Мануэла Гретковская - Полька

• Название: Полька
• Автор: Мануэла Гретковская
• Издательство: ООО «Издательство ACT»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-020242-3

Лукавая, умная, по-женски сильная, по-настоящему женственная!..

Она не боится на свете вообще ничего — кроме, наверное, ответственности за тех, кто от нее зависит…

С мужчинами она управляется как с капризными котятами — но при этом сама умеет поиграть в капризного котенка…

Современная женщина?

Современная полька!

---

— Очень хорошо! — восклицает фотограф, обнаружив наконец на моем кукольном разглаженном лице искру желания.

Пауза, можно поправить прическу. Я рассказываю Петушку о своих мыслях. Разумеется, это нереально, в сортир слишком длинная очередь.

— Тебе достаточно объектива, длинного фаллического объектива с вагиноподобным отверстием линзы.

— Нет, не в этом дело. Я полуобнажена, мы глядим друг на друга, а дотронуться не можем… это, наверное, и есть желание.

— Это фотораспутство, солнышко.

В студию вбегает песик фотографа. Аккуратно усаживается на месте модели. Кокетничает, посматривая на нацеленные фотоаппараты.

— Не удивляйтесь, он это обожает. — Фотограф стаскивает псину со сцены. — Суня, ко мне!

— Суня — реинкарнация фотомодели — размышляю я вслух.

— Это невозможно. Модели еще не обзавелись реинкарнациями. Это новое изобретение, и души у них еще новые. Во втором или третьем воплощении такой нарциссизм уже немыслим, — возражает Петушок.

Стилистка скалывает пряжкой мое слишком просторное платье. И вдруг — раз! Швы перемещаются на живот, подскакивают.

— Петр! Смотри, она двигается! — кричу я. Впервые Поля так озорничает. Растягивает платье, сдвигает застежку. Под брюками или одеялом она не показывала, на что способна.

Сестра Петра устроила нам комнату в ассистентской гостинице на Служевце[105]. Польская интеллигенция, обитающая в бетонных клетках. Замурованная современными офисными зданиями. Последняя ниша тоненького четырехпроцентного слоя интеллигенции, наросшего на недоученном тельце народа.

В девять сдаюсь и укладываюсь спать. Приезжает Беата — я воскресаю. Едем в кино на «Де Сада». У Отейя всегда есть в запасе маска человека, как у Гайоса или Кодрата[106]. В ней он способен сыграть кого угодно.

Предостережение божественного маркиза: «И не имей слишком много детей. Ребенок портит фигуру, а через двадцать лет получаешь личного врага».

Что во Франции — маразматическая классика, у нас — стыдливый авангард, заставляющий краснеть университетских профессоров.

8 февраля

В пахнущем котами и канализацией подвале обсуждаем с художником проект обложки к «Польке». В этом подвале рождается большинство обложек польских книг, что, к счастью, никак не сказывается на их качестве.

Я предлагала фотографию обнаженной чувственной негритянки. Но ни в одном агентстве нашей центральноевропейской страны не нашлось снимка голой негритянки. Нет — и все тут. Два или три миллиона фотографий — художественно преломленных задниц и сисек. А обычного выразительного черного тела (или хотя бы загоревшего дочерна) — извините. Компромисс: мулатка. Собственно, она почти белая.

Художник показывает обложку к «Фальшивомонетчикам» Жида. Он сфотографировал на улице рваный плакат с изображением глаза. После выхода книги появился хозяин разодранного ока. Известный телеведущий. Он явился к художнику вместе с адвокатом. Глаз взят (выколот с улицы?) нелегально. Это привело владельца к материальным издержкам. Пластинка с песенками ведущего продавалась хуже, чем ожидалось, — разумеется, потому, что глаз исполнителя ассоциировался у публики с обложкой «Фальшивомонетчиков». Никаких компромиссов, извольте заплатить компенсацию — несколько тысяч.

— Скажем, три? — предложил адвокат графика.

— Давайте. — И ведущий получил гонорар за свое сумасшедшее нахальство.

Идем с Петушком на «Кривое зеркало». Самое настоящее кривое зеркало, грязный коктейль. Для начала резня из «Соломенных псов» Тарантино, потом бездарные цитаты из «Хороших ребят» Скорсезе и фильмов Кустурицы. Предполагалось, что будет смешно, а получилось нагловато. Уходим разочарованные. Беата восхищена тем, как «Зеркало» смонтировано, юную кузину Петушка подкупает изобретательность. Мы спрашиваем девочку, видела ли она хоть один из фильмов, использованных ловкачом-режиссером. Нет — слишком молода.

Заходим в банк, я хочу положить на счет немного долларов. Менеджер банка звонит в центральный офис и смотрит на нас так, словно узрел Бонни и Клайда.

— У вас перерасход в несколько десятков тысяч долларов.

