Алексей Крученых - Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера

• Название: Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера
• Автор: Алексей Крученых
• Издательство: Академический проект
• Жанр: Поэзия
• Год: 2001
• ISBN: 5-7331-0223-3

«Бука русской литературы», «футуристический иезуит слова», Алексей Крученых — одна из ключевых фигур и, пожалуй, самый последовательный в своих радикальных устремлениях деятель русского авангарда.

В настоящее издание включены произведения А.Е. Крученых, опубликованные автором в персональных и коллективных сборниках, а также в периодических изданиях в период с 1910 по 1930 г. Всего в издание вошло 365 текстов. Издание состоит из четырех разделов: «Стихотворения», «Поэмы», «Романы», текст оперы «Победа над солнцем». Большинство текстов, опубликованных в малотиражных или труднодоступных изданиях, впервые переиздается после первой (и в большинстве случаев единственной) публикации.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Три эпохи*

(Кадр)

Допотопный джентльмен
с пятнистой
  зверьей шкурой
    на плечах,
украсив уши
  рыбьим зубом,
а волосы —
  зазубринами трав —
спешит жениться,
и везет его
к возлюбленной
скала — чудовище — плезиозавр,
ступни о камни
  полируя
чам-чу, чам-чу, чам-чун.
А сородичи лопочут
как сороки:

  — Погоди-ко-сь!
  Дубиной двухсаженной
  тебе потылицу
  расколошматит
  соперник,
  тучный, кровожадный
  вождь! —

А джентльменчик,
напрягши хилость мускулов,
воскликнул:
  — Не боюсь! —
И хитростно
воткнув в дубинку
острый камень,
помчался
на допотопную
  дуэль

Три эпохи

Вот герой летит в провал
   лежит в темнице.
Живо-искусственному льву
проделать маникюр —
      не шутка
Он когти полирует чучелу,
а тот скосив глаза,
   проверив блеск,
   рыкнул:
      Мерси

Наше гостеприимство* (Кадры)

Поезд —
  задумчивая, дымная игрушка
тащит с трудом
пятерых
  пассажиров —
через лес,
через ров,
по дороге теряя вагоны
и становясь втупик перед бревном
И вот герой
в широкополой шляпе,
взлетевши вверх тормашками
опередивши паровоз, —
уже в именьи
почтенных родителей
подготовляемой невесты
А там
в порыве
негостеприимства
(остатки мести родовой!)
его преследуют
из двери в дверь,
через балкон,
в стекло веранды.
И, наконец,
усталый как старинный паровоз,
Джон засыпает,
на мраморной скамейке
в уютном уголочке парка
с невинностью на личике.
А двое бравых мстителей
стоят за спинкою скамьи,
впиваясь
взором ищейки
в горизонт,
готовы ринуться
по первому дыханью

  Но все их ухищренья
  бессильны
  перед кротостью героя
  и водопадом
  верности любовной…

Так мы следим
внимательно
за тем, что было
не ровно
девяносто лет назад

Из комедии Гарри Ллойда*

Либретто

Охотник смелый
готов на все:
лисицу за уши
тащить из норки,
льва на аркане
привести домой,
иль прыгать в озеро
за утками
с зеленого размаху.
К рассказам
фрачники доверчивы.
И вот —
герою вручена
опасная двустволка
Однако,
зверей уничтожать
не так легко:
кто прячется в лесу,
а кто — пугает рыком,
и даже гуси
щиплются
до синяков.
Смешон
и опозорен
охотник возвращается на дачу
и от невесты слышит
решительный
как дробь,
отказ.

Декабристы* (Кадры)

Сквозь фижмы времени
готовится декабрь,
под снегом прячутся
возвышенные либералисты:
курносый
  плосколицый
    Пестель
в южном сообществе,
и мармеладный Трубецкой
диктатор кисленький
в собачьих бакенбардах
на Севере.
А сбоку, в мерку
вездесущей противоположности —
крестьян холодной розгой хлещут
на пышном фоне бальных диадем
Помещица,
толстуха тысячная Анненкова,
тащит сына
курчавца-офицера
в модный магазин.
А там Полина Гебль
с глазами-изюминками
и с газовою грудью
ему, кавалергарду,
себя вверяет
беззаветно,
для осторожности примолвив:
  — Все русские мужчины
  лукавы и изменчивы! —
Но он по чистой совести…
Восстанье решено,
устав прочитан
и нежнее верного
к Полине расположен
он слово закрепляет
обрученьем с ней.

  А на утро
  полки спешат
  к Петру на площадь,
  — Жизнь за республику,
  долой тирана!
    Сенатская площадь
    изумлена
    до пушечного зева
  с картечью в глотке.
Меж тем,
громоздкий император
Николай
в селедках бакенбард
за рюмочкой
  поддельных слез
улещает
сентиментального предателя
с нелгущими глазами:

Все расскажи
я сам рес-пу-бли-ка-нец
свободы всем
во множестве
дарую!
Но в пышный
фейерверочный праздник,
пока сверкают
зеленые фонтаны
среди точеных нимф, —
в тот же день
в 15 верстах от вензелей
ракет
и бураков,
на мерзлой площади
под указательным перстом
Петра Великого
мерзотно
покачиваются
повешенные в ряд.

Митя*

(Кино-комедия Н. Эрдмана)

Какая-то провинция… сушь…
    глушь…
От именин до похорон
    тянется жизнь.
Немощные тротуары…
Щиплют гусыни-свахи.
От тетушкиных сплетен
в горле пыль,
поп, ископаемо косматый
исподлобья бурчит:
— Исайя, ликуй! Аминь! —
Тут всякая услуга —
под микроскопом,
жертва, подвиг —
соседям оскорбленье;
вздумай у бедной женщины
спасти младенца —
целое землетресенье.
Или: одолжи другу брюки,
а там в кармане
от столовой ключ,
а у Шурочки
собралися подруги
позлословить и наугощаться
получше.
    А съестное
    на запоре,
    а злословье
    Мите в горло,
    раззвонилось
    на весь город.
Решил топиться бедный Митя,
от брюк забыв освободиться,
а рыболов с повязкою
серди-и-и-тый
револьвер чоткий чирк
— Вылазь из речки
клянись сейчас же,
что жизнь желанна.
Опешил Митя,
отряхнул пиявок,
вода приятна,
а револьвер ужасен —
страшней заразы.
Стал Митя —
    дикобразен.
Предмет всех басен
клянется Митя,
Митя готов,
а рыболов
возьми-ка
гроб ему приготовь.
Плачет провинция
о милом самоубийце.
Вчерашние подстрекатели
    сварили кутью,
бывшие враги —
    принесли венок
с надписью —
    «незабвеннейшему».
От всякой радости
встал Митя с гробом вместе:
    — Благодарю всех
      за вниманье,
От похорон сохраню
    приятное воспоминанье
А все же боюсь опоздать
    к поезду! —
…Ту-ту-у-у…
Уехал,
а с ним мамаша
и милая Шурочка
всерьез оценившая
сердце Митино.

Человек ниоткуда

Отрывок сценария по роману Р. Бриджса

Начало просто
и прискорбно:
он в бедности,
и пропадом
грозит ему

  судьба.

И вдруг —
нивесть откуда
в роскошном лимузине
подъезжает лорд
и говорит Бертону:
Хотите поменяться?
— Возьмите фрак
и мои автомобиль
до самого особняка
включительно.
Полмесяца
живите за меня —
а я исчезну
в темноту,
оттудова
глазами
сопровождая вас —
    везде! —
Бертон согласен,
три миллиона в банке,
но тяжки
обязанности богача.
И девушка
с зелеными глазами
из-за портьеры
в него стреляет,
промахиваясь
всего на сантиметр…
И лицемерный раб,
вчера лишь нанятый
лакей,
прячась за ширмой,
ему вливает безуспешно в кофе
черный яд,
а ночью
к хозяину прокравшись
бьет по подушке
мимо темени
чугунным прессом (— бух!)
А двойник-миллионер,
не растерявшись
картину ухватив, как щит, —
размашистою кочергой
пролазника разит
по переносью.
От непереносной боли
лакеи летит по лестнице,
а барин вслед кидает
остатком ужина

    с подошвой

…Опять со всех сторон
враги и воры
двенадцать похищений —
деваться некуда…
Ах, лучше нищета,
чем вечные тревоги.
Но поздно:
его считают
убийцей тропического президента
и всяческим преступником.

  Он к смерти близок,
  но не унывает,
  остря вокруг да около,
  мороча головы судей
  министром
      и юристом

А зеленоглазка Мерчиа,
издавна поверив
  в его невинность,
и убедившись в точности
      предчувствия,
(конец вполне благополучен!)
  ему дарит
    свободу и любовь,

  и жених
  авантюристово наследство
  жертвует на революцию
  в тропической стране.

Любовь втроем*