Тамара Воронина - Жил-был сталкер

• Название: Жил-был сталкер
• Автор: Тамара Воронина
• Жанр: Научная Фантастика

Истории молодого сталкера Маркиза. Написано по мотивам рассказа "Пикник на обочине" А. и Б. Стругацких.

---

Маркиз оделся и пошел искать людей. Люди были в зале связи и общались с Конвенцией. Особенно охотно общался Шарло, которого наверняка приволок сюда Дино. У них была явная слабость друг к другу. А Шарло обожал бывать на базе и мотался бы сюда каждый день, если б не боялся Маркиза. Как же! Здесь ведь столько механизмов, аппаратов, кнопочек, которые можно понажимать… Да и Конвенция, признавая Маркиза за главного, учитывает мнения и остальных – Шарло и Джеммы. Никак, эти двое решили нарушить нейтралитет?

Речь шла, как ни странно, не о фаэте, а о Маркизе и его безопасности. Цивилизация Гэир была не только высокоразвитой, но довольно решительной, так что теперь Конвенция (больше полутора сотен планет плюс наблюдатели) озаботилась проблемой охраны одного землянина, к тому же вредного, страдающего ксенофобией и настроенного резко против любого контакта с упомянутой Конвенцией. При этом их лица и то, что называлось лицами у негуманоидов, были исполнены нежности и тревоги, будто он был одним из них.

– А ты и есть один из них, – пожал плечами фаэт.

– Один из нас, – поправил Шарль.

– Это как? – удивился Маркиз.

Фаэт расхохотался, и надо сказать, смех его звучал вполне по-дьявольски.

– Они забыли тебе объяснить? Бюрократы. У тебя теперь те же права в Конвенции, что и у твоего дружка реса. Ты наблюдатель с планеты Земля.

1990

БАРЬЕР

– Маркиз, – сказал Карлос лениво, – бога ради, перестань напускать на себя таинственный вид и внятно объясни, в какую еще авантюру ты ввязался на старости лет.

Маркиз смутился. Это было так явно, что он сам почувствовал, а потому смутился еще больше. А потом, естественно, разозлился, но не на Карлоса, на себя. Конечно, друг Шарло малость перебдел, таинственный вид Маркиз на себя не напускал, не было такой привычки. Просто за эти двадцать с лишком лет Шарло стал значительно наблюдательнее и очень хорошо изучил Маркиза. Насколько его вообще можно изучить.

– Никуда я не ввязался, – ответил Маркиз искренне, не уточняя относительно таинственности. Карлос стал существенно наблюдательнее и действительно неплохо изучил Маркиза, потому что немедленно отозвался (так же лениво):

– Ну в какую авантюру ты собрался ввязаться на старости лет?

Маркиз с грустью вспомнил времена, когда Шарло смотрел ему в рот и ловил каждое его слово, считая божественным откровением, прищурился и сказал ясным голосом:

– Плохо я тебя учил. Так ты и не усвоил мое золотое правило: никогда ни о чем не спрашивай.

Десять лет назад Шарло бы побледнел, посинел, пошел разноцветными, но преимущественно красными пятнами начал бы подлизываться. Сейчас он только посмотрел на свет то, что имел наглость громко называть коктейлем (стакан апельсинового сока и двадцать капель вермута), отпил пару глотков и, даже не повернув головы, ответил:

– Очень интересное правило для полицейского.

– На работе я никого ни о чем не спрашиваю, – уточнил Маркиз. – Я допрашиваю. Улавливаешь разницу? А в остальных случаях подвожу к тому, чтобы мне рассказали. Без прямых вопросов.

– Под девизом «Чистосердечное раскаяние смягчит вашу участь», – объявил Карлос и понюхал «коктейль». Господи, да чем может пахнуть это детское пойло?

Что раздражало Маркиза больше – сам Шарло, или его вопросы, или дурацкий напиток, или интонация, с которой он говорил, – Маркиз бы не сказал. Скорее всего то, что Шарло был совершенно прав насчет авантюры. И насчет таинственности.

– Юпитер! – провозгласил Карлос, задрал ноги на столик и надолго присосался к стакану. Маркиз начал заводиться. – Ты сердишься, – констатировал Карлос. – Значит, ты не прав.

– Ну, хватит, – негромко предложил Маркиз. Жестко предложил. Десять лет назад Шарло бы в обморок упал, услышав такой тон. Даже пять лет назад. Может, даже три с половиной. Пока Маркиз был для него необъяснимо чем – то и богом, то ли идеалом, то ли истиной в последней инстанции. Теперь был просто другом. Раньше Маркиза это злило, он не был ни идеалом, ни богом, ни истиной, и много лет с этим боролся. Победил. Теперь расхлебывает. Шарло и ухом не повел.

– Ладно тебе. Не суетись. Тебе не идет.

Маркиз встал. Сейчас я тебе это месиво вылью в штаны, с холодным бешенством подумал он, а стакан в задницу вколочу.

