Ингеборг Фляйшхауэр - Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939

• Название: Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии. 1938-1939
• Автор: Ингеборг Фляйшхауэр
• Жанр: История

---

Тем не менее в своих донесениях посол особо выделял тот факт, что Советское правительство больше раздражено отступлением прави­тельств Англии и Франции, чем политикой Гитлера, которой и следова­ло ожидать. Эмоционально окрашенные личные письма посла первых дней после Мюнхенского соглашения выдают (впервые за время его пребывания в СССР) не только насыщенную разочарованием горькую иронию, но и указывают на все необходимые для дипломатической инициативы возможности. «Правительство здесь, — писал он 3 октяб­ря, — конечно, крайне недовольно исходом кризиса. Все пошло вкривь и вкось! В Европе нет войны... Лига Наций вновь оказалась мыльным пузырем... популярная, взлелеянная Литвиновым «коллективная без­опасность» оказалась неэффективной... о Советском Союзе никто не позаботился, не говоря уже о том, чтобы пригласить его участвовать в переговорах... и, наконец, система пактов Советского Союза в значи­тельной степени ослаблена, если не разрушена вовсе. Это неприятные факты, вызывающие здесь раздражение. Но гнев направлен не только против нас (ибо здесь понимают, что «мы» взяли только то, что само шло в руки), сколько против англичан и французов, которых осыпают резкими упреками»[171].

Здесь был затронут вопрос, над которым посольство станет работать в последующие месяцы. Поначалу казалось, что сопротивление Моск­вы преодолеть невозможно, но германскому послу помогла случай­ность: в середине октября одновременно с послом союзной Японии был отозван из Москвы и переведен в Берлин французский посол Кулондр, а в ноябре заменили британского посла Чилстона. В результате в этот чрезвычайно сложный период советских отношений со странами За­пада и абсолютно низкого уровня германо-советских отношений граф Шуленбург по заведенному обычаю как старший по рангу становится дуайеном дипломатического корпуса в Москве[172] и получает более удоб­ный доступ к людям, принимающим решения в Кремле.

Подготовка инициативы

Всю первую половину октября посол Шуленбург оставался как бы за кулисами служебных дел. Он следил за событиями, но не де­лал поспешных выводов, а 10 октября стал добиваться разрешения выехать в Берлин, где хотел выяснить намерения руководства рей­ха и обсудить свои дальнейшие действия с ответственными работ­никами министерства иностранных дел[173]. Представлять официальные отчеты он поручил второму человеку посольства, со­ветнику Вернеру фон Типпельскирху.

Доклады, направляемые Типпельскирхом в октябре руководителю восточноевропейской референтуры политического отдела МИД докто­ру Шлипу и просматривавшиеся Шуленбургом, соответствовали инструкциям и интересам посла. Особое значение для подготовки дип­ломатической инициативы посольства имели донесения от 3 и 10 ок­тября 1938 г.[174]

В них Типпельскирх отмечал, что «политика Литвинова потерпела полное фиаско» и что это не может «остаться без последствий для совет­ской внешней политики». Советское правительство, с одной стороны, постарается вновь оживить пролетарский Интернационал и через на­родные массы повлиять на западные правительства, а с другой стороны, «еще сильнее, чем прежде, будет стремиться к повышению своей воен­ной мощи». Возможно, заметил Типпельскирх, для этого потребуется увеличить импорт средств производства. Далее он писал: «Похоже, что из неудач советской политики Сталин сделал также и кадровые выво­ды. При этом я, естественно, в первую очередь думаю о Литвинове, прилагавшем во время кризиса напрасные усилия в Женеве. Мы имеем некоторые сведения о том, что советские руководители в период кризи­са постоянно проводили длительные совещания, на которых якобы ца­рили тревога и неуверенность... Сталин снова использует испытанный метод — будет искать козлов отпущения».

Этот прогноз, подтвердившийся семь месяцев спустя, вовсе не удивляет. По мнению германского посольства в Москве, уже тогда не­состоятельность политики Литвинова, его отсутствие на долгих напря­женных заседаниях во время кризиса, его бесполезные речи в Женеве давали достаточно оснований для предположения о его скорой отстав­ке[175]. Еще более важной в свете дальнейшего развития представляется заключительная часть первого донесения Типпельскирха: «Если встать на путь политических спекуляций, то неизбежен вывод о том, что Со­ветское правительство будет вынуждено пересмотреть свою внешнюю политику. И в первую очередь речь пошла бы об отношениях с Герма­нией, Францией и Японией. Что касается нас, то в данном случае был бы возможен 0олее позитивный взгляд Советского Союза на Германию по той причине, что Франция обесценилась как союзник, а от Японии следует ожидать агрессивной политики... Все же я бы не хотел считать ошибочным предположение, что современная ситуация представляет благоприятные возможности для нового, более обширного экономиче­ского договора Германии с Советским Союзом».

