Сергей Жемайтис - Поединок на атолле

• Название: Поединок на атолле
• Автор: Сергей Жемайтис
• Жанр: Прочие приключения

---

Кок замотал головой и заговорил быстро-быстро, жестикулируя свободной рукой, второй он прижимал к себе спавшего Чена. Наконец, плюнул в сторону Розового Ганса и пошел к нам.

– С ума сошел проклятый китаец,- искренне удивился Розовый Ганс, обращаясь ко мне,- остается на верную гибель с вами вместо того чтобы через неделю блаженствовать в порту. Ну, я пошел. Так договорились – никакой стрельбы. Мир подписан. Ха-ха.- Он подмигнул левым, затем правым глазом.

Мы с Жаком крепко пожали честную руку Ван Фу. Кок был растроган не меньше нас своим великодушным поступком.

– Как можно назад туда ходить,- сказал он мне,- тогда сибе в глаза посмотреть нельзя. Тогда все люди скажут: Ван Фу плохой люди. Нет, так делать нехорошо.

Затем Ван Фу рассказал сначала мне, потом Жаку о посещении лагеря пиратов. Ласковый Питер лежит в каюте на шхуне, его ранило осколком снаряда в ногу. Симада тоже выглядит больным человеком, ходит желтый и злой. Ван Фу он расспрашивал, как мы спаслись и, выслушав подробное сообщение, стал кричать на своего старшего помощника и топать ногами. Тот возражал ему, и Симада схватился было за пистолет, но потом вышел из каюты и разговаривал с Ван Фу уже на палубе шхуны. Японцу очень не понравилось, что у нас так много оружия и особенно патронов. Кока он похвалил и сказал, что считает его преданным себе человеком, будет продолжать с ним плавание и в скором времени, когда закончит дела на море, возьмет его с собой в Японию.

Когда Ван Фу передал свое сообщение и на другом языке, Жак обратился ко мне:

– Фома, нам нельзя ждать, пока они уйдут из лагуны. Могут пройти годы, пока сюда заглянет катамаран или шхуна торговца копрой, чтобы отстояться в шторм.

По лагуне точно в кабельтове от берега проходил баркас. Гребцы и рулевой смотрели в нашу сторону.

– Нам необходима эта большая шлюпка,- сказал Жак.

Ночной рейд

В четыре часа ночи Жак разбудил меня, прошептав:

– Пора, раздевайся.- Он уже снял с себя всю одежду и был почти невидим в темноте.

Скоро и я стоял перед ним в таком же «наряде».

– Где пакет? – спросил Жак.

Я снял с шеи шнурок и подал ему прорезиненный пакет с порошком от акул. Он разорвал его и стал им натирать мою спину, потом остатки отдал мне и велел хорошенько натереть руки, грудь и ноги. Затем протянул пояс, на нем я нащупал нож в ножнах и кобуру с пистолетом.

– Надень вот это и берет.

Я туго затянул жесткий ремень и напялил темный берет, чтобы закрыть свои выгоревшие на солнце волосы.

Ван Фу молча наблюдал за этой почти невидимой сценой. А когда мы направились к воде, шепнул мне:

– Если чего там, тебе кричи, я скоро приходи с этой – тра-та-та! Ладно, Фо-му?..

План захвата баркаса мы обсуждали весь остаток дня. Вначале хотели предъявить им ультиматум: баркас, или мы нарушим перемирие и атакуем их всеми огневыми средствами. Но тогда они могли просто отойти от берега и там закончить ремонт. Признали несостоятельным и план внезапной атаки. Кого-нибудь из нас могли убить или ранить в бою. Да и внезапной атаки все равно бы не получилось. Их посты зорко наблюдают за нами. К баркасу остался путь только водой, через лагуну, где рыскали тигровые акулы-людоеды, пришедшие сюда вслед за баркасом. Несколько штук из них весь день шныряли возле нашего плота. В лагуне мало было для них поживы, их, наверное, приманила сюда «живая крупная дичь», сидевшая в баркасе, а сейчас разгуливавшая по берегу. Больше всех из нас о жизни акул и их повадках знал Жак, и он сказал, что еще ни разу не слыхал, чтобы акулы нападали ночью на людей. Они и днем- то не особенно хорошо видят, а находят добычу главным образом по запаху. Следовательно, ни мне, ни ему особенно бояться не приходится: у нас у обоих очень темная кожа – у него от природы, а у меня от загара. Если же мы применим противоакулий порошок, «то хищницы бросятся вон из лагуны».

За неимением ничего лучшего, мы приняли «водный» план, и уже беззвучно спускаемся с плота в воду. Она очень теплая, теплей парного молока, от нее исходят терпкие запахи рыб, медуз, водорослей, крошечных живых существ, что насыщают всю воду в лагуне и светятся сейчас призрачным голубоватым светом.

На противоположной стороне лагуны горит костер. Слабый ветер приносит оттуда запахи дыма и жареной рыбы.

Наш путь пролегает через центр лагуны, мы должны бесшумно переплыть ее от берега до берега.

Все благоприятствует успеху задуманного нами дела: и небо, затянутое облаками, и шум прибоя – он заглушит неосторожный плеск рукой, и то, что у нас оказалось средство от акул – мы не знаем еще, как к нему отнесутся сами акулы, но верим в него, хотим верить.

Первым плывет Жак. Я совсем не вижу его, а ветер, дующий в лицо, мешает расслышать его дыхание. Я опускаю голову под воду и вместо расплывчатого светящегося пятна, каким обыкновенно демаскируется пловец ночью, передо мной угольно черная жидкость.

Противоакулье средство – тончайшая краска; растворяясь в воде, она создает непроницаемое облако, нечто вроде красящего вещества, выбрасываемого осьминогами, кальмарами, каракатицами. Наверное, на этом и основано действие нашей краски: темное облако пугает акул…

Незаметно я беру немного правей, перегоняю Жака и слышу предупредительное, еле слышное похлопывание ладонью по воде: «не спеши»-сигналит Жак.

Он догоняет меня. Мы плывем рядом, слышим дыхание друг друга. Это ободряет нас.

Впереди уже нет непроницаемой черноты, краска остается позади или она уже растворилась, и мы выплыли из темного облака. Но уверенность, что мы надежно защищены, остается. Я вижу след от ладоней, разгребающих воду. Внизу тускло рдеют медузы, кто-то стремительно, как метеорит, проносится на глубине нескольких метров, оставляя гаснущий след. Я вспоминаю, что отец рассказывал мне о рыбах, которые всю жизнь движутся, не останавливаясь ни на секунду, день и ночь. Они должны с определенной скоростью прогонять воду через жабры, иначе – смерть. Значит, это не акула, а скорее всего та рыба, кажется, тунец…

По бедру прокатывается упругий шар, и тело в этом месте горит, как от ожога крапивой. Пустяк – медуза. Скоро пройдет, и я уже забываю об этом. Мы одолели уже больше половины пути. Костер совсем близко.

Слышится тягучая песня. У певца хриплый, но приятный, убаюкивающий голос, мелодия простая,

как вой ветра, бесконечно повторяется, как и слова. Чувствуется простой, бесхитростный характер певца. Что привело его сюда? Наверное, не добрая воля. А может, поет торадж или буг. Трудно разобраться в человеке…

Уже виден темный расплывчатый силуэт шхуны, где-то здесь, ближе к берегу, и баркас. Но вначале следует отдохнуть. Мы возле борта шхуны. Вот и корма, руль, он зарос тонкими, как мох, водорослями; мы хватаемся за него руками и стараемся дышать глубоко, полным ртом, беззвучно. Как колотится сердце! От усталости или от страха? Конечно, от усталости. Бояться нечего. Все тихо, баркас на том же месте, привязан длинным канатом к пню пальмы, он стоит кормой к берегу, а с носа сброшен якорь на тот случай, если ветер изменится, чтобы не продырявило бок о коралловые скалы.

Не хочется оставлять руль. Жак дотрагивается холодным пальцем до плеча: «пора». Я плыву к носу шлюпки, Жак к корме: так мы условились заранее. У меня пустячная работа, совсем неопасная, даже если подбросят в костер дров, вспыхнет пальмовое волокно и осветит баркас, то меня трудно заметить, другое дело у Жака. Он должен перерезать манильский трос чуть не в руку толщиной на виду у постового, в том месте, где канат особенно сильно провисает. А что, если он сейчас натянут, так что до него не дотянуться?

Трофейный пиратский нож остр, как бритва. Я легко перерезал якорный канат и жду. Будто прочитав мои мысли, постовой подбросил в костер ворох кокосового волокна. Язык пламени копьем ударил в черное небо. В колеблющемся красном свете появилась шхуна. Я нырнул, держась за конец, закрепленный на носу баркаса. То же самое пришлось проделать и Жаку. Он с минуту пробыл под днищем баркаса.

Когда я осторожно высунул голову из воды, пламя уже опало, но на берегу стоял и смотрел, как мне показалось, прямо на меня высокий негр. Я узнал, что это негр, не видя его лица, только по росту, он был выше всех на «Лолите», тот самый негр, что отколотил Розового Ганса.

Я почувствовал, что шхуна внезапно пошла к берегу. Значит, Жак перерезал береговой канат, нас понесло ветром. Никакого движения! Мы должны замереть и ждать, пока баркас будет посреди лагуны. Если, конечно, ничего не случится. Ведь у них есть еще шлюпка. Может быть погоня.

Баркаса хватились, когда нас отнесло уже довольно далеко от берега. Негр-боксер дико завопил и, наверное, охапками стал бросать в костер кокосовое волокно, потому что почти вся лагуна осветилась. На шхуне забили в рынду.

Жак забрался в баркас. Там его кто-то окликнул сонным голосом. Жак ответил так резко, таким to- ном, что я вздрогнул в теплой воде. Баркас накренился: с правого борта в воду бросилось несколько человек, один из них с диким криком перелетел через мою голову.