Журнал «Если» - «Если», 1999 № 03

• Название: «Если», 1999 № 03
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательство «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1999
• ISBN: ISSN0136-0140

Владимир МИХАЙЛОВ. ПУТЬ НАЮГИРЫ

В детективе известного фантаста знания передаются от поколения к поколению… Но очень своеобразным способом!

Владислав КРАПИВИН. ТРАВА ДЛЯ АСТЕРОИДОВ

На этом астероиде все невзаправдашнее, кроме стебельков зеленой травы и отчаянного желания вернуться на Землю.

Василий ГОЛОВАЧЕВ. ПРИГОВОРЕННЫЕ К СВЕТУ

Современные злодеи с удовольствием используют достижения науки в своих целях.

Владимир ПОКРОВСКИЙ. ДОПИНГ-КОНТРОЛЬ

Устраивая гонки в виртуальных мирах, следует время от времени остановиться, оглядеться. Иначе вы рискуете перепутать явь и вымысел.

Евгений ЛУКИН. В СТРАНЕ ЗАХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

Трудоголик — это не диагноз, это — статья.

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО. ЗАПАХ СВОБОДЫ

В этом мире жить вполне можно. Но хочется ли?

Кир БУЛЫЧЕВ. БУДУЩЕЕ НАЧИНАЕТСЯ СЕГОДНЯ

Газетный заголовок рассказа полностью соответствует актуальности его содержания.

Аркадий ШУШПАНОВ. ПРОЛОГ

Подводим итоги очередного этапа конкурса для начинающих писателей «Альтернативная реальность».

ВИДЕОДРОМ

В постоянной рубрике — рассказ об экранизациях произведений Александра Грина; киноверсии, дополняющие популярнейший телесериал; заметки о видеоновинках.

Максим БОРИСОВ. ТРЕВОЖНЫЕ СКАЗКИ

В рубрике «Литературный портрет» — автор центрального произведения номера.

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. КРИЗИС ПЕРЕПОТРЕБЛЕНИЯ

Современная российская фантастика находится на перепутье. Куда заведут ее дороги?

РЕЦЕНЗИИ

Книги продолжают выходить, рецензенты продолжают оттачивать перья…

КУРСОР

Новости из мира фантастики.

Александр РОЙФЕ. ПОДВИГ НОМЕР ТРИ

На этот раз «под лупой» новая книга популярного автора из Красноярска.

БОРИС СТРУГАЦКИЙ. КОММЕНТАРИИ К ПРОЙДЕННОМУ

Еще один этап творчества знаменитых фантастов: «Пикник на обочине», «Жук в муравейнике», «Хромая судьба»…

ПЕРСОНАЛИИ

Мини-интервью авторов номера.

---

— А вот у меня — так, — ответил я.

Когда я был совсем маленьким и не понимал, как сильно от других отличаюсь, то случалось что-нибудь такое ляпнуть. Все смеялись. Особенно взрослые, которые знали, что у меня условно-положительная мутация. Наверное, смешно, когда подбегает карапуз, водит рукой в воздухе и говорит: «У тети духи шуршат».

Они ведь действительно шуршали!

А эти проверки!.. Каждый месяц, сколько себя помню. Пробирки, в них бумажки, и каждая чем-то смочена… «Мишенька, как ты ощущаешь этот запах? Светящаяся полоса? Вибрирует? Молодец, Мишенька. А ты помнишь, чем пахнет молоко? А на каком расстоянии ты чувствуешь человека? Да, взрослого… Ну, пусть летом… Да, потного… Правда?..

Это только вначале интересно. Потом скучно. А в конце концов, просто противно.

Я долго думал, что стоит только пожаловаться родителям, и все это прекратится. Навсегда. Ведь они не могут не понять.

А они слишком хорошо все понимали. Это был папин проект. Его самое удачное изменение генома — собственного генома. Его слава, его успех, его вклад в науку. Деньги, наверное, тоже. Но деньги тут были совсем не главным.

