Владимир Витвицкий - Двадцать пять дней на планете обезьянн

• Название: Двадцать пять дней на планете обезьянн
• Автор: Владимир Витвицкий
• Жанр: Современные любовные романы

О любви и мстительности, но на этот раз среди обезьянн.

---

— Очень, — даже не думая о резких движениях, согласился с ней Примат. — А сколько время?

— Где-то я это уже слышала, — не вспомнив, весело объявила бодрая обезьянна. — Почти девять, позднее утро!

— Воскресное утро, — попытался обозначить разность взглядов на время Примат. — Что же такого плохого я тебе сделал?

— Ты что, забыл? — она демонстративно оставила в покое его шейный отдел. — Мы же на футбол идем, ты сам меня пригласил.

— Вообще-то мы на два договаривались, — еще раз обозначил разность взглядов на время Примат, — а сейчас восемь, едва.

— Почти девять, зануда сонный, — толкнула его на стул Шимпанзун и села на ставшие удобными по такому случаю колени, — твои часы тормозят.

— С тобою спорить — невозможно, — уже стандартно констатировал Примат.

— Абсолютно! А после ночной вахты тем более. Не сердись, не одному тебе спать хочется.

— Вот он, голос разума! Я не сержусь, а что случилось?

— Ничего, поддалась соблазну — до двух слишком долго с собою бороться.

— Не соскучишься, с тобой, — повторил вновь доказанную теорему Примат и попытался встать.

— А ты еще не привык? — заметила попытку телодвижения Шимпанзун.

— Пойду-ка я в… ванную.

— Зачем?

— Как зачем?

— Похоже, по утрам у тебя не только будильник тормозит, — вздохнула она, с любовью глядя в глаза большого, но глупого. — Я всю ночь не спала, с ног валюсь. Видишь, — она приподняла ноги, длинные и красивые, — совсем не держат. Я спать хочу, а ты меня все утро тиранишь!

— Я?!

— Ну не я же? Значит так, — спрыгнула она с коленей, — это я в ванную, а ты марш в постель, сны досматривать. Приду — проверю, потом расскажешь.

— Зубки точить будешь? — не вставая, поинтересовался Примат.

— Я спать хочу! — показательно раздраженно прикрикнула Шимпанзун. — Ты же меня одну не бросишь?

— А разве это возможно?

— Вот и молодец, — она чмокнула большого и глупого, но горячо любимого обезьянна в щеку, и оставив его одного озадачено сидень в коридоре, пошла в ванную, — я быстро.

Но все же "быстро" — это ее "быстро", и когда она, завернувшись в полотенце, щелкнула задвижкой, то в коридоре уже никого не было, но под дверью обнаружился лист с нарисованной на нем стрелкой в сторону кухни, а заглянув туда, увидела заваренный чай и магазинные плюшки.

Соблазнительно, да еще ростер — друг холостяка, и осторожничая, она все же звякнула чашкой. Звякнул быстрым таймером и ростер. Не чувствуя утренней вины, она все же желала Примату приятного сна, да и себе тоже, поэтому главное — не слишком греметь посудой в мойке.

Как и предполагалось, жертву пожеланий она нашла в постели, в похожей на спортивный зал спальне. Правда, глаза у жертвы закрыты — неужели спит? Не может быть, и повесив полотенце, она осторожно, но все же прыгнула к нему за спину. Он не спит, он даже попытался… но получил по руке, ведь она, честно прижавшись к его мускулистой спине, сама собирается поспать.

— Поточила зубки? — спросил притворяющийся спящим Примат, не поворачиваясь, а значит не мешая.

— Остры, как никогда, — в ответ она и укусила какой-то шейный мускул. — А на футбол мы не проспим?

— Не надейся, — разбил ее надежды Примат, как когда-то Безьянна, перед мамкингом. — Кстати, а ты знаешь, что таких как ты, Высоцкий называл "сумачечими"?

— Да? — она уже прижалась к укушенному мускулу лбом. — Я не слышала.

— Как я его понимаю!

— Он рано кончил, — ответила Шимпанзун. Ей хочется спать и не хочется взвешивать собственную пошлость.

— Тебя я понимаю еще лучше.

Но Примат, конечно же, перевернулся, и она, конечно же, устроилась у него на руке.

— На футбол не проспим? — уже засыпая, уже не открывая глаз, предположила она снисхождение, а возможно и сострадание, но все напрасно.

— Не проспим, не бойся.

— Смотри, — вздохнула она, — без меня не уходи.

— Без тебя не уйдешь.

А на футболе они встретились с Безьянной и с ее мужем.

— Моя проболталась, что вы на футбол собирались, — позлорадствовал он.

— Язык мой наш семейный враг, — пояснила Безьянна.

— Не переживай, хоть немного воздухом подышишь, — успокоил ее муж, усаживаясь рядом с Приматом на газетку. — Кто кого давит?

