Ника Муратова - Белый кафель, красный крест

• Название: Белый кафель, красный крест
• Автор: Ника Муратова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064888-7, 978-5-271-26861-8

Сегодня опять стал актуальным жанр врачебной прозы. Той самой, основы которой заложили Булгаков и Вересаев. Оказалось, что проблемы, которые стояли перед их героями, практически не изменились – изменилось общество, медицина ушла далеко вперед, но людская природа осталась прежней. А именно с человеческой сущностью работают медики.

Врачебное сообщество довольно закрытое. Такова природа профессии, так исторически сложилось. Именно эта закрытость рождает мифы и стереотипы – о цинизме врачей, о том, что медики понимают человека как сложную ненадёжную машину... Этот сборник – взгляд медиков на профессию, на пациентов, на самих себя, – чтобы читатель сам решил, насколько оправданы мифы о тех, кто носит белые халаты и ездит на машинах с красным крестом...

---

24 октября. Собеседник

Стою в психбольнице сегодня, время обеденное, жду, пока мой клиент со своим психиатром договорит, чтоб взять его выписку и отвезти в хостель. Курю. Смотрю по сторонам.

Подходит ко мне лысый мужчина в сером костюме на голое тело.

Обращается по-русски:

– Гражданочка, прикурить не найдётся?

В таких местах не приходится ничему удивляться. Даже сто лет неслышанному обращению «гражданочка».

Достаю зажигалку. Мужик прикуривает. Выпрямляется, смотрит на меня и говорит:

– Я замужем.

Можно было, конечно, отвернуться и уйти, но...

– Я, – говорю, – тоже.

– А ты за кем замужем? – интересуется мой собеседник (или собеседница?).

– Э-э-э... – мямлю я. – За мужчиной.

– А я, – радостно улыбается мужчина, показывая совершенно беззубые десны, – сама за собой!

– Экономично... – реагирую я автоматически.

– Гы-ы-ы, – хохочет он, блестя влажной лысиной, – пойду мужа кормить. Курит три пачки в день, а жрать, блин, не хочет.

И ушла, напевая.

Женщины – они все-таки исключительно ответственный народ...

3 ноября. Заводское

Позвонили мне сегодня днём с заводика, на котором некоторые мои подопечные трудятся.

Приезжай, говорят, скорее, тут твой клиент Р. буянит: заперся в туалете и оттуда материт весь свет, угрожая перерезать себе вены. Ни с кем говорить не хочет, требует, чтоб ты приехала и его в больницу отвезла.

Ну, поехала я. Еду и думаю: а если не согласится в больницу? А если я не успею? А если не удастся уговорить? А если...

Прихожу. Директор заводика, хмуро ухмыляясь, кивает в сторону общественных туалетов.

Еще издалека слышу вопли с отборными ругательствами на аборигенском.

Не очень уверенно стучусь.

– Кто это? – кричит мой клиент.

– Это я, – отвечаю, – Вики.

– А чем докажешь? – спрашивает. Имеет право. Шизофрения у него таки да, параноидальная.

– Ну, – говорю, – голос-то мой тебе знаком?

– Знаком,– соглашается он, – но Вики я обычно по улыбке узнаю. По голосу – это не то.

– Что ж, – вздыхаю я, – вылезай из туалета, друг, я тебе улыбнусь. Так и быть, мне не жалко. Только вылезай.

– Пусть, – отвечает, – все уйдут оттуда, я никого, кроме тебя, видеть не согласен.

Прошу всех удалиться, хотя оставаться один на один с разбушевавшимся Р. мне немножко неуютно.

Народ расходится, только начальник цеха Хаим остается прямо за дверью: подмигивает и молчит.

Я ему жестами показываю: уходи, мол, я справлюсь. А он головой крутит: и не подумаю, мол.

Ладно, говорю Р., что все ушли.

Дверь открывается, очень резко, начальник цеха отпрыгивает назад, к стенке, и замирает за дверью.

Мой клиент выходит из туалета с видом заключённого и руками, спрятанными за спину.

– Ты одна? – интересуется.

– Нет, – честно отвечаю я. – Хаим стоит за дверью на случай, если ты захочешь меня убить.

Р. заглядывает за дверь. Там стоит улыбающийся Хаим и потирает ушибленный затылок.

Р. несколько секунд пялится на него и деловито ему сообщает:

– Я там унитаз разбил, позвони сантехнику.

А потом – мне:

– Вызови неотложку, не поеду я на твоей машине.

– Почему? – удивляюсь я. – Тебе не нравятся «ситроены»?

– Нет, – отвечает. – Это твоему мужу не понравится запах, который после меня в твоей машине останется. И потом – я всё запачкаю.

И показывает порезанные (видимо, о разбитый унитаз) руки.

Перевязали, чем попало, отвезли его на «скорой», грязного и несчастного, в больницу.

По дороге твердил, что улыбка мне к лицу больше, чем усталость.

Не спорила. Зачем спорить, когда человек прав?

7 ноября. Страна дураков

Любимый клиент. Чувство юмора у него – дай бог каждому, несмотря на двадцатилетний стаж в параноидальной шизофрении.