Я был экспериментом. Мое рождение было запланировано, на него было получено особое разрешение. Мама и папа подписали документы о том, что в случае появления у меня безусловно-негативной мутации они не возражают против эфтаназии.

Кстати, от меня они этого не скрывали.

Но все прошло хорошо. Угрозы для общества я не представляю.

Я знаю, чем закончился пятнадцать лет назад эксперимент по созданию людей со способностью прямого взаимодействия с компьютерами. Виртуальный клон последнего из них выследили и уничтожили только в прошлом году.

Так что я не боялся, что меня могут в любой момент усыпить.

И когда сдавал тесты на психологическую и эмоциональную зрелость, вовсе не хотел отомстить родителям. Зря мама кричала, когда я уходил. Я не испытываю к ним ненависти. Я их даже люблю.

Я только хочу быть самим собой.

Поэтому и получил Знак Самостоятельности. Стал таким же равноправным членом общества, как любой взрослый. Первым делом потребовал все документы по своей мутации, думал, может быть, она устранима. Оказалось — нет. Если меня лишить обоняния, то зрение и слух тоже исчезнут.

Вот тогда я ушел из дома.

Проснулся я уже довольно давно, но все лежал в постели, не открывая глаз. Игоря в доме не было, это я по запаху чувствовал. Зато он оставил на столе завтрак и записку — чернила еще не застыли окончательно, и я их слышал.

Это удобно, очень удобно. Тут мама и папа правы. Они только не понимают, что дали мне слишком много.

Я наконец-то решился и открыл глаза. Первые секунды трудно — весь мир пахнет, и все это приходится видеть. Чем больше вокруг техники и синтетики, тем труднее. Я раньше звал эти запахи «злыми».

Хорошо, что в этом домике только гарантированный обществом минимум техники.

Я пошел в ванную. Там нашелся разовый санитарный пакет, в который входит все: от зубной щетки и полотенца до презерватива и туалетной бумаги. Потом я оделся, поел и вышел из дома.

Море было совсем рядом. У маленькой дощатой пристани покачивались на воде катера. Чуть дальше начинался пляж, сейчас еще совсем пустой, только стайка маленьких ребятишек под присмотром учителя бегала по мокрому песку вдоль берега.

— Эгей!

Игорь сидел на раскладном стульчике. Он был в одних плавках и мокрый, уже успел искупаться.

— Ты поел?

— Да, спасибо, — я подошел ближе. — Загораешь?

— Работаю! — возмутился Игорь.

Он пнул ногой кредитный сканер, валяющийся на песке. Сканеру было все равно, это специальная модель.

Я постоял, глядя на море.

— Игорь, а почему ты работаешь здесь? Любишь море?

Он неопределенно повел плечами.

— А все-таки?

— Мишка, ты что, совсем лопух? — Игорь говорил резко, но, судя по запаху, был совершенно спокоен. — Знаешь, какой процент безработных в Европе?

— Тридцать с чем-то.

— Тридцать семь. Пускай из них половина не хочет ничего делать и готова жить на пособие. А остальные вовсе не прочь подзаработать. Мне эту работу дали только из-за возраста. По закону.

— Сидеть на стуле и водить кредитками по сканеру…

— Да? — Игорь заинтересовался. — Это не по тебе? А простите за нескромный вопрос: какое у вас образование, кроме базового? Ты специалист в области программирования? Имеешь право на вождение пассажирского или грузового транспорта? Диплом врача? Или преподавателя?

— Нет, — честно сказал я. — Базовый курс образования. Ну и все обязательные профессии.

— Ага. Пользователь информационного терминала и оператор торговых автоматов. Меньше умеют только дебилы.

Он опять перешел на учительский тон. Но я не возмущался.

— Никто не будет тебя дискриминировать! Не надейся! Никто и никогда не скажет тебе, что ты всего-навсего сопляк с железякой на цепочке. Тебе даже будут давать больше, чем другим, лишь бы не нарываться на соцконтролеров. Но всерьез тебя никто не воспримет.