— Вроде наши, — ответил на рукопожатие Примат, — пока не разобрать.

В Северообезьяннске в общем-то любят футбол, и свой небольшой, в одну трибуну, стадион. И он часто бывает заполнен, а в хорошую погоду — как правило. Вот только команда выигрывает не всегда, и тогда болельщики начинают болеть за соперников, аплодируя уже их красивым комбинациям и точным ударам. Не зная имен, почти все на трибунах знают игроков и друг друга в лицо, и это приятное правило маленького города.

— А где здесь наши? — услышав ответ Примата, поинтересовалась Безьянна у Шимпанзун.

— Все за синих болеют, — блеснула та обезьяннской логикой, — значит, они и есть наши.

— Смотри, — уделяя больше внимания трибуне, чем полю, что закономерно, удивилась Безьянна, — сколько народу. Мы здесь не одиноки! А я думала, что мы с тобой одни среди обезьяннов светиться будем.

Шимпанзун согласилась с ней — обезьяннши действительно есть, а некоторые из них иногда вызывающе фланируют перед трибуной.

— А куда в нашем городке деваться? По магазинам или в парк, да еще набережная, если не зимой. А вот теперь я знаю стадион, и мне здесь нравится.

— Нравится грубоватое внимание толпы?

— Это иногда бывает приятно. А как же твоя стирка, по боку?

— Пока откладывается, — вздохнула Безьянна, и добавила, взглянув на мужа, — но ему от нее не уйти. И совсем нет времени похулиганить.

— Не страшно, — сочувственно улыбнулась Шимпанзун, — было бы желание.

Ну а после матча, проводив Безьянну с мужем до дома и обсудив по дороге невозможность совместного пива, Примат и Шимпанзун отправились на набережную. Сегодня незапертый тучами Олнцес подкрасил обычно свинцовое море в синий цвет, дав возможность жителям Северообезьяннска не только без содрогания, но даже с некоторой радостью смотреть на притворяющиеся южными волны.

А погода хороша не только для футболистов и болельщиков, но и для рыбаков — к берегам подошла треска, и причалы, катера, тральщики, спасатели облеплены держателями недлинных удочек. Дав короткую сирену, к пассажирскому причалу пришвартовался рейсовый катер, и рыбаки, обернувшись на звук, недовольно посмотрели на него, а в стороне от фарватера качнулись на поднятой волне резиновые лодки. В этих резинках тоже рыбаки, но более отважные — иногда волна переворачивает неустойчивые суденышки. Залив — не река, а зная статистику, они понимают, что кто-нибудь из них обязательно пойдет на дно — подтверждать эту самую статистику. Да здравствует сезон охоты на треску!

— Ты когда-нибудь катался на таком? — спросила Шимпанзун, наблюдая за тем, как пассажиры без сожаления покидают катер, похожий на умеющий плавать железнодорожный вагон.

— Приходилось, в командировку.

Они зашли на причал, посмотреть на рыбаков и подышать морским воздухом. Пассажиры, осторожничая на узком трапе, обретают уверенность движений на твердом причале и спешат к зданию морского вокзала — одновременно и к конечной остановке всех автобусных маршрутов.

— Интересно? — снова спросила Шимпанзун, отвернувшись от спешащих по причалу — сойдя с трапа, они потеряли романтику волн.

— Да, — Примат уловил в ее словах уже знакомую смесь хандры и мечты, — причем, чем хуже погода, тем интереснее. Хочешь прокатиться?

— Хочу, — Шимпанзун попала в плен легкому волнению, на море и в себе, — только не в плохую погоду. Может, соберемся как-нибудь? Я же хожу с тобою на футбол!

— Можно прокатиться, утром туда, а вечером обратно. На расписание взглянуть нужно.

— Ловлю на слове. Сколько здесь живу, а на побережье не бывала.

Но тут, рядом, изогнулась удочка, защелкала катушка, натянулась леска, а рыбак, не смотря на хорошую погоду одетый в серого цвета длинный плащ — от воды и железа причала подымается холодная сырость, вырвал из волны блестящую рыбину. Событие — оторвались от своих удочек другие рыбаки. Интересно и Шимпанзун, и она, загрузив в память романтических пассажиров и похожий на вагон катер, переключилась на удачливого рыбака и обманутую наживкой рыбу.

— Ловко у вас получается.

— Еще бы, — спокойно ответил серый плащ, привычными движениями снимая рыбу с крючка.

— А как улов? — симпатично вспомнила слово Шимпанзун.

— Не жалуюсь, — хитро сощурился плащ, — вот только семья уже стонет от селедки.

— Понятно, — не скрывая желания, кивнула Шимпанзун. — А мне можно попробовать?

— Можно, — усмехнулся прищуренный плащ, — иди сюда.

Шимпанзун посмотрела на Примата — и шагнула к краю. Рыбаки расположились на направляющих, и чтобы туда спуститься, нужно вспомнить о ловкости.