Упала у меня монета (10 шекелей) в траву около дома. Искали-искали – не нашли. Все искали: и персонал, и сами жильцы хостеля – мои клиенты. Картинка была та ещё: восемь человек ползают по траве и ищут одну несчастную монетку. Все, кроме Р.

Р. стоит в дверях дома, курит и глубокомысленно наблюдает, как мы шарим руками в траве и тихонько ругаемся.

Я его увидела и говорю с улыбкой:

– Р., запомни: в этом месте через несколько месяцев вырастет небольшое деревце с монетками в десять шекелей вместо листиков.

Он затянулся и серьезно так мне отвечает:

– Не беспокойся. Не вырастет.

И паузу держит.

– Почему же это, – спрашиваю я обиженно, – не вырастет?

– Ну, – говорит, – потому что, во-первых, деньги на деревьях не растут, а во-вторых – потому, что твою монетку Б. (другой жилец, с манией величия и миллионами в швейцарском банке) только что в карман к себе засунул.

25 ноября. Тода раба

Один мой клиент сломал ногу.

В пятницу, накануне субботы. Упал на лестнице. Но сломал не голову, а ногу. Одну. В двух местах. Но ногу – одну. Но в пятницу.

Сообщил он нам об этом только в воскресенье утром.

Позвонил и говорит: нога болит, ходить невозможно.

Отвезли в больницу. Перелом оказался открытым.

Спрашиваю: как же ты до этого ходил, бедняга? Неужели не больно было?!

Нет, говорит, только брюки цепляло изнутри.

Операцию назначили на четверг, а пока отправили его к родителям во временном гипсе.

Семейство там глубоко религиозное, мама – маленькая сухонькая старушенция с теплейшей улыбкой на лице.

Приехала я проведать бедолагу и с мамой его поговорить.

Мама с порога улыбается, приглашает меня в дом. В доме обнаруживается полностью парализованный папа, который в таком состоянии находится уже восьмой год. И мой клиент с улыбкой от уха до уха – на стуле в гипсе.

Я в эту маму просто влюбилась. Она иврита почти не знает, дома говорят на йеменском. Единственная фраза, которой она оперирует на иврите, – это «тода раба» (большое спасибо). Добавляет всякие существительные и глаголы и – вперёд:

– Сын – нога – тода раба – не голова.

– Муж – кровать – тода раба – не больница.

– Вики – приехала – тода раба.

– Тода раба – лекарства – купить – сын.

– Четверг – больница – тода раба – операция.

Памятник ей поставить хочется, да не из чего. Одна – с двумя тяжело больными людьми! И столько нежности в ней, столько смирения...

Тода раба – тода раба – тода раба.

16 декабря. Стиральная машина

Инструктор у нас новый в хостеле. Мишей зовут. Очень клёвый мужчина, как раз на мой вкус и цвет.

По дороге домой заехала проведать своих дорогих подопечных. А тут как раз Миша пришел. У него смена вечерняя.

– Ой, – говорит, – Вик, чё расскажу!

Оказывается, в субботу работал он с нашими общими клиентами.

Послал одного вещи для стирки в машину заложить. Ну, тот пошёл.

Потом они сели в шахматы играть. Часа через полтора Миша смекнул, что стиральная машина уже наверняка остановилась, и напомнил М., что пора теперь выстиранное развешивать.

М. послушно встал и пошёл в подсобку. И тазик с собой взял. Красный, пластмассовый. Пустой.

Минут через пять возвращается в дом с пустым тазиком.

– А где вещи? – резонно интересуется Миша.

– Знаешь, Миш, – говорит ему М. озадаченно, и глаза его не мигают, – наверное, я и вправду сумасшедший.

Миша не то чтоб спорить стал, но все-таки причиной поинтересовался.

М. с совершенно осоловелыми глазами рассказал, что открыл стиральную машину, а внутри был только один не очень белый носок. Всего же остального он в машине не обнаружил.

– Миш, ну вот те магендавид, – клялся М., – я точно все внутрь запихнул. А открываю – ничего внутри. Я закрыл и снова открыл – ничего. Может, это Б. надо мной измывается? Но Б. ведь тут с тобой сидел весь вечер!

В общем, вся веселая компания занялась поисками пропавшего белья М. Тот периодически останавливался посреди дома и бормотал, что он настоящий сумасшедший и теперь это знает наверняка.

А ларчик, как обычно, открывался элементарно.

Миша спросил у М., что именно тот стирал. М. послушно перечислил: джинсы, одну рубашку и пару носков.

После чего всё вышеперечисленное было найдено. Быстро и без намёка на сумасшествие.

Такое малое количество белья просто прилипло во время отжима к барабану да так и осталось вне поля зрения после выключения машины. М. был счастлив и заявил, что с завтрашнего дня таблетки он принимать больше не будет.

После всего этого пришлось внушать ему, что душевное здоровье не зависит от количества белья, помещаемого в стиральную машину...

30 декабря. Дождь

Пришла сегодня в хостель. Стою перед входной дверью и, ёжась, докуриваю сигарету. А тут – ливень!

Выходит Р.

– Ну и погодка, – говорит.

– Да, – соглашаюсь я. – Зато можно будет сэкономить на мойке машины.

– А тебе, – улыбается он, – можно будет сегодня без душа обойтись, если ты продолжишь тут торчать перед дверью.

12 января. Про духов