Сергей Жемайтис - Поединок на атолле

• Название: Поединок на атолле
• Автор: Сергей Жемайтис
• Жанр: Прочие приключения

---

Жак сказал, что туда нам идти нельзя, так как эти островки, по всей вероятности, посетит Симада, разыскивая нас. Если же мы уйдем оттуда до прихода Симады, то пираты легко могут проследить нас, расспрашивая островитян. И тогда мы погибнем, так как в открытом море наше преимущество в вооружении теряет всякую силу. Автоматы не причинят вреда большой шхуне. Симада протаранит нас, если мы не сдадимся и предпочтем пытки и виселицу – воде и акулам.

Жак провел пальцем за кромку карты, на юго- восток.

– Здесь Австралия,- сказал он, ткнув в дальний конец матраса.- За две-три недели мы будем в австралийских водах и там можем рассчитывать на помощь. Это самый спокойный район. За исключением Кораллового моря. Но думаю, что на нас не обратят особого внимания ни японцы, ни американцы.

Ван Фу предложил было идти к берегам Китая, но Жак убедил его, что там сейчас очень неспокойно и Симада может передать по радио своим людям о нас.

Кок тряхнул головой и, плюнув за борт, сердито замолчал, давая понять, что он вынужден согласиться с таким решением.

Итак, мы взяли курс на Австралию, полные радостных надежд. Австралия особенно устраивала меня: там я мог встретить советских людей. Ван Дейк говорил, что в Австралии есть наши представители, а может быть, и консул.

Хорошие вести

Сидя рядом с Жаком, я вертел ролик настройки у радиоприемника. Это была, видно, очень дорогая новинка, мне не приходилось еще видеть таких маленьких и таких чувствительных приемников. У нас дома стоял громоздкий ящик, о котором папа говорил, что он «супер» и самая последняя модель. «Супер» часто выходил из строя, и папа с удовольствием копался в нем, паял, менял лампы, конденсаторы…

Из ящичка у меня на коленях лилась музыка, стучала морзянка, дикторы на разных языках что-то рассказывали. Я нашел французскую станцию. Передавали последние известия. Жак стал слушать, а мы старались по его лицу определить важность сообщений. Но лицо Жака было непроницаемо. Когда началась музыка, Жак сказал, что передавали о крупных победах советских войск и войск союзников. Фашистская Германия доживает последние дни.

Вот бы это известие послушали Ласковый Питер и Розовый Ганс!

Затем Жак слушал японскую станцию на английском языке и австралийскую. Первая передавала о камикадзе – летчиках-смертниках, потопивших американский крейсер, и очень глухо о положении в тихоокеанском бассейне. Австралийцы же передали о разгроме японской эскадры в Коралловом море и сводку о наших победах на западе.

Жак сказал:

– Мы правильно выбрали путь. В Голландской Индии, на Филиппинах, у берегов Китая и Индокитай идут последние бои, наверное, самые жестокие. К сожалению, мы не сможем принять в них участие. Одна война очень скоро окончится, и начнутся другие войны.

– Что ты, Жак! – воскликнул я.-Будет мир, вечный мир на всей земле!

– О нет, Фома! Наша страна многие годы находилась под игом французов. Вьетнам будет независимым! Такие же проблемы в Голландской Индии, в Индии, Китае, Бирме, на Филиппинах. Везде будет продолжаться борьба за независимость.

Наша маленькая группа борцов расчищала путь для этой борьбы. Мы учились борьбе. Погибали, но живые пойдут вперед к цели.

Правда и мужество победят!

За полную победу всех свободолюбивых народов мы распили банку ананасного сока. Затем я спросил Жака, почему все-таки он решил идти в Австралию, когда в его стране зреют такие события. Может, это из-за меня?

– Не всегда короткий путь – самый близкий,- сказал он, неопределенно улыбаясь.

Слушая радио и разговаривая, мы совсем забыли, что за нами, может быть, уже начата погоня. Я стал на банку и, приложив руку козырьком, оглядел горизонт по всему кругу. Только море и вода.

Ван Фу спал, развалившись на матрасе поперек баркаса. Верный Чен примостился у него на груди. Жаку тоже следовало отдохнуть. Он был бледен, щеки ввалились. Я же, не знаю почему, чувствовал себя необыкновенно бодрым и сильным.

Жак согласился передать мне управление, но сначала заставил взять рифы. Ветер усилился, и надо было уменьшить площадь парусов, особенно учитывая мой опыт кораблевождения. Впервые мне пришлось познакомиться с настоящим парусным кораблем при переходе из Нормандии в Испанию. К концу рейса мне доверили штурвал, конечно, под присмотром опытного моряка. Я нес вахту с Марселем Анго. У него была седая голова и молодое лицо с черными веселыми глазами.

Баркас шел, почти не рыская по сторонам, управлять им было одно удовольствие. Когда-то, давным- давно, начитавшись Стивенсона и Жюля Верна, я мечтал стать моряком и именно ходить в тропиках, открывать неизвестные острова, находить сокровища и драться с пиратами. Отец, посмеиваясь, говорил:

«Какие теперь пираты, какие сокровища! Ты лучше учись, и, может быть, когда-нибудь побываешь в жарких странах с научной экспедицией, если станешь ученым, ну, ботаником или астрономом».

Почему-то отцу хотелось, чтобы я стал астрономом.

Началась война, я забыл о своей детской мечте, и надо же было случиться так, что она забылась вопреки моей воле и желанию.

Я думал об этом, поглядывая на паруса и на компас да оглядываясь назад. Моя вахта протекала спокойно. Солнце поднялось уже в зенит и нещадно палило мне макушку, иногда я зачерпывал за бортом горстью воду и мочил голову.

Слева из глубины с легким плеском стали выпрыгивать летучие рыбы и, распластав радужные плавники-крылья, планировали над водой. Их было множество. Они пролетали метров по сто – двести. Одни опускались, и вместо них из воды выскакивали другие, а может быть, и те же самые, взяв разгон, продолжали путешествие по воздуху. Одна из них налетела на парус и, отскочив, упала в баркас. Чен мгновенно проснулся, и не успел я прийти на помощь рыбе, как он, урча, схватил ее и, тараща свои чистые голубые глаза, пошел в носовую часть, где скоро раздался хруст костей.

Летучие рыбы исчезли в золотистом сиянии, разлитом над водой. Ветер развел довольно большую волну. Она была попутной, создавалась иллюзия, что и волны помогают нам в нашем беге к Австралии.

Наш учитель географии Анатолий Петрович Круг ликов, маленький, шустрый, в больших выпуклых очках, говорил нам на уроке: «Нашу землю неправильно назвали Землей. Посмотрите на эту карту, какая же это Земля? Вода, почти одна вода! Семьдесят пять процентов поверхности нашей планеты занимает вода! Надо было назвать ее Аквасфера – Круглая вода – или как-нибудь в этом роде.- Он поворачивался от карты и спрашивал: – Надеюсь, вы понимаете меня и согласны со мной?

Мы понимали его и соглашались с ним, и звали его Аквасферой.

Налетел порыв ветра, я нетвердо держал руль, и волна окатила меня с головы до ног.

Жак и Ван Фу только вздохнули, приняв теплый душ, и продолжали сладко спать.

Аквасфера очень любил путешествия, он говорил о Магеллане и Колумбе, с благоговением и с такими подробностями описывал путешествия великих мореплавателей, будто сам был их соратником. И все же когда мы слушали его и смотрели, как его желтый от табака палец пересекает Тихий океан или огибает мыс Горн, скользя по изодранной карте, то все это не казалось таким уж великим подвигом. Невозможно было представить себе все величие Земли, необъятность ее океанов, глядя на глобус или школьную карту.

Я долго вспоминал школу, учителей, ребят, и мне так захотелось домой, что я чуть не заплакал, а может быть, на моем лице в самом деле были слезы, а не морские брызги. И я их вытер рукавом рубахи.

«Сколько же сейчас времени у нас в Москве,- стал думать я,- если на часах Ван Фу – два? Наверное, разница часов в десять-одиннадцать». Я включил приемник и стал искать Москву на коротковолновом диапазоне. Москвы я так и не услышал, зато поймал Владивосток. Мне достался только конец сводки последних известий. Австралийцы говорили правду: мы крушили фашистов на всех фронтах, далеко от своих границ, «в логове врага», как сказал диктор, и стал перечислять захваченные трофеи.

Жак открыл глаза, бросил взгляд на паруса, прислушался к непонятной русской речи, спросил:

– Москва?

– Нет, Владивосток.

– Тоже хороший город.

– Я в нем не был, но, наверное, хороший.

– У вас все хорошее – и города и люди.- С горячим убеждением сказал Жак и спросил: – Какие новости?

Я стал перечислять захваченные нашими войсками трофеи.

Жак слушал, улыбался и, покачивая головой, повторял: «Ой-ой-ой». У него была привычка всякую хорошую новость встречать этим восклицанием.

Пощелкивал лаг, накручивая мили. Баркас шел очень хорошо. Мы делали до двенадцати узлов. Совсем неплохо для такого суденышка, если учесть, что он все время шел на зарифленных парусах. Идти с полной парусностью при свежем ветре было опасно, так как у нас не было балласта, если не считать вес нашей маленькой команды. Баркас мог перевернуться при сильном порыве ветра.

К вечеру лаг показывал сто двадцать четыре мили. Мы все дальше убегали от опасной встречи. Жак обошел сторонкой несколько атоллов, чтобы окончательно замести след. До следующего острова, лежащего на нашем пути, было сто десять миль.