Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

• Название: Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
• Автор: Александр Никонов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Этот роман — откровенная правда о необыкновенных приключениях известного российского ученого и изобретателя. Жизнь этого человека удивительным образом прошла через калейдоскоп исторических эпох. Детство с унижениями, издевательствами, а затем и местью за это; позже — спорт, секс, браки и разводы, обильные возлияния, встречи со знаменитостями, любовные истории. Наука и мистика, загадочные происшествия, розыгрыши и авантюры, наконец, просто хулиганства — ничто не было чуждо нашему герою. Это и многое другое настолько круто замешано в одном человеке, что на его примере можно составить обобщенный портрет целого поколения, активно влияющего на современную жизнь. И еще — прочтя этот роман, вы с удивлением узнаете, сколько неожиданных "скелетов в шкафах" может тайно храниться у ваших вполне добропорядочных и респектабельных знакомых.

---

Но, думаю, я все-таки выпрошу у нее прощения когда-нибудь, не умирать же так, непрощенным! По факсу или e-mail'у, но выпрошу. Оля добрая, надеюсь, простит!

Подконец, Оля предупредила меня, что на кружочки она больше реагировать не будет, но я, конечно, позабыл это и привел-таки подружку. Завел в маленькую — бывшую «бабкину» комнату, где была узкая — резервная тахта, а тут Оля врывается. Шум, мат-перемат, так и расстался с подружкой «не солоно хлебавши».

Поэтому-то я и снял дачу в Расторгуево и на зиму, чтобы избежать этих сцен. Тамара Федоровна же, видя, что Оля и на лето отпускает меня, и на зиму в Расторгуево, поверила-таки, что брак у нас фиктивный. И, кроме того, я выторговывал у Оли право приводить, если надо будет, Тамару Федоровну на Таганку. Но только ее одну!

А за ее нетерпимость к приводу подруг я иногда «проучивал» Олю. Просил, например, Моню лечь на наше брачное ложе к Олиному приходу и накрывал его одеялом, а кругом разбрасывал женское белье. Оля бесилась и чуть однажды не задрала Моню прямо на койке.

Или, я как-то нашел на улице ногу от женского манекена. Я утаил эту ногу от Оли, а потом однажды положил на наше брачное ложе свернутое одеяло, а к нему приставил эту ногу в чулке, спустив ее носком на пол, прикрыв простыней «туловище» мнимой дамы. На столе оставил вино в бокалах, а сам остался в трусиках. На входных дверях же нарисовал заветный кружочек.

Жду жену, попиваю вино, читаю газету. И вдруг — слышу рычание и рев дикого зверя — это Оля, увидев ненавистный кружочек, в ярости открывает дверь. Я выбежал в прихожую в трусах и стал умолять ее не кричать — дама, дескать, уважаемая, жена «большого человека», притомилась и уснула. Не будить же ее так грубо! Оля ворвалась в большую комнату, стрижка на ее голове так и поднялась дыбом, как иглы у ежика.

— А ну, сука, шалава, вставай сейчас же! — диким голосом закричала бедная Оля и схватила «суку» за ногу. А нога-то и отвалилась! Оля завизжала от ужаса, не понимая, в чем дело.

— Вот, ты ногу у человека оторвала, что теперь делать! — тараща глаза, завопил я.

Насилу Оля «врубилась» в суть дела, и тогда, схватив в руки первую попавшуюся тяжелую вещь, а именно — книгу философа Гегеля «Феноменология духа», запустила ею в меня. А потом впала в длительную истерику. Долго после этого она видеть не могла эту ненавистную ей ногу, а я частенько, особенно при гостях, наливал в нее вино (нога-то была полая!), и, как из рога, пил из нее.

— Другие пьют рогом, а я — ногом! У нас демократия! — пояснял я недоумевающим.

К Оле в гости иногда приходил американец по имени Билл — хороший, но наивный парень. Оля учила его русскому, а сама при этом постигала английский. Дело было уже при Горбачеве и Рейгане. Познакомившись с Биллом, я налил вино в ногу (у того аж глаза вылезли из орбит!), и выпил за президента Рейгана. А затем налил вина туда же и предложил Биллу выпить за нашего президента Горбачева.

Конечно же, Оля рассказала Биллу, что муж у нее известный ученый, доктор наук, профессор. Да Билл сам часто смотрел и любил нашу передачу «Это вы можете!», знал меня по этой передаче.

И этот серьезный человек, ученый, предлагает Биллу выпить за президента Горбачева из женской ноги! У Билла выступили на лбу крупные капли пота, но он, поблагодарив, отказался.

— Вы что, не пьете вина вообще? — поинтересовался я.

— Нет, вообще пью, но конкретно в данный случай — нет! — отвечал Билл.

— Вы, что не уважаете президента Горбачева? — продолжал я допрос.

— Нет, мы в нашей стране уважаем мистер Горбачев, и я тоже! — горячо возразил Билл.

— Тогда почему же вы отказываетесь выпить из ноги, я же выпил за вашего Рейгана? — недоумевал я.

Капли пота уже стекали по лицу Билла.

— Это не есть традиция нашего народа — пить из нога! — оправдывался Билл.

— А из рога пить можно? — допытывался я.

— Да, из рога пить этикет допускает! — согласился Билл.

— Из женской туфельки тоже можно пить? — поинтересовался я.

