироздания. Никто не переносит из-за этого назначенного у фонтанов Рулетки свидания.

О свадьбах он даже не заикался.

Когда ты перед свадьбой сменила причёску, я впервые подумал, что женюсь уже не на той женщине, которой делал предложение.

Думал ли я, что мне предстоит открывать тебя каждый раз по-новому, все десять лет?

В то время мне более важным казалось открытие страны Пунт, из которой ещё во времена фараонов везли в Египет слоновую кость, чёрное дерево и прочие сокровища.

***

По стране Пунт бродили дикие ослы и ползали змеи. Ослы объедали листья зонтичных акаций, чахлых, как карликовые берёзы заполярья. Чем питались змеи, до сих пор не знаю. Не ослами же?

Вход в лагуну был узким и извилистым, как раковина каури. С обоих бортов обрывисто поднимались не очень высокие коралловые берега. В лагуне привычно отстаивались большой десантный корабль и плавмастерская.

Склады, казармы и сторожевые вышки на коралловом острове не были военной базой Верхнего Царства в стране Пунт, ибо, как известно борцам за мир во всём мире, военных баз за рубежом у нас не было.

Во времена, когда европейцы делили Африку под линейку, проводя границы через неведомые им отроги гор, неоткрытые реки, пустыни и джунгли, местный негус, единственный на всём континенте, сумел отстоять свою независимость, и даже захватить мусульманские области на севере: по какому-то выверту истории, его подданные были единственным православным народом во всей Африке, к тому ж — через дорогу от Мекки с Мединой.

Ещё до танковых сражений англичан с Роммелем в Сахаре, вооружённая копьями и кремневыми ружьями армия негуса умудрилась наголову разбить экспедиционный корпус макаронника Дуче.

Угораздило ж теперешнего преемника негуса втянуться в строительство социализма, вместо того, чтобы основать новую династию.