Жюль Верн - Клодиус Бомбарнак (перевод Е. Брандиса, Н. Брандис)

• Название: Клодиус Бомбарнак (перевод Е. Брандиса, Н. Брандис)
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-86218-028-1 (т.10), 5-86218-022-2

Журналист путешествует из Баку в Пекин через горящие моря вместе с мёртвым китайским мандарином, торговцем искусственными зубами и другими интересными людьми.

Для романа «Клодиус Бомбарнак» в переводе восстановлены все купюры, выявленные при сверке с оригиналом.

---

— Спасите, спасите моего жениха! — умоляет Зинка Клорк, и ее красивые глаза вновь наполняются слезами.

— Успокойтесь, моя душенька, — утешает ее госпожа Катерна. — Мы спасем Кинко и, если понадобится, дадим в его пользу спектакль…

— Браво, браво, Каролина! — ликует господин Катерна и шумно аплодирует, как заправский квакер.

Мы вверяем румынку заботам добрейшей субретки, настолько же искренним, как и показным. Она объявляет нам, что полюбила девушку материнской любовью и станет грудью на ее защиту, как мать защищает свое дитя. Затем майор Нольтиц, Пан Шао, господин Катерна и я спешим на вокзал, где помещается канцелярия китайской службы Великой Трансазиатской магистрали.

Начальник у себя в кабинете, и по просьбе Пан Шао нас вводят к нему.

Это во всех отношениях типичный службист, способный на всякое административное крючкотворство, бюрократ до мозга костей, готовый запутать любое ясное дело, чиновник, который заткнул бы за пояс всех своих европейских коллег.

Пан Шао рассказывает ему, в чем дело, а так как начальник понимает немного по-русски, то и мы с майором Нольтицем принимаем участие в разговоре.

Начинается спор. Упрямый чиновник твердит, что случай с Кинко очень серьезен. Обмануть железнодорожную компанию… проехать без билета шесть тысяч километров… нанести компании и ее акционерам убыток в тысячу франков.

Все это совершенно справедливо, но мы пытаемся ему втолковать, что дорога понесла бы куда больший урон, если бы в багажном вагоне не было этого «зайца». Ведь не кто иной, как он, рискуя жизнью, спас поезд и всех пассажиров.

И — поверите ли вы? — живой фарфоровый болванчик дает нам понять, что, с юридической точки зрения, было бы легче примириться с гибелью сотни пассажиров, чем найти для мошенника смягчающие вину обстоятельства.

О, не он первый так рассуждает! Как это нам знакомо: пусть лучше мир перевернется, но принцип восторжествует!

Короче говоря, мы ничего от него не смогли добиться. Дело пойдет законным порядком. Кинко будут судить за мошенничество.

Уходим, не дождавшись, пока у господина Катерна иссякнет запас морских и актерских ругательств, которые он обрушивает на голову бездушного чиновника.

Что делать?

— Могу вас уверить, господа, — говорит Пан Шао, — что не пройдет и двух часов, как несчастного Кинко приведут к окружному судье и тот не замедлит вынести приговор. Вполне возможно, что, кроме тюремного заключения, он получит еще бамбуковые палки.

— Только этого не хватало! — восклицает первый комик, всплеснув руками. — Тогда бы его постигла участь дурачка Зизеля из оперетки «Если бы я был королем!».

— Вот именно, — отвечает Пан Шао, — уж я-то знаю, как вершится суд и расправа в Поднебесной империи.

— Этому безобразию надо помешать, — говорит майор Нольтиц.

— Или, по крайней мере, попытаться, — замечает Пан Шао.

Поручите мне быть защитником Кинко на суде, и пусть я потеряю лицо[105], если не добьюсь облегчения его участи!

Это лучшее и, пожалуй, даже единственное, что можно сделать. Мы берем экипаж и минут через двадцать подъезжаем к довольно жалкому домику. Здесь находится окружной суд.

Собралась целая толпа. Дело получило широкую огласку. Все уже знают, что в багажном вагоне Трансазиатского поезда проехал «зайцем» какой-то чудак, умудрившийся просидеть в ящике всю дорогу от Тифлиса до Пекина. Всем хочется взглянуть на этого ловкача, но никто не знает, что мошенник проявил себя настоящим героем.

Вот он, наш храбрый Кинко! Его стерегут двое дюжих полицейских, с желтыми, как айва, лицами, готовых по первому приказанию судьи отвести узника в тюрьму и дать ему по пяткам столько дюжин бамбуковых палок, сколько заблагорассудится вершителю правосудия.

Кинко растерян и смущен, что совсем не вяжется с его решительным характером. Правда, увидев нас, он несколько приободрился и глаза стали менее грустными.

За судейским столом сидит смешной человечек в очках, а перед ним стоит ломовой извозчик и что-то долго и пространно излагает. По-видимому, он дает свидетельские показания. Чиновник качает головой с видом далеко не утешительным для обвиняемого, который, при всем желании, ничего не сможет сказать в свое оправдание, так как ни слова не понимает по-китайски.

Но вот к столу подходит Пан Шао. Судья его знаети любезно улыбается, ведь он сын богатого пекинского купца, владельца большой чайной фирмы.

С каким пафосом и красноречием выступает наш молодой адвокат! Он трогает публику рассказом о нашем путешествии и сопровождавших его приключениях, предлагает заплатить железнодорожной компании все, что ей причитается…

Но, к великому огорчению, судья не может на это согласиться. Он считает, что компании был нанесен не только материальный ущерб, но и моральный и т. д.

Тут Пан Шао еще больше воодушевляется, и хотя мы ничего не понимаем из его речи, но догадываемся, что он говорит о мужестве Кинко, о том, как он едва не погиб, спасая поезд и пассажиров. И, наконец, следует последний и самый веский аргумент: ведь подсудимый спас от разбойников императорские сокровища!

Но никакое красноречие и никакие факты не в силах воздействовать на безжалостного чиновника, который за всю свою долгую службу не оправдал, вероятно, и десяти подсудимых. Он согласен избавить преступника от палочных ударов, но должен посадить его на полгода в тюрьму и взыскать за проезд от Тифлиса до Пекина. Затем, по знаку этой «карательной машины», бедного Кинко уводят.

Делом румына занялись газеты: пекинская «Ши-Бао» и тяньцзинская «Чайниз-Таймс», они потребовали помилования молодого человека. Его необычная история была доведена до сведения богдыхана одновременно с прошением Пан Шао. И, таким образом, китайский император узнал, что принадлежащее ему золото и драгоценные камни не попали в руки разбойников только благодаря самоотверженности Кинко, который — клянусь Буддой! — заслуживает не тюрьмы, а награды.

И представьте себе, подвиг Кинко был оценен в пятнадцать тысяч таелей, то есть в сто тысяч франков! Сын Неба в порыве великодушия послал ему означенную сумму вместе с помилованием.

Я не берусь описывать радость, ликование и всеобщий восторг, которые вызвала эта новость. И ни один язык в мире, даже китайский, со всеми его цветистыми оборотами, метафорами, не в силах выразить чувств хорошенькой Зинки Клорк.

А теперь, с позволения читателей «XX века», расскажу в нескольких словах о моих спутниках.

Фульк Эфринель и мисс Горация Блуэтт, поспорив из-за процентов, упомянутых в брачном договоре, развелись через три дня после приезда в Пекин. Словно и не было свадьбы, отпразднованной в поезде Великой Трансазиатской магистрали! Да поможет Бог сухопарой маклерше закупить в Китае побольше волос, а практичному маклеру — усадить искусственными зубами челюсти всех подданных Сына Неба!

Майор Нольтиц деятельно занимается в Пекине организацией госпиталя за счет русского правительства. Когда пробил час разлуки, я почувствовал, что оставляю в этих далеких краях друга.

Господин и госпожа Катерна, проведя три недели в столице Поднебесной империи, уехали в Шанхай, где с успехом начали выступать во французском театре.

Незадачливый турист, барон Вейсшнитцердерфер — в последний раз выписываю эту нескончаемую фамилию — не только опоздал на пароходв Тяньцзине, но и через месяц пропустил его в Иокогаме. Затем, спустя шесть недель, он потерпел крушение у берегов Английской Колумбии и, наконец, попал в железнодорожную катастрофу на линии между Сан-Франциско и Нью-Йорком. В результате ему не без труда удалось закончить кругосветное путешествие… в сто восемьдесят семь дней вместо тридцати девяти.

Пан Шао остался все тем же парижанином у себя дома. И каждый раз, когда молодой китаец приезжает во Францию, мы вместе обедаем у Дюрана или Маргери. Что же касается доктора, то, следуя предписаниям Корнаро, он довел свой рацион до одного яичного желтка в день и тем не менее не теряет надежды прожить до ста двух лет, по примеру благородного венецианца.

Сэра Фрэнсиса Травельяна, от которого так и не дождался ни извинения, ни сигары, я больше никогда не видел.

А знаменитый разбойник, Фарускиар, по всей вероятности, вышел из состава правления Великой Трансазиатской дороги и перенес свою плодотворную деятельность в Монгольские провинции. Я не слышал, чтобы его поймали и повесили.

Наконец, Кинко. Нечего и говорить, что он женился на Зинке Клорк. Мы все присутствовали на их свадьбе, очень пышной и парадной, и если Сын Неба щедро вознаградил молодого румына, то девушка получила прекрасный подарок от пассажиров поезда, спасенного ее избранником.

Вот правдивый и точный рассказ о путешествии из Тифлиса в Пекин. И пусть редакция «XX века» выразит мне удовлетворение, несмотря на некоторые промахи и ошибки, за честное выполнение репортерских обязанностей.