Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века

• Название: Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века
• Автор: Пётр Пискарёв
• Издательство: Гиперион
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89332-136-4

Эти мемуары написаны двумя петербургскими старожилами, родившимися на рубеже XIX–XX вв., и публикуются по рукописи, которая находится в собрании А. М. Конечного, составителя и комментатора этой книги. Воспоминания П. А. Пискарева и Л. Л. Урлаба — это документальный реестр реалий повседневной и праздничной жизни города рубежа веков и его обитателей, они дополняют и корректируют сведения, сообщаемые другими мемуаристами и являются еще одним источником по быту и зрелищной культуре старого Петербурга для самого широкого круга читателей (от любителя книг до специалиста по городской культуре и истории).

Иллюстративный материал предоставлен А. М. Конечным.

В оформлении обложки использованы работы Мстислава Валериановича Добужинского (1875–1957).

---

Промышляли «счастьем» и цыганки, для которых здесь было широкое поле деятельности. Назойливость цыганок общеизвестна. Вот она-то и помогала им хорошо заработать в благоприятной для этой цели обстановке.

[Посетители балаганов]

Кто посещал балаганы? Посетителями балаганов был в большинстве своем простой народ: рабочие, ремесленники, приказчики, мещане, мелкие чиновники. Полно было и ребят-подростков. Пользуясь большим скоплением народа и беззаботностью публики, у которой от веселого настроения была душа нараспашку, ловко орудовал и преступный элемент — карманные воришки. Осторожность, предусмотрительность в такой суматохе были не лишни.

Посещал балаганы имущий класс: богатое купечество, дворяне, чиновники с положением. Эти люди приезжали сюда не развлекаться, как простой народ, а посмотреть на народное гулянье. Этих людей сразу можно было узнать не только по внешности, по богатой одежде, но и по манере держаться особняком и смотреть на окружающих снисходительно и свысока.

[Великий пост]

С окончанием Масленой недели начинался Великий пост. В быту петербуржцев, как и всего русского народа, это был резкий переход от веселья к тишине, воздержанию и даже некоторому унынию. Уже к концу воскресенья широкой Масленицы этот переход наблюдался и в общественных местах, и в домах. В ресторанах, например, в двенадцать часов заканчивалась работа оркестров и вообще прекращались всякие увеселения, хотя рестораны были открыты, как обычно, до часа-трех ночи, в зависимости от разряда, которым определялись права торговли этих заведений. В домах гости также не засиживались. А если гости загостились, то хозяева, многозначительно поглядывая на часы, деликатно намекали гостям, что пора и честь знать, не все мол коту масленица, настал и Великий пост.

Великий пост продолжался семь недель. Особенно строго соблюдались первая, четвертая и последняя недели. В эти недели не работали театры и вообще не допускались никакие развлечения: балы, концерты, маскарады. В это время в Петербург съезжались на гастроли иностранные театры: итальянская опера, немецкая драматическая труппа и другие. Они занимали помещения наших театров и концертных залов.

Музыка развлекательного характера прекращалась в домах. Музыкальные инструменты использовались только для учебных целей.

В храмах прекращались венчания. На колокольнях церквей не слышалось мелодичного перезвона, которым православные церкви отличаются от церквей других исповеданий, а один лишь колокол монотонно и грустно гудел утром и вечером.

Одним словом, если и не весь пост, то в эти три недели в Петербурге господствовало великопостное настроение.

[Вербная неделя]

Однако одна из недель Великого поста резко отличалась от всех других. Это была шестая неделя, как ее называли, Вербная неделя. В Петербурге эта неделя отмечалась вербным базаром или, как этот базар называли коротко, просто Вербой.

Верба устраивалась на Конногвардейском бульваре. Впоследствии Вербу стали устраивать на бульваре Малой Конюшенной улицы.

Что же представляла из себя Верба? Это были наскоро сколоченные лари разных размеров, которые стояли по обе стороны бульвара между деревьев. В этих ларях велась самая разнообразная торговля. Прежде всего следует сказать о тех сладостях, которые были традиционным предметом торговли и привлекали внимание посетителей в первую очередь. Сюда надо отнести восточные сладости (рахат-лукум, облитые грецкие орехи и другие), халву, коврижки, разные пряники. Большим спросом пользовались горячие вафли с кремом. Этим делом занимались исключительно греки. Пеклись эти вафли тут же на специальном приспособлении. Залив чугунную дощечку жидкой массой теста, закрыв ее такой же дощечкой сверху, грек, повертев ее в жаровне, извлекал горячую вафлю, которую, свернув трубочкой, наполнял кремом. Вафля к продаже готова. Весь этот процесс продолжался две-три минуты, не более. Дело это было поставлено так замечательно, что посетители не только охотно раскупали вафли, но и стояли толпой, любуясь ловко поставленному производству.