Петушок невозмутим.

— Ерунда. Успокойся, не пугай ребенка.

В Польше все возможно, кто-то нажал не на ту кнопку и проел в моем счете дырку. Кафка. Тюрьма, полиция. Сейчас меня арестуют. Из бизнесвумен превращаюсь в нищевумен. Мы мчимся в центральный банк. Они проверяют: ошибка. Завтра счет разблокируют.

9 февраля

В освещенной весенним солнышком варшавской Праге есть своеобразная прелесть аутентичности, напоминающая Лодзь.

На офисном здании, где находится журнал «Твуй стыль», ни одной таблички. Стеклянная многоэтажка-призрак. Это, наверное, нарушение закона, согласно которому фирма должна иметь вывеску, а также нарушение основ фэн-шуй. Искусство минимализма, скромность миллионера, проживающего в рабочем районе?

Стойка администратора тоже девственно-чиста. У входа огромная, во всю стену, фотография Киселевского[107] — он в ужасе заслоняет ладонью глаза. Кисель в этой стеклянной банке?

Художественный редактор ведет меня на второй этаж, в редакцию. Шлюзы дверей раскрываются с помощью электронной карты — ее приходится засовывать в каждый встречный датчик. Прозрачные стены. Где-то в центре здания — кабинет главного редактора, Царицы-матки, опекающей своих «рабочих пчел», снующих между стеклянными сотами меда, из комнаты в комнату: «бззззззз» — и магнитная карта открывает ворота.

На фотографиях не я, кто-то другой. Мои мысли?

В баре «Стыля» с Малгосей заканчиваем потрошить текст. Петушок виновато признается, что не ощущает укорененности ни в Швеции, ни в Польше.

— Петушкин, у кого в наше время есть корни… растения теперь принято пересаживать, — утешаю я его.

— Но ты возвращаешься в Польшу. — Малгося нажимает на перо.

— Я исследователь девиации, разве можно найти для меня более подходящее место?

Из подсобки доносится характерный, словно популярная застольная песня «Гураль, разве ты не жалеешь…», звук — готовят отбивные.

— Бах, бах. — Серьезное, чуть ли не набожное избиение мяса для национального блюда. Мессия народов, приколачиваемый к кухонной доске — бах, бах.

У Поли не икота, а черта характера — упорство. Отсюда эти ее однообразные скачки, отбивающие мне пупок.

10 февраля

Служевец. В магазинчике, который закутанная в платки продавщица обогревает собственной папиросой, ищу цейлонский чай. Не могу вспомнить, как он выглядит.

— Знаете, такой… его фасуют на Цейлоне.

— Все фасуют в Польше, — хрипит та в ответ.

— О, вот же он, — узнаю я упаковку.

Обиженная продавщица милостиво швыряет мне пять коробочек. В соседнем киоске покупаю билеты на автобус.

Мужик в фуражке железнодорожника ворчит:

— Что так медленно, люди спешат.

Вхожу в супермаркет — хоть здесь никому не помешаю. Уборщица с тряпкой и ведром громко комментирует мой путь среди полок:

— Ничего не покупает, а прет по чистому.

Вечные поучения: на улице, в прессе. Собственная точка зрения — это для них слишком, хватит и уверенности в собственной правоте, чувства оскорбленного превосходства: будь то уборщица, продавщица, политик, критик.

Куда я возвращаюсь? К квартире за лесами и предместьями? Я скучаю по шведской деликатности, которую принимала за медлительность отупевших от благополучия викингов.

Раскладываем с Петушком бумаги, подсчитываем деньги. Впопыхах поедаем куриные сосиски. Они упакованы в презервативы, которые едва удается разрезать ножом.

— Ты отдаешь себе отчет, что будешь одинокой матерью? — Он рассматривает налоговую декларацию.

— Подать на алименты?

— Согласно налоговому законодательству… жениться нам не выгодно. Так же обстоит дело с выплатой налога за квартиру.

— Ты считаешь, они это специально сделали? Искушают деньгами, толкают на греховный путь — в католической-то стране?

— Мне кажется, это самый обыкновенный католический даосизм. Должно наступить равновесие: пропаганды семейных ценностей и реальности, которая не способствует созданию семьи. Вот, черным по белому, согласно даосизму, — взаимодополнение противоречий. — Петушок подсовывает мне бланки налоговой декларации.

* * *

Последние детали нового дома. Берем с собой сестру Петра. Договариваемся насчет стен, потолков. В кухне колонна со встроенным шкафчиком. Я прошу прораба сгладить острые углы. Объясняю, закругляю ладонью гипсовые стены. Строители смотрят на меня как на ненормальную. Начальник понимает: он жил в Канаде, там острые углы тоже не в почете. Сестра — научный работник, Петр называет ее «Мадам Резон», — выдвигает логический аргумент: