Федор Сологуб - Том 6. Заклинательница змей

• Название: Том 6. Заклинательница змей
• Автор: Федор Сологуб
• Издательство: Интелвак
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-93264-022-7, 5-93264-034-5

В шестом томе Собрания сочинений классика Серебряного века Ф. Сологуба публикуются цикл рассказов «Неутолимое», роман «Заклинательница змей», статьи, эссе, заметки разных лет, а также воспоминания современников о писателе.

К сожалению, в файле отсутствует часть произведений.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Она проснулась точно от толчка. Вскочила на ноги. Было уже темно. В столовой звенела посуда.

— Кто там? — спросила Ленка.

Вошел Шубников, повернул выключатель электрической люстры. Ленка окинула его внимательным и быстрым взглядом. Он был красен, взъерошен, взбудоражен. От Мефистофеля в нем теперь ничего не оставалось, и из оперных персонажей он напоминал скорее всего Лепорелло через час после испуга перед гробницею командора, — на его лице еще не улеглись судороги, и в руках не успокоилась дрожь, и весь он иногда чуть-чуть передергивался.

— Ужин вам принес, Леночка, — говорил он. — Так через полчасика Иван Андреевич припожалует.

— А что на фабрике? — спросила Ленка.

Шубников воззрился на нее сердито и тревожно.

— На какой фабрике? При чем тут фабрика!

Голос его дребезжал, карабкаясь и срываясь на всех ступенях неширокой гаммы. Ленка говорила с усмешкою:

— Я слышала, барабаны били, думала, солдаты пришли, забастовщиков унимать.

Шубников хмурился и злобно ерошил волосы.

— Какие там солдаты! — угрюмо бормотал он, и лицо его передернулось злою гримасою. — Это вы во сне видели, уж очень крепко заснули, надо полагать.

— А забастовка? — спросила Ленка.

Шубников совсем обозлился и задрожал мелкою дрожью.

— Да что вы мне все про забастовку толкуете! — закричал он. — Далась вам эта забастовка! Ни забастовки, ни солдат нет, и вы это выбросьте из головы. Думайте о вашем деле, и больше никаких.

Ленка поискала глазами принесенный ею из сада камень, вот он, лежит на кресле около дивана. Подала его Шубникову. Сказала:

— Мне страшно, — тут и днем-то не дай Бог сидеть. В сад после обеда ненадолго вышла, а тут мимо какие-то шлялись, камнем через забор швырнули.

Шубников испуганно оглядывал камень. Потом вдруг набросился на Ленку с упреками:

— Что же вы, на забор, что ли, полезли? Или так переговаривались с ними? Они вас видели? Слышали? Не могли вы посидеть спокойно? Этак вы всех этих хулиганов сюда подманите, начнут забор ломать.

— Да вы не волнуйтесь, Андрей Федорович, — спокойно отвечала Ленка, — видеть и слышать они меня не могли, забор высокий, я не шумела, они так просто озорничали, да и камень пустяковый, и попал бы, не убил бы, и всего-то бы дела — синяк нашиб. А только напрасно вы меня в такое время сюда привели, когда на фабрике неспокойно. Еще сюда ворвутся и меня изобьют, да и хозяина грешным делом зашибут до смерти, — много ли старому человеку надобно!

— Ну, ну, поехала с орехами! — сердито бормотал Шубников. — Никто вас не тронет, и никому сюда не попасть.

— Сами сейчас говорили, забор ломать станут.

Шубников сердито козлом глянул на Ленку. Она смеялась.

— Вы ко мне не придирайтесь! — визгливо крикнул он. — И так голова кругом идет. — Я говорил, если бы вы их дразнить вздумали. А так зачем сюда пойдут? Кто на Горелова захочет напасть, тот в дом к нему пойдет, а этого места никто не знает.

— А камень? — спросила Ленка.

— Ну, просто озорники-мальчишки шли откуда-то и швырнули. Потому и бросили, — думали, никого нет. Ближе к дому не посмели бы. Да и вообще, теперь уж поздно рассуждать. Пришли, и он сейчас придет. Сидите и ждите.

Шубников вдруг изменил ворчливый тон на просительный.

— Леночка, миленькая, ангел дорогой, будьте душенькой, постарайтесь. У Николая Ивановича сегодня опять с Иваном Андреевичем неприятность вышла. Так досадно! Николай Иванович — такой неосторожный и несдержанный человек. В глаза отцу про Веру брякнул, да еще при Солодовском.

— А зачем здесь Солодовский? — опять спросила Ленка.

Шубников досадливо поморщился.

— Ну я почем знаю! Мало ли какие у них могут быть дела! Леночка, голубчик, не развлекайтесь посторонними соображениями, думайте о своем. Да и я-то дурак, болтаю с вами о чем не надо. У меня голова болит, Леночка, сегодня весь день дела, хлопоты, неприятности. Устал как собака. Пойду домой. А вы, Леночка, будьте паинькой, сидите здесь тихонько и ждите. Пожелаю вам всяческих успехов и улетучусь.

И быстро пошел в коридор. Ленка улыбалась, представляя себе, как Шубников станет сейчас карабкаться на чердак.

