Джин Плейди - Королева Виктория

• Название: Королева Виктория
• Автор: Джин Плейди
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002411-8

Победоносная, блистательная Виктория, чья жизнь стала легендой, а царствование составило целую эпоху, называемую викторианской. За годы ее правления Англия из «владычицы морей» превратилась во владычицу половины мира. Какой была эта женщина, королева из королев? Какие тайны скрывались за фасадом столь блестящего правления? Придворные интриги и политические заговоры, пышные балы и кровавые войны, но за всем этим стоит женщина, страстная и любящая.

Мудрая королева и нежная мятущаяся женщина — такой предстает перед нами королева Виктория на страницах романа Джин Плейди.

---

Такое счастливое положение вещей не могло длиться долго. Уильям Гладстон — который мне не нравился — поднял ужасную возню вокруг отделения церкви от государства в Ирландии. Правительство было против этой меры и потерпело поражение: большинство голосов «против» составило шестьдесят пять.

Я была в Виндзоре, когда приехал Дизраэли, и была в восторге при виде его, не подозревая, какое он привез известие. Он быстро рассказал мне, что произошло в палате общин.

— Я не вижу другого выхода, мэм, — сказал он, — как вручить вам прошение об отставке.

— Отставка! — воскликнула я. — Это значит, что этот ужасный Гладстон будет читать мне здесь лекции?

Дизраэли с печальным видом пожал плечами. — И что это за вздор с ирландской церковью? Во всяком королевстве церковь объединена с государством. — Мистер Гладстон другого мнения, мэм. Как, впрочем, и другие, о чем свидетельствует наше поражение.

— Если я приму вашу отставку, — сказала я, — я буду вынуждена передать ваш пост мистеру Гладстону, и тогда правительство пойдет на отделение церкви от государства. Я считаю, такой шаг следует хорошенько обдумать. Нельзя спешить с проведением каких-либо актов в палате, что как раз и произойдет, если вы уйдете в отставку.

— Ваше величество можете, конечно, отказаться принять мою отставку и распустить парламент.

— Именно это я и сделаю. До выборов пройдет какое-то время, и ваше правительство пока останется у власти.

— Это значит, мэм, что я остаюсь на своем месте и мы назначаем выборы …примерно через полгода.

Мне пришлось этим довольствоваться. Шесть месяцев — очень долгий период в политическом смысле, и никто не знает, что может произойти и оказать воздействие на переменчивое общественное мнение; была еще возможность, что через полгода правительство сможет остаться у власти.

Дизраэли убедил меня, что мне было бы неплохо показываться на людях. После смерти Альберта в Букингемском дворце не было приемов, но я приняла парад двадцати тысяч добровольцев в Виндзорском парке, а через несколько дней устроила прием в саду Букингемского дворца.

Однако я не хотела, чтобы люди думали, что я возьму на себя и Другие обязанности. В августе я посетила Швейцарию, и чтобы подчеркнуть, что я не желаю привлекать к себе внимание, я путешествовала под именем герцогини Кентской. Наполеон был очень любезен и предложил мне для путешествия через Францию императорский поезд, а в Париже я встретилась с императрицей Евгенией. В Люцерне я сняла домик возле озера и очень приятно провела там время в уединении.

Но все же я была рада вернуться в Балморал; это было особенно интересно, потому что я просила Брауна подыскать мне маленький домик… простой уютный маленький домик. Балморал был все-таки замок, а мне хотелось иметь домик, где я могла бы жить совсем просто.

Можно было надеяться, что Браун найдет подходящее место. Со свойственной ему тонкостью чувств Он выбрал место, в свое время особенно поразившее Альберта. Это был Гласальт Шиль, что означало Мрак и Скорбь. Что могло лучше соответствовать моему настроению! Вокруг была прекрасная нетронутая природа, почти устрашающая в своем величии, особенно там, где с гор низвергался в озеро водопад.

Я назвала этот дом «Вдовьим домом», потому что к нему не прикасалась рука Альберта, тогда как Осборн и Балморал были его созданиями.

Я отправилась туда с Луизой и одной из фрейлин, помнится, Джейн Черчилль. Воздух был прозрачен и чуть холодноват для начала октября. Мы пили чай в Беркхилле, где к нам присоединились Джон Грант и Артур, прибывший только что из Женевы. Артур сел с нами в экипаж, а Грант поместился с Брауном на козлах.

Когда мы приехали, я была в таком волнении. Дом был освещен, так как нас ожидали и прислуга хотела оказать нам теплый прием.

Это был маленький домик, но оказавшийся довольно большим внутри. Наверх, где располагалось несколько спален, вела лестница. На первом этаже были моя гостиная, спальня и комната для горничных; по другую сторону холла располагались столовая, кухня, комната дворецкого, кладовая и еще одна комната для мужской прислуги.

Когда мы отужинали, явился Джон Браун и без всяких церемоний объявил, что все готовы праздновать новоселье, это означало приглашение мне присоединиться к ним, что я и сделала.

После ужина все было убрано, и столовая превратилась в маленький зал. Нас было девятнадцать человек. Двое играли на волынках, а остальные приготовились танцевать. Браун сказал, что нехорошо, если я не буду танцевать вместе с ними, поэтому я исполнила его просьбу. Как было странно снова танцевать! Мне это доставило удовольствие, и я вспомнила, как я любила балы в молодости — пока Альберт не внушил мне, что танцы — бесполезное и легкомысленное занятие.

Я танцевала, и эти честные шотландцы не видели ничего необычного в том, что королева танцует с ними.

Когда танец был окончен, Браун внес то, что он называл «Виски-тодди». Я отказывалась пить, но Браун пришел в негодование.

— А ну-ка, давайте, — сказал он, — вы должны вылить за тепло этого дома.

Я отпила немного, а Грант произнес речь, в которой просил Бога, чтобы «наша хозяйка, наша добрая королева царствовала над нами многие годы».

Все они приветствовали меня и выпили за мое здоровье, после чего очень развеселились. Я удалилась к себе вскоре после одиннадцати, но, я думаю, они продолжали танцевать и петь до утра.

Лежа в постели, я думала о прошлом и о милом Альберте, которому бы так здесь понравилось. Я верила, что он видит меня и благословляет мой «Вдовий домик». И с этой утешительной мыслью я заснула.

Я была еще в Шотландии, когда состоялись выборы. Правительство Дизраэли ушло в отставку, и его место заняли либералы, победившие большинством в сто двадцать восемь голосов. Теперь, подумала я, моим премьер-министром будет этот отвратительный Гладстон.

Я приняла его холодно. Этот человек раздражал меня. Он говорил таким авторитетным тоном, словно обращался к собранию. Его пламенное красноречие не знало границ; оно изливалось неудержимым потоком убедительных слов. Он был из тех людей, которые не сомневались в правильности своих идей, и складывалось такое впечатление, что он намерен все их воплотить в жизнь.

Я знала, что он был порядочный человек, потому что я всегда старалась выяснить все, что могла, о моих премьер-министрах. Мне приходилось так много иметь с ними дело, что подробное знакомство с их прошлой и настоящей жизнью было необходимо.

Уильям Эворт Гладстон был сыном ливерпульского купца, переселившегося туда из Шотландии. Его отец активно занимался политикой и не только преуспел в делах, но и около десяти лет был представителем тори в парламенте. Гладстон окончил Итон, а затем Оксфорд. В Итоне его большим другом был лорд Линкольн, сын герцога Ньюкасла; герцог, на которого произвели большое впечатление энергия, красноречие и вообще выдающиеся качества Гладстона, предложил ему помочь стать кандидатом тори от Лиуорка. Гладстон согласился и завоевал себе место в парламенте. С тех пор началось его возвышение, так как для человека с его дарованиями и преданностью делу было невозможно остаться в тени.

В молодости он очень близко познакомился с семьей Глинн. Леди Глинн была вдова с двумя сыновьями, один из которых был членом парламента, и двумя дочерьми, Кэтрин и Мэри. Он влюбился в Кэтрин, но она не сразу приняла его предложение. Я могла вообразить себе, как он ухаживал за ней. Уж не обращался ли он и к ней, как к собранию? Мне это казалось вполне возможным. Однако в конце концов она дала согласие, и, разумеется, выбор его был очень удачным. Лучшую жену ему трудно было бы найти. Она происходила из семьи, давшей стране много политических деятелей. Она была в родстве с четырьмя премьер-министрами, и поэтому казалось вполне естественным, что мужем ее тоже должен был быть премьер-министр.

Она была полной противоположностью своему мужу, живая, жизнерадостная, пользующаяся всеобщей любовью; по уму ей было с ним не сравниться — но она была очень мила. Она понравилась мне с первого взгляда, и мне было очень жаль ее, что ей достался такой муж!

У нее было восемь детей, из которых умер один. Она была источником тепла в домашнем очаге. Я могла вообразить себе его — четкого, аккуратного, как в своих суждениях, так и в домашних делах. Она была беззаботна и непоследовательна. Но у нее было обаяние, что он сознавал и, наверное, ценил, не обладая им сам. Он был ей предан, как и она ему, и я не могла этого не одобрить. Она заставляла его делать моцион и переодеваться, когда он попадал под дождь; она всегда заботилась о том, чтобы он тепло одевался в холодную погоду. Как Мэри Энн Дизраэли, она всегда дожидалась его возвращения из палаты, чтобы подать ему ужин; она охраняла его; она следила за каждым его шагом и даже заинтересовалась сама политикой, к которой, несмотря на свое родство со всеми этими премьер-министрами, не имела никакой склонности.