Во втором донесении Типпельскирх сообщил о том, что нет никаких признаков, позволяющих судить об изменении в положении Литвинова и о направленности советской внешней политики. Посольство считает, что «пока советская политика будет придерживаться прежнего курса. Литвинов, конечно, предпримет попытку убедить Советское прави­тельство в том, что проводившаяся им политика единственно верная, что ее необходимо продолжать и в будущем. При этом он, по-видимому, станет уверять в том, что Франция и Англия извлекут уроки из разви­тия чехословацких событий и примут меры к тому, чтобы не оказаться еще раз вынужденными отступить перед притязаниями Гитлера. Лит­винов, естественно, будет доказывать, что нельзя доверять заявлениям фюрера относительно отсутствия дальнейших территориальных требо­ваний в Европе. Примечателен тот факт, что, как считают Советы, за­верения Гитлера не относятся к Украине... Литвинов станет... и дальше защищать свою политику коллективизма, убежденный в том, что рост влияния Германии, и прежде всего крах Чехословакии, повлечет за со­бой такое изменение в расстановке сил в Европе, при котором Совет­скому Союзу рано или поздно обязательно достанется определенная роль... Другими словами, Литвинов будет по-прежнему рекомендовать меры против агрессоров в надежде иметь больше успеха в следующий раз». По мнению Советского правительства, «война только отложена» и «Советскому Союзу в будущем уготована важная роль». Затем следо­вал «вывод о том, что Сталин и в дальнейшем будет стремиться укреп­лять свой военный потенциал».

Такая оценка якобы подтверждала точку зрения посольства, что «наступил благоприятный момент для заключения с Советским прави­тельством нового экономического соглашения, которое уже давно гото­вит господин Шнурре». В заключение советник писал: «А потому хотел бы вновь предложить немедленно проработать соответствующим обра­зом данный вопрос». И далее: «Должен добавить, что господин посол разделяет мою точку зрения и уполномочил меня выступить с данной инициативой».

А инициатива явилась следствием размышлений Шуленбурга о том, «что необходимо воспользоваться изоляцией Советского Союза, чтобы заключить с ним всеобъемлющее соглашение, первой ступенью которого была бы договоренность о товарообмене и предоставлении но­вых значительных кредитов»[176].

Тяжелое положение, в которое Гитлер вверг немецкую экономику, представляло собой благодатную почву для предложений подобного ро­да. Ибо правительство рейха лихорадочно искало выход. 13 декабря ми­нистр пропаганды Йозеф Геббельс в частном порядке записал, что «финансовое положение рейха... катастрофическое. Мы должны искать новые пути. Дальше так не пойдет. Иначе мы окажемся на грани ин­фляции»[177].

В то время как Типпельскирх передавал эти предложения Шлипу, посол обдумывал общие контуры бесед, которые он намеревался про­вести в Берлине. Ведь предстояли сложные и долгие разговоры. 24 ок­тября Шуленбург писал фрау фон Дуберг в Берлин: «Я ужасно рад предстоящей возможности вновь увидеть тебя.... но на этот раз у меня будет очень мало времени»[178]. Пробыть в Берлине он планировал с 31 октября по 11 ноября. Однако вначале нужно было на «2 дня остано­виться в Варшаве и кое-что обсудить с Мольтке»; затем в его «распоряжении оставалась целая неделя в Берлине», во время которой «предстояло многое сделать». Посла беспокоило, что на запрос относи­тельно командировки «все еще не поступил ответ из Берлина», но он надеялся, что там не будут «чинить препятствий». Запись посла от 27 октября свидетельствует о том, что он не получил официального раз­решения на остановку в Варшаве, а потому не мог в тот период обме­няться мнениями со своим коллегой, германским послом в Варшаве, Г. А. фон Мольтке, который, как и он сам, являлся представителем «старого» ведомства. Командировка в Берлин Шуленбургу была разре­шена с 31 октября по 12 ноября. Дни со 2 по 10 ноября посол провел в столице.

Во время подготовки к беседам в Берлине Шуленбург составил и скрепил подписью «Докладную записку»[179], датированную 26 октября 1938 г. Записка начинается словами: «Я намерен в ближайшее время обратиться к Председателю Совета Народных Комиссаров Молотову с тем, чтобы попытаться достичь урегулирования вопросов, осложняю­щих советско-германские отношения». Как справедливо заметил Шорске, «полное игнорирование Шуленбургом Литвинова с целью прямого выхода на Молотова было совершенно неожиданным». Между тем план переговоров, изложенный Шуленбургом в присущей ему строгой мане­ре, не создает впечатления «дипломатической революции»[180]. Пунктом «А» предусматривались безотлагательные переговоры с целью дости­жения соглашения о торговле и платежах на новых, благоприятных для СССР условиях, в пункте «Б» говорилось об урегулировании некото­рых осложняющих экономические отношения спорных проблем, а в пункте «В» речь шла о решении вопросов, связанных с арестом и иму­ществом немецких подданных (сюда относилось 400 случаев «исчезно­вения» граждан рейха).