Продавалась еще сахарная вата. Это была какая-то воздушная пена, очень сладкая, розоватая.

Из промышленных товаров продавалась всякая заваль (мануфактура, галантерея, меха). Одним словом, все, что не шло в магазинах, здесь сбывалось легко, так как Верба всему придавала какую-то особую прелесть.

Большая толпа ребят была у ларька, где продавались птицы, кролики, морские свинки, черепахи, ящерицы, золотые рыбки и прочее.

Много любителей книг толпилось у ларей букинистов. Вот уж тут, действительно, было много книжной завали. И лишь в редких случаях можно было выбрать что-нибудь интересное, ценное, редкое. Большим спросом пользовались комплекты старых журналов: «Нивы», «Родины», «Пробуждения», «Солнца России»[159] и других, а также юмористических журналов: «Стрекозы»[160], «Осколков»[161], «Будильника»[162] и прочих.

Были лари, в которых продавались только открытки. Ассортимент этого товара поражал своим исключительным разнообразием, начиная с тематики религиозного экстаза до порнографии включительно. Принимая во внимание приближение праздника Пасхи, здесь был большой выбор поздравительных открыток к этому празднику. Поздравительные открытки были на все другие случаи: и к Новому году, и к Рождеству, и к первому апреля, и ко дню ангела. Продавались открытки с видами Петербурга. Некоторые из них были очень хорошо изданы. Такие открытки сейчас для коллекционеров представляют большую ценность. Встречались и художественные открытки, содержащие репродукции с произведений искусства. Такими открытками интересовались коллекционеры, которые иногда довольно удачно пополняли свои коллекции. А этим делом занимались многие петербуржцы.

В большинстве же своем тематика преобладала эротическая и сентиментальная.

У невзыскательного покупателя большим спросом пользовалась всякая живописная халтура. Ее приобретали преимущественно женщины, падкие до всяких сентиментальных сюжетов, для своего домашнего уюта: тут и пожар солнечного заката, и луна для влюбленных, и озеро с белыми и черными лебедями, и таинственный, неприступный замок на высокой скале и все в этом роде.

Однако среди разного хлама и завали были на Вербе и хорошие вещи. Это относится, главным образом, к изделиям художественного промысла: вышивка, кружева, изделия из кости, из бересты, выжигание по дереву и прочее.

Все перечисленное продавалось в ларях. Но не менее обширна была торговля и с рук. Чего тут только не продавалось! Предлагалось все: и воздушные шары, и обезьянки на булавке, и воздушные свистульки, и тещин язык, и черти в стеклянных трубочках (американский житель), и расстегаи (бумажные мячи на резинке)[163]. Весь этот товар предлагался с шутками и прибаутками в рифму.

Продавались и бумажные цветы, которые тогда пользовались спросом и создавали уют в мещанских квартирах.

Большая торговля велась, конечно, и вербой. Это первое растение, которое появлялось в наших краях ранней весной. Вербой украшали жилище, помещая ее у икон[164]. С вербой шли на богослужение в Вербную субботу.

Кто же был посетителем Вербы? Безошибочно можно сказать, что на 80 процентов посетителями Вербы была учащаяся молодежь, начиная с приготовишек, до последних классов включительно. Встречались, конечно, и молодые студенты.

Днем, в свободное от хозяйства время, приходили сюда и молодые домашние хозяйки. По окончании служебного дня вливался поток чиновников и служащих частных учреждений: банков, страховых обществ, правлений разных акционерных предприятий. Рабочий класс на Вербе встречался редко.

Поскольку подавляющее большинство посетителей состояло из учащейся молодежи, она задавала тон всей Вербе. Шум звонких голосов, веселый смех, громкое зазывание покупателей продавцами, расхваливание товара с шутками и прибаутками, — все это вливалось в общий шум со свистульками, с трескотней и свистом тещиного языка и других шумовых развлечений.

Молодежь широко пользовалась конфетти и серпантином, которыми молодые люди щедро осыпали девушек, а последние смеялись и визжали, обороняясь от нападающих.

Сравнивая два гулянья — балаганы и Вербу, следует отметить, что по характеру своему они были различны. Если первое можно было назвать народным, то второе носило следы обособленности от народа. И контингент посетителей тоже был различный. Если в первом случае участие в веселье принимал народ, по преимуществу рабочий класс, то во втором — преобладала прослойка интеллигентной среды.

С окончанием Вербной недели Петербург опять погружался в унылую великопостную атмосферу, еще более суровую, чем были первая и четвертая. Эта неделя называлась Страстная неделя, или Страстная седмица.