Тоби Грин - Инквизиция: царство страха

• Название: Инквизиция: царство страха
• Автор: Тоби Грин
• Издательство: ООО «Изд-во ACT»; ООО Изд-во «ACT МОСКВА»
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061074-7; 978-5-403-01989-7

Святейшая католическая инквизиция. Словосочетание, на века ставшее символом подавления свободной мысли, ужаса, тотальной слежки, безжалостных пыток…

Но сколько правды за этими чудовищными мифами?

Почему современники — особенно вначале — вовсе не считали инквизицию ни пугающей, ни несправедливой?

Почему именно инквизиция всемерно поддерживала путешествие Колумба?

И правда ли, что в действительности инквизиторы сплошь и рядом выполняли обычные полицейские функции?

Против кого и чего сражались инквизиторы? По какому принципу строилась их сложная, разветвленная организация?

И как удалось инквизиции продержаться столь долго?

Об этом рассказывает Тоби Грин в своей оригинальной и удивительно интересной книге!

---

Такую же тактику в аналогичном контексте использовал Чарльз Дарвин в своем труде «Происхождение видов», опубликованном в 1859 г.

При внимательном рассмотрении непрерывных призывов в «Опытах» Монтеня к релятивизму, высказываний о роли страсти в религии, особого подчеркивания требования судить людей по делам, а не по словам, трудно не прийти к понятному выводу. История предков по материнской линии в Сарагосе, по меньшей мере, оказала некоторое влияние на эволюцию его философии[1122].

Инквизиция в результате своих преследований и гонений способствовала созданию атмосферы, в которой ее жертвы усомнились во всех доводимых до них истинах. В такой атмосфере развивалась новая идеология, характеризующаяся скептическим отношением ко всем претензиям на божественное право и справедливость. Эта идеология ознаменует современный век — тот самый современный век, который и приведет инквизицию к падению.

Весьма поучительно прочитать рассказы о том, как внимательность инквизиции воздействовала на отношение конверсос и морисков к религии. Не вызывает сомнений, что некоторые укрепились в своей вере в истины унаследованного ислама или иудаизма, когда бежали в Северную Африку (если это мориски) или в Османскую империю (в случае конверсос). Но те, кто остались в Португалии, были вынуждены вести двойную жизнь. Она и заставила их обратиться к скептическому мировоззрению. Это справедливо как для морисков, так и для конверсос.

Жизнь морисков требовала двойного и двусмысленного существования. Реальность некоторых из них в 1530-х гг. кратко выразил «старый христианин» из города Даймиель в Кастилии, который сказал мориску Лопе Камбилю: «Когда вы были мусульманами, вы всегда говорили правду. А теперь — никогда»[1123].

Между прочим, как мы наблюдали в восстании морисков в Андалузии в 1568-70 гг., часть того, что делали повстанцы, вряд ли согласуется с исламской традицией (см. главу 7).

Однако скептицизм был более очевиден среди конверсос. Типичная точка зрения конверсо, которую часто выдавали инквизиторам, заключалась в следующем: «В существовании есть только рождение и смерть. Больше нет ничего»[1124].

Общественное положение таких обращенных способствовало скептицизму. Как сформулировал епископ Порту-Алегри (Бразилия) в XVI веке, «эти люди претендуют на то, что они христиане. На самом-то деле они не евреи и не христиане»[1125].

Отсутствие исчерпывающей информации о любой религии часто приводит к атеизму[1126].

Двусмысленные религиозные взгляды часто сопровождались географическим непостоянством. Многие конверсос постоянно путешествовали по Европе и колониям в Африке, Америке и Азии, как мы уже знаем на примере семьи Карвахалов. Эти перемещения позволили им занять положение между двумя различными мирами, а в сочетании с религиозной двойственностью создавали среду, где часто считалось невозможным полностью принять какое-нибудь одно умонастроение или религию[1127].

Такие чувства в наши дни понять легко благодаря нашей столь же фрагментарной жизни. Если можно свободно входить во многие различные миры и среды, то мораль начинает все больше казаться детищем обычаев. Недаром путешественник в XVII веке воскликнул: «Кто бы мог подумать, что я, видевший такое огромное количество сект и религий, распространенных по всей Земле, сумел бы крепко привязаться хоть к одной религии вообще!»[1128]

Поэтому конверсос благодаря постоянным путешествиям и постоянным опасностям, которые стали их уделом, оказались прототипами современных философов-скептиков[1129]. А они были постоянными путешественниками, так как преследования инквизиции не позволяли им чувствовать себя в безопасности в любой части иберийского мира, Европы или колоний.

Поэтому скептицизм — не только результат воспоминаний о преследованиях. Он зародился в тех социальных условиях, которые оказались судьбой конверсос. В такой ситуации Мишель де Монтень стал не единственным потомком конверсос, развивавшим философию скептицизма, бросающую вызов идеологии инквизиции.

В течение семи лет Монтень учился в колледже де Гайен в Бордо. Возможно, именно там он испытал самое мощное интеллектуальное влияние конверсос. Ведь это важное образовательное учреждение было основано в 1533 г. португальским конверсо Андре де Гувейя, который привлек в колледж множество других конверсос. В 1547 г. Гувейя сменил другой конверсо, Жан Гелида, сделавшийся наставником Монтеня.

Спустя двадцать лет еще один студент-конверсо оказался почти столь же важным для развития скептицизма[1130]. Это португальский врач Франсишку Санчес, чьи взгляды, изложенные в книги «Все неизвестно» (оригинальное латинское название — «Quod Nihil Scitur»), совпадали с точкой зрения Монтеня. Они вели непосредственно к идеям Декарта и Спинозы.

Санчес родился в 1551 г. северной Португалии. Вместе со многими португальскими конверсос того времени, его семья в 1562 г. перебралась в Бордо, так как атаки португальской инквизиции усиливались. Санчес, как и его отец, учился на врача. Он провел большую часть своей жизни в Тулузе, где занимал должность профессора медицины и философии, вел жизнь благочестивого и активного христианина. Два его сына стали священниками[1131].

В своей книге, опубликованной в Лионе в 1581 г., Санчес не уставал заявлять о преданности полному скептицизму. В первой строке этой книги автор говорил: «Я не знаю даже этой одной-единственной вещи, а именно — того, что я ничего не знаю»[1132].

Это утверждение много раз повторяется в его работе в различных завуалированных вариантах. Начиная с этой исходной позиции, Санчес переходит к разгрому аристотелевской теории логики и науки, которая доминировала в схоластических кругах. Он утверждал, что невозможно иметь определенное или совершенное знание о рациональном мире.

Это привело Санчеса к самой ранней форме эмпиризма, к идее, что прямое изучение и верификация физического явления — единственный путь к познанию мира природы[1133]. Он, бросая вызов, писал во введении: «Пусть обманываются те, кто хотят быть обманутыми. Я пишу не для них, поэтому им не нужно читать мои работы… Я обращаюсь к тем, кто „не будучи связан клятвой верности словам своего хозяина“, оценивают факты сами, руководствуясь собственным восприятием и здравым смыслом»[1134].

Один выдающийся ученый сказал: Монтень вместе с Санчесом «взяли на себя ответственность пересмотреть старые представления о знаниях мыслителей XVI века»[1135]. Они были философами, которые «внесли огромный вклад в распространение идей скептицизма в XVI веке»[1136].

Более того, Санчес в огромной степени обязан гуманисту Хуану Луису Вивесу тем, что он критически прочел Аристотеля. Особенно важна книга Вивеса «Дисциплины»[1137].

Вивес родился в 1493 г. в Валенсии, учился в Италии, а затем до самой смерти в 1540 г. жил в Бругосе. Он был другом Эразма и Томаса Мора, стал выдающейся фигурой в движении гуманистов, охватившем Европу[1138].

Возможно не вызовет удивления тот факт, что, как Монтень и Санчес, Вивес был конверсо.

Хуан-Луис Вивес непосредственно соприкоснулся с инквизицией и ее методами, приобретя личный опыт. Его прадед Пау Вивес был осужден на одном из самых первых аутодафе новой инквизиции в Валенсии в 1482 г.[1139] Затем в 1500 г. инквизиция обнаружила «тайную синагогу» в доме его деда Мигеля. Отец Луиса принимал участие в еретических ритуалах.

В тот раз членов семьи приговорили к более легким наказаниям и вернули в лоно церкви. Но в 1522 г. снова нагрянула инквизиция, арестовав его отца и еще четырех родственников.

Отца Луиса сожгли на аутодафе в 1524 г. вместе с его дядей Хуаном Масаной, а также изображениями его матери Бланкины Марч (которая умерла в 1508 г.) и двоюродной бабушки[1140].

Некоторые утверждают, что предпосылки идей Вивеса говорят об отсутствии специфической идеологии конверсос, согласующейся со скептицизмом и оказавшей влияние на интеллектуальные идеи в XVI веке[1141].

Вивес, безусловно, не был тайным иудеем. Но, как мы видели, он оказал влияние на Санчеса в мощном развитии им философии скептицизма.

В скептицизме часто обвиняли отдельных конверсос. Подобно Монтеню и Санчесу, Вивес утверждал: абсолютная истина непостижима для разума человека. Он полагал, что задача философа-скептика сводится к тому, чтобы проверить, возможно или нет получить надежные знания, даже если они не абсолютно точны[1142]. В одном отрывке он заявил: «Мы ничего не знаем о возникновении, развитии и причинах появления каждой отдельной вещи»[1143].

Однако ярче всего влияние инквизиции на философию Вивеса можно последить в том, что он, подобно Монтеню и Санчесу, был преданным борцом за приоритет здравого смысла[1144].

Но его взгляды имели и отличия. Вивес предпочитал постигать вероятные формы истины, а не отказываться от фантастического представления о знании вообще. Он, как и его коллеги, боялся триумфа энтузиазма над здравым смыслом.