— Да, в исключительный случай раньше так допускалось! — подтвердил Билл.

— Так почему же из туфельки можно, а из самой ноги — нельзя? — демагогически вопрошал я.

Бедный Билл чуть ни плакал.

— Я не в состоянии отвечать на ваш запрос! — признал свое поражение Билл.

— Молодец, я испытывал тебя, ты оказался принципиальным, правильным американцем! — по-американски широко улыбаясь, констатировал я. — А теперь выпьем за США — самую демократическую страну мира! После нас, разумеется! — быстро добавил я.

Налив вино в бокал я вручил его Биллу, себе налил снова в ногу, и, чокнувшись, мы выпили.

— Да, у нас достаточно демократическая страна! — простодушно подтвердил Билл, выпивая.

Я намеревался вечером идти в русскую баню, благо она была в двух минутах ходьбы — это «Тетеринские бани». Предложил и Биллу сходить туда вместе. Обещал потереть спину.

Бедный Билл вспотел опять.

— Отстань от Билла, а то получишь! — рассвирепела Ольга.

— А что получу, доллары? — поинтересовался я.

— Доллары у вас не являются платежной валютой, их надо преобразовывать в рубли, так нас инструктировали! — толково пояснил нам Билл, и мы расстались — я ушел в баню.

Если американцы все, такие как Билл, то как же там скучно! Как там живет Оля, привыкшая к моему искрометному юмору? А мои ученики, уехавшие жить туда, дурят там своих сотрудников, признаваясь, что они, якобы, засланные агенты КГБ, и те им верят. Бледнеют от страха! Добрые, порядочные, правдивые ребята — эти американцы! Только очень уж наивные. Как они еще выдерживают наплыв наших ушлых «русаков» к себе — ума не приложу!

Итак, для интимных встреч я стал использовать дачу в Расторгуево, но покоя мне не было и там. Однажды уже в декабре, я выделил день специально для консультаций Осе Юдовскому. День мы с ним поработали, прерывая занятия прогулками по природе. Поблизости от дачи было кладбище (из-за чего я по вечерам боялся даже в туалет выходить), и небольшие озера. Лед на них был еще гладкий, на нем — небольшой слой снега, который легко стирался ботинками, а под снегом лед казался почти черным, и на нем можно было легко писать слова. И я, недолго думая, вывел ботинками трехметровые буквы: «Долой КПСС!». Перепуганный Ося тут же принялся их лихорадочно стирать.

— Нурбей Владимирович, как вы можете такое писать, увидят с вертолета — арестуют! — беспокоился Ося.

— А как узнают, что это мы писали? — поинтересовался я.

— Не мы, а вы, — поправил Ося, — а узнают по почерку; дайте мне защитить диссертацию, а потом пишите, что хотите!

Теперь, живя в Америке, мой ученик — миллионер Ося, наверное, уже не боится писать на американских озерах: «Долой КПСС!». Если у них озера вообще замерзают!

Вечером выпили и спокойно улеглись спать. А ночью, что-то часа в два, вдруг раздается стук в окно. Моя кровать была как раз близ него. Я испуганно вскочил, включил свет и посмотрел в стекло. А там маячило что-то зеленое и бледное лицо посередине, и окно-то, как раз выходит на кладбище.

— Кранты! — решил я, и с истерическим криком заметался по комнате, — не иначе — привидение!

Вскочивший на мои крики Ося всмотрелся в окно попристальнее, и успокоил меня:

— Так то же Тамара Федоровна!

Ося знал Тамару Федоровну еще по институту, да и по многочисленным встречам в Курске.

— А как она могла оказаться тут ночью? — не поверил я.

— Вот у нее и спросите! — посоветовал Ося.

Мы открыли дверь дачи и не без страха пустили замерзшую Тамару внутрь. Она была в зеленом пальто и в мохнатой зеленой же шапке. Вина у нас уже не оставалось, но она привезла бутылочку мадеры с собой. Оказывается, она летела в Курск с Урала, где была в командировке. А самолет сделал посадку в Домодедово, которое рядом с Расторгуево. Вот Тамара и решила навестить меня на даче, без какой-нибудь гарантии, что я в эту ночь именно там. Взяла такси и приехала. Что она делала бы, не застань меня здесь, даже не представляю! Поэтому я дал ей один ключ на всякий случай, если надумает вдруг меня ночью проверять, а на даче пусто. Хоть переночевать будет можно.

Застав меня с Осей, Тамара успокоилась, хотя продолжала подозрительно посматривать на нас. Тогда я и пояснил ей, что один здесь ночью я бы не остался и за кило золота. Не будь Оси, не попала бы она ночью на теплую дачу, а делала бы нивесть что. И ее грязные подозрения я отметаю напрочь! Мы переместили Осю в соседнюю маленькую комнатку и плодотворно переночевали. Вечером Тамара уехала в Курск поездом.

А ключом от дачи Тамара Федоровна не преминула воспользоваться. А получилось это так. Встречая в ИМАШе Инну, я иногда спрашивал у нее про Тамару — маленькую.

— У нее все о'кей! — говорила обычно Инна, — о тебе и не вспоминает, у нее много поклонников!

А тут как-то Инна призналась, что Тамара была беременна от меня и сделала аборт, причем очень поздний, и долго болела после этого. На мой вопрос, почему мне об этом ничего не сказали, Инна поинтересовалась: