Чарльз Эндрейн - Сравнительный анализ политических систем

• Название: Сравнительный анализ политических систем
• Автор: Чарльз Эндрейн
• Издательство: «Весь Мир»
• Жанр: Политика
• Год: 2000
• ISBN: 5–7777–0094–2

Когда мы смотрим на политическую карту мира, то вряд ли нам приходит в голову мысль провести скрупулезный анализ всего многообразия существующих на Земле политических систем. Эту сложную, но выполнимую задачу поставил в своей книге профессор Ч. Эндрейн. Он не только сравнил различные политические системы, выявил общее и особенное в их функционировании, но и рассмотрел роль элит, групп и отдельных индивидуумов в проведении политического курса. Книга, пользующаяся большой популярностью в странах Запада, ныне станет доступна и нашему читателю, постоянно ощущающему потребность в учебной литературе по политическим наукам. Ее издание рекомендовано Российской ассоциацией политических наук.

Издание осуществлено при содействии Отдела по вопросам печати и культуры Посольства США

---

Поведенческие кризисы лишают существующее руководство гражданской поддержки. Неумелые правительственные лидеры не в состоянии не только сформулировать, но и, что наиболее важно, провести в жизнь политику, направленную на преодоление культурных и структурных кризисов. Не обладая политической гибкостью, они не могут приспособиться к новым условиям. Реформы в области политики осуществляются с большим опозданием и приносят так мало моральных и материальных выгод, что не могут ослабить оппозицию. Индивиды, оппозиционно настроенные по отношению к существующей политической системе, мобилизуют массы. Отношение неприятия переходит в прямое неповиновение. Старый режим терпит крах.

Сильнейшим воздействием на системные изменения обладают структурные кризисы. Они подрывают легитимность существующей системы, подталкивают к деинституционализации, стимулируют участие масс в оппозиции и мешают эффективному руководству правительства. Воспользовавшись структурным кризисом, лидеры оппозиции формулируют новую политическую систему.

Даже если мы выявим причины дезинтеграции системы, аналитикам будет не столь легко предсказать, какой именно тип системы возникнет на месте старого режима. Например, какой тип сформируется в случае крушения бюрократического авторитарного режима — согласительный или мобилизационный? Ответ на данный вопрос зависит от структурных, культурных и поведенческих условий функционирования низложенного правительства и оппозиции. Если лидеры харизматической оппозиции свергнут сильное бюрократическое государство, ранее правившее обществом со слабо развитым социальным плюрализмом, возникнет мобилизационная система. В частности, когда противники стремятся к коренным социально–политическим преобразованиям и им удается организовать массы, создать мощную партию и армию, вероятность перехода к мобилизационной системе особенно велика. Однако если в предшествующем бюрократическом авторитарном государстве преобладал либеральный плюрализм, определяющим в принятии решений может стать согласительный стиль. В подобной ситуации бывшие лидеры оппозиции, относящиеся в основном к предпринимательскому типу (юристы, законодатели, журналисты), занимают приспособленческую, толерантную позицию. Им недостает мощной массовой партии, дисциплинированной армии и милиции, необходимых для организации масс в рамках любой системы[115]. Следующие три главы посвящены исследованию структурных, культурных и поведенческих условий, сопутствующих переходу к мобилизационной, бюрократической авторитарной и согласительной системам.

Глава 7 Переход к мобилизационной системе

В XX в. фундаментальные социально–политические изменения были привнесены элитарными мобилизационными системами. Сменивший в начале 1933 г. Веймарскую республику национал–социалистский режим трансформировал немецкое общество. Нацистская партия, несмотря на то, что она называлась Национал–социалистской рабочей партией Германии, заняла амбивалентную позицию в отношении капитализма и социализма. С одной стороны, до 1933 г. нацисты критиковали капиталистические финансовые институты и превозносили экономические достоинства мелкого фермерства и предпринимательства. С другой — политика нацистского правительства способствовала сохранению капиталистической системы, ослабленной гиперинфляцией 1923 г. и глубокой депрессией начала 1929 г.: нацистские чиновники строго контролировали требования профсоюзов об увеличении доходов. С 1933 по 1938 г. реальная заработная плата и социальные выплаты сократились. Снизилась доля заработной платы в общем объеме национального дохода, а норма прибыли возросла. Увеличился разрыв в доходах квалифицированных и неквалифицированных рабочих, мужчин и женщин. Даже при том, что правительство контролировало инвестиционные проекты представителей частного капитала, оно не выражало особого желания увеличивать долю государственной собственности — единственное исключение составили частные фирмы, владельцами которых были евреи. Вместо того чтобы создать благоприятные условия для мелких фермеров и рабочих, нацистская администрация фактически сковывала их возможности. Она разделалась с независимыми профсоюзами, учредила арбитражные суды, защищавшие интересы администрации в трудовых спорах, и запретила левые партии, включая социал–демократов и коммунистов. В числе тех, кто больше всего выиграл от этой политики, были активисты нацистского движения, крупные промышленники, государственные служащие и высшее военное руководство. Так национализм победил социализм. Расслоение общества росло. В политической системе произошли радикальные преобразования. Единство государства и партии не оставляло места даже для ограниченного плюрализма и гражданских свобод, имевших преобладающее значение в квазисогласительной Веймарской республике. В результате жестоких репрессий погибли не только евреи, коммунисты и социал–демократы, но и многие немцы. Мобилизационные тенденции усиливались по мере того, как с 1936 г. немецкое государство начало подготовку к войне[116].

В Китае, Вьетнаме и на Кубе революционные вожди проводили политику государственного социализма, предусматривавшую доступность образования и здравоохранения. Государство играло ключевую роль в осуществлении экономического развития, возросло участие масс в политике, и люди, ранее остававшиеся в стороне, теперь обрели вертикальную социальную мобильность.

В Иране революционеры–исламисты, свергшие в 1979 г. бюрократический авторитарный режим шаха, проявили амбивалентное отношение к капитализму и социализму. По мнению их харизматического лидера аятоллы Хомейни, тесные связи шаха с ведущими капиталистическими странами породили неравенство в доходах, классовую борьбу, беспорядки и хаос. Таким образом, Хомейни отверг капитализм как слишком взрывоопасный, материалистический и потребительский. Вместе с тем, осудил он и советский госсоциализм за его атеистический материализм. Лучше всех, в представлении аятоллы, был «не Восток и не Запад, а ислам». Он желал реструктуризации иранской экономики на принципах исламизма. Хотя Хомейни сохранил частную собственность, получение прибылей и ростовщичество он считал противоречащими законам ислама. В условиях иранской теократической системы это амбивалентное отношение к капитализму разделило правительственных политиков на соперничающие между собой группировки. Некоторые чиновники выступали за государственную плановую экономику с контролем над ценами, большими правительственными субсидиями потребителям и частным предпринимателям, ограничением прибылей, эгалитарной шкалой зарплат, перераспределением земли и организацией развитой службы здравоохранения для малообеспеченных людей. Другие политики, занимавшие господствующее положение в начале 90–х годов, приветствовали рыночные экономические программы. Эти технократы выступали в поддержку программ, нацеленных на развитие частного бизнеса, повышение производительности труда, приобретение навыков управления, увеличение капиталовложений внутри страны и за рубежом, получение иностранных займов. Как и при нацистском режиме, элитистская мобилизационная система в Иране уделяла больше внимания преобразованиям в сфере права, образования, культурных ценностей, чем созданию общества, более эгалитарного в экономическом плане. Для мобилизационного руководства этих обществ национализм был важнее всеобщих принципов, будь то принципы ислама или «социализма»[117]. Сильное репрессивное государство ограничивало свободы политических оппонентов, выступавших с иными идеями национальной жизни.

Установление национал–социализма в Германии

Уничтожение нацистами Веймарской республики в Германии (1919—1933) является тем редким случаем, когда на смену согласительному режиму пришла элитистская мобилизационная система. Веймарская республика так и не получила широкой легитимности ни в правящих кругах, ни в массах. Нестабильную республику подтачивали структурные кризисы и неэффективность руководства. После распада в начале 1933 г. проправительственной коалиции Адольф Гитлер со своей нацистской партией создал «третий рейх», просуществовавший до конца второй мировой войны.

В Веймарской республике обострился структурный кризис. Поражение Германии в первой мировой войне ослабило ее как нацию. Положение Веймарской республики было неустойчивым изначально, так как это государственное устройство было навязано немцам победившими союзническими силами, главным образом Соединенными Штатами, Великобританией и Францией. Согласно Версальскому мирному договору, Германия теряла часть своих граждан, территории и иностранные инвестиции. Репарационные соглашения стали для нее тяжелым экономическим бременем. После окончания войны Франция и Бельгия заняли Рейнские земли; в 1923 г. французская армия заняла левобережье Рейна. Подобные условия усилили враждебное отношение немцев к иностранцам. Многие возвратившиеся с фронта ветераны считали, что партии, поддержавшие мирный договор, в первую очередь социал–демократы, коммунисты и католики–центристы, их предали. Сироты военного времени оказались брошенными. Тоскуя по «отцу нации» и возрождению общества, они поддержали гитлеровское нацистское движение.