Карлос посмотрел на него с удовлетворением, допил свой «коктейль» и пристукнул стаканом по столику. Маркиз остановился.

– Издеваешься?

– Да! – гордо заявил Шарло. – А что? Нельзя? Да за тобой сейчас наблюдать – чистое удовольствие.

– Рискованное дело, – заметил Маркиз, остывая.

– Второе твое золотое правило, – Карлос поднял указательный палец и сделал назидательное лицо. В сочетании с природным наглым выражением это было забавно. – Вовремя остановиться! Что я и делаю. Но хочу заметить нижеследующее…

Маркиз ловко и довольно сильно хлопнул его ладонью сзади по шее. Получилось звонко. Карлос клюнул носом, ойкнул, но назидательности не уронил.

– Друг мой, – изрек он. – В последние несколько лет я замечаю в тебе решительные перемены, и данное обстоятельство отнюдь не доставляет мне радости.

– Заткнись, – посоветовал Маркиз и отошел к бару, чтобы поискать, не завалялась ли там еще бутылочка арманьяка. Карлос продолжал торжественно-скорбным, как на похоронах, голосом:

– Ибо я не узнаю тебя друг мой, поелику…

– Ты можешь говорить серьезно, если уж язык так чешется?

Арманьяка не нашлось. Коньяк тоже кто-то выпил. Кто-то… сам же и вылакал. Неистребимо юная физиономия Карлоса приобрела свое обычное выражение, голос тоже стал прежним.

– Не нравится? В самом деле, стареешь. Раньше с тобой нельзя было говорить серьезно. Помнишь, как изящно ты уходил от разговора, если он казался тебе серьезным?

Маркиз налил себе стакан вермута и выпил, как молоко. Карлос завопил:

–Ты зачем выпил мое вино!!!

Маркиз швырнул в него банкой сока. Карлос банку поймал и аккуратно поставил ее на столик.

– Что с тобой, Маркиз? Ты перестал быть самим собой. Ты лезешь черт-те в какие авантюры. Литературно выражаясь, ты ходишь по лезвию ножа... или литературно ходят по лезвию бритвы? Причем босиком. Я знаю, чего тебе не хватает, но нельзя же так, в конце концов. У тебя глаза потухли и нос заострился.

Маркиз уперся локтями в колени и опустил голову. Карлос говорил уже нормальным языком, а не высокопарными периодами, и говорил о том, о чем никто другой и заикнуться не осмелился бы.

– Я тебя злю уже три года, а ты только сейчас обозлился по-настоящему. Я пытаюсь вернуть тебя в прежнее состояние, а ты не возвращаешься. Свет клином на ней сошелся! Почему ты не можешь успокоиться тем, что тебе туда просто нельзя? Почему ты не лезешь в высоковольтные провода или в горящую печку? Почему другие успокоились? Пришельцев тебе для развлечения мало?

Маркиз даже не обиделся на «развлечения». Что обижаться, Карлос и так знает, что это было вовсе не развлечением. Но знает чисто умозрительно, а понять может только… Он потрогал холодный зеленый браслет на правом запястье. Диск светился, сообщая Конвенции, что он еще жив и даже не болен. Отключать Диск Маркиз не умел, а Шарль категорически отказался объяснять, как это делается. Но научил им пользоваться. Маркиз сильно подозревал, что за его жизнью и здоровьем Шарль надзирает еще бдительнее, чем Конвенция. Снять же браслет и забросить его куда подальше (в сортир, например) Маркиз не мог по причинам психологическим. Суеверным, если откровенно. Ведь зеленый браслет был символом, талисманом и опознавательным знаком сталкеров, в отличие от всего прочего, что давала Зона. Видишь где-нибудь в Африке-Антарктике аборигена с таким вот украшением – кричи: «Здравствуй, сталкер!» – и смело бросайся на шею. Сталкеры ни при каких обстоятельствах не дарили и не продавали браслеты. Если кто посторонний носил такой – верная примета смерти сталкера… насильственной, естественно. А это каралось сурово. Подбросят в дом какую-нибудь игрушку из Зоны – и все. Хорошо, если просто умрешь или без ноги останешься, а если зеленая шерсть, никаким бритвам не поддающаяся, на лице вырастет? Или еще что пикантное…

Поэтому сталкеров, случалось, убивали, но браслетов с них не снимали.

А последние годы можно было и на пришельца напороться, но о пришельцах никто не знал, а они усиленно (и небезуспешно) изображали из себя именно сталкеров. А что? Тему они знали…

Тему начал забывать бывший сталкер по прозвищу Маркиз. Три с половиной года назад он все-таки распрощался с Зоной, потому что Зона его невзлюбила. С тех пор он действительно изменился, как изменится всякий человек, если у него отнять части жизни. Зона была для него тем местом, где он спускал свою энергию. Как говорили пришельцы, аномальное количество латентной (на самом деле какой-то другой, на Земле ей названия еще не придумали, а транслятор подобрал нечто со смутно похожим значением) энергии, делающее аборигена по прозвищу Маркиз потенциально опасным для цивилизации.