107

Разговаривать с Гореловым в доме, где таится подслушивающий, неудобно. Ленка помедлила немного и тихонько, стараясь не стукнуть дверью, вышла на переднее крыльцо. Сошла по боковой лесенке, пробежала под передним окном спальни и по боковой дорожке пошла к калитке. Слуховые окна чердака проделаны на переднем и на заднем скатах железного шатра кровли; боковые стороны чердака забраны тесом и без окон. Значит, если Шубников и станет смотреть в слуховое окно, там ее не увидит, — а на крышу вылезать ему не резон. Там в кустах у калитки Ленка подождет Горелова и там же или в одной из беседок все ему расскажет.

В саду была светлая ночь, — немного ущербленная справа, только что начавшая убывать луна за Волгою близилась к югу, бросая недлинные тени. Казалось, что она бледна от печали и, любопытная, заглядывает поверх высоких деревьев в этот красиво и старательно возделанный и белыми ночными цветами благоухающий сад, чтобы тоску свою утешить созерцанием сладостных поцелуев, — ей, чистой, и грешная земная ласка является непорочною эдемскою забавою.

Подходя к калитке, Ленка заметила, что за кустами у забора справа от нее движется что-то белое. Ленка остановилась, вгляделась, — освещенная прямо в лицо луною, шла Вера. На ней было белое платье, то, в котором на днях она танцевала и веселилась до слез на товарищеском балу, белые чулки и белые башмаки. На голове белый платочек, и лицо бледное от лунной высокой печали.

Ленка пошла к ней навстречу, и сердце ее забилось от печали и жалости.

— Верочка, милая, ты сама пришла? или он тебя позвал? Вот-то сошлись.

— Подал знак, — отрывисто и тихо говорила Вера. — Был у нас утром. Видно, готова бумага. Спроворил. А я пришла, думаю, ты с Иван Андреевичем. Ну, думаю, что мешать. Потом думаю, войти все-таки надобно. Думаю, пришел ли? Подкралась тихо, — сквозь занавески в угловой будто свет. Тихонько с бокового крылечка поднялась, вошла в коридор, слышу твой голос, и еще Шубников козлом дребезжит. Ну, думаю, холоп распространяется, значит, хозяина еще нет. Выбралась, в кустах схоронилась, как воровка. Жду, когда приспешник комолый выкатится.

Вера засмеялась. Сказала вдруг весело:

— Мама твоя о нем верно говорит.

— Да уж у меня мама умеет словечки подбирать.

— Ну вот, — говорила Вера, — стою, вдруг вижу, ты идешь. Пошла и я. А что же тот-то?

— Инженер Шубников на чердак полез, — сказала Ленка.

И передала Вере все, что узнала днем в домике.

— О, — сказала Вера, — недаром его наши так не любят. Вот-то негодяй! Видно, все прихвостни таковы, — мастера на все руки.

— Ну, а у вас что? — спросила Ленка.

— У нас тревожно, — сказала Вера. — Забастовка. Хозяин говорил с рабочими. Почти на все согласен. Только в одном разошлись. Товарищи требуют увольнения Шубникова, хозяин и слышать не хочет. Ну да сошлись бы, — хозяин уступил, в этом наши бы ему уступили. Да вдруг солдаты нагрянули. Говорят, сам-то даже и не знал, без его ведома Николай да инженер вызвали. Теперь плохо. Кто у нас за мировую говорили, теперь воды в рот набрали, молчат. Наши о Шубникове больше не хотят и слушать. Шубников на дворе у потребилки от хозяина как-то отстал, так наша молодежь его помяла немного. Ну, постарше вступились, хозяин его в коляске увез.

— А что ж солдаты? — спросила Ленка.

— Да что солдаты! Солодовский заорал, офицер начал петушиться, чего-то командовать, горнист заиграл, воины ружьишками брякнули, — ну, наши поразбежались, обошлось пока без крови. Хорошо, что моего Глеба там не случилось. Потом говорит мне: будь я там, я бы его двинул. Не любит он Шубникова. Да и за дело, видно. У Малицына, видно, глаз верный, сразу его понял.

108

— Вера, у тебя пятно на платье, — сказала Ленка.

Вера оглянула себя, — спереди, внизу белой юбки, серое пятно. Припоминая, сказала:

— Там у калитки камень большой, не видела, споткнулась, упала.

— В доме вода есть горячая, пойдем, замоем, пока не влипло, — заботливо говорила Ленка.

Вера усмехнулась, пожала Ленкину руку, сказала:

— Подожди, дай отдохнуть.

— Ну посиди, я сюда принесу одеколон и полотенце.

И быстро побежала в дом. Это пятно на белом платье, — нельзя его стерпеть Ленке, плакать от него хочется. Вера, улыбаясь, смотрела вслед за нею, потом села на скамейку, — так устала!

Скоро Ленка вернулась с флаконом и с полотенцем. Стала на колени, лила одеколон и снимала осторожно полотенцем грязь. Ну вот опять чисто, а мокрое пятно живо высохнет.

Вдруг Ленка уронила флакон и полотенце на песок, ухватила Верины колени и заплакала.

— Верочка, милая, сестрица дорогая!