— Посмотрим.

— Успехов! — Игорь вытянулся на стульчике, раскинул руки. — Валяй! Вечером приходи, поделишься впечатлениями, ладно?

Я развернулся и молча зашагал по дорожке. Кроссовки тихонько напевали «Скатертью, скатертью дальний путь стелется». Хорошие кроссовки. Не бесплатные. В социальный минимум не входят. Мне их подарила мама на день рождения.

Центр занятости был недалеко. Я даже не стал брать напрокат машину, пошел пешком, хотя на два часа пользования у меня право есть. Как-нибудь возьму машину и отправлюсь путешествовать. Вот только решу все с работой и жильем.

В центре пришлось минут пятнадцать посидеть в очереди. Людей было немного, но и очередь двигалась неспешно. В основном в ней сидели азиаты и арабы, но были и две наши, говорившие по-русски.

На меня поглядывали. Но вроде бы равнодушно. Только от девушек шел запах любопытства.

Потом подошла моя очередь.

Служащий центра мне понравился. Молодой, добродушный. Весело улыбнулся, жестом указав на кресло перед своим столом, потом вопросительно посмотрел на кофеварку. Я кивнул, решив, что тоже могу поиграть в молчанку.

Кофе был синтетический. Может быть, очень хороший и для обычных людей почти не отличимый от настоящего, но я-то вижу сразу.

— Ищете работу? — полюбопытствовал служащий, как будто я был его старым приятелем и мог заглянуть в центр занятости просто так.

— Да.

— Позвольте?

Я протянул ему Знак. Служащий провел им над сканером. Хмыкнул. Подпер ладонью подбородок, глядя на экран.

— У вас есть права персональной ответственности, но нет прав на ответственность общественную. Так?

— Да, — признал я.

— Значит, любую деятельность, связанную с безопасностью и благосостоянием граждан, мы вынуждены отбросить.

Он опять улыбнулся:

— Впрочем, их и нет в наличии. Так что вы ничего не теряете.

— А какая работа есть? — спросил я и вдруг почувствовал в своем голосе жалобные нотки.

Служащий вздохнул:

— Посмотрим…

Его пальцы пробежали по клавиатуре компьютера.

— Ну, например, — он снова вздохнул, — торговля мороженым на пляже.

Я представил, как буду бродить среди отдыхающих с тележкой, одетый в белую форму и берет с нарисованными ягодками.

— Это для детей работа. На каникулах подрабатывать.

Служащий долго не отвечал.

— Позвольте спросить: а зачем вам все это? — Он посмотрел мне в глаза. — Общество готово предоставить любому человеку гарантированный социальный минимум. В него входит медицинское обслуживание, проживание в гостинице, пища, одежда, некоторое количество развлечений и транспортных услуг.

— Я хотел бы приносить пользу, — сказал я тупо, будто на экзамене.

— Михаил, вы позволите? — служащий достал сигарету.

Я кивнул.

— Неделю назад вы сдали тесты и получили гражданские права. Вы стали гражданином мира. Прекрасно! Но давайте признаем, что ваш жизненный опыт и способности в силу возраста ограничены. Вы вольны жить где угодно, делать что угодно, получать от общества помощь… Но вам ведь не это нужно? Вы хотите самоутвердиться. Доказать, и в первую очередь себе самому, что вы такой же, как все, даже лучше. И, скажу честно, это говорит в вашу пользу. Но сейчас не девятнадцатый и не двадцатый век. Нигде и никому не нужен неквалифицированный труд. Есть огромная потребность в профессионалах. Для остальных остается торговля мороженым и воздушными шариками. Я фигурально выражаюсь.

— Я фигурально вас понял, — буркнул я.

— Не обижайтесь, — служащий налил себе еще кофе. — Я размышляю, чем вам помочь.

Я видел, что он не врет. Действительно пытается что-то придумать. И от этого становилось только тоскливее.