Майкл Карлей - 1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны

• Название: 1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны
• Автор: Майкл Карлей
• Издательство: Грантъ
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-89135-309-1

Канадского историка пустили в бывшие советские архивы и вот он всю книжку удивляется: «Ну надо же! Всё так оно и было, как СССР рассказывал». Несмотря на это, наш канадский друг почему-то твёрдо убеждён, что в предвоенное время СССР обязан был отстаивать англо-французские интересы, а не свои собственные. — DS

Концы страниц размечены в теле книги так: <!-- 123 -->, для просмотра номеров страниц следует открыть файл в браузере. — DS

---

Двумя днями позже 13 апреля Литвинов довел до сведения Сталина, что Майскому следовало бы иметь «более сдержанную позицию» на своих встречах с британскими официальными лицами, и попросил одобрения на отправку телеграммы по этому поводу. Сталин согласился; очевидно именно потому, что Литвинов критиковал Майского за недооценку полезности двух- или трехсторонних соглашений. «Считаем также неуместной Вашу критику английской политики. Вам следует руководствоваться нашими прямыми указаниями, а не статьями из нашей печати, которая может себе позволить больше, чем официальный советский представитель». Получив такое одобрение, Литвинов поручил Майскому довести до сведения Галифакса, что советское правительство вовсе не равнодушно к судьбе Румынии и желало бы знать, как англичане и их союзники планируют оказывать Румынии помощь. «Мы готовы, — заявил Литвинов, — принять участие в такой помощи».18

В тот же день британское правительство объявило о гарантиях для Румынии и Греции; французы сделали то же самое. А в конце марта британское правительство уже заявляло о своем намерении удвоить число резерва. Через неделю после объявления англо-французских гарантий Румынии и Греции было создано британское министерство военных поставок, а еще через шесть дней в палату общин был внесен законопроект о всеобщей воинской повинности. Казалось, что Британия и Франция наконец решились ужесточить свои позиции; но все эти меры были рассчитаны на длительные сроки. Требовалось время, чтобы ощутить их результаты. Кроме того, одно дело заявить о гарантиях, и совсем другое — быть в состоянии защитить польские или румынские границы от реального вторжения. 3 и 13 апреля в палате общин состоялись дебаты. Многие выступавшие от оппозиции и часть консерваторов хотели знать, что делается, чтобы привлечь к сотрудничеству Россию. Звучали даже призывы к полномасштабному альянсу с Советами, но правительство пока не планировало этого. Ченнон отмечал, что Черчилль, Ллойд Джордж и еще несколько человек «ликующей толпой окружили Майского... этого посла террора убийств и всяческих мыслимых преступлений».19 Чемберлен был твердо настроен против союза с русскими, Галифакс мало в чем уступал ему, поддерживаемый Кадоганом и Сарджентом. Вот как Чемберлен писал об этом своей сестре Иде:

«Отнюдь не легко выдерживать перекрестную травлю от оппозиционеров всех мастей в парламенте, но хуже всего Уинстон; он звонит почти каждый час. Полагаю, он приготовил какие-то ужасающие обличения, с которыми ему не терпится выступить. Я понимаю, что у нас полно безрассудных храбрецов, которые готовы ввергнуть нас в войну прямо сегодня, но кто-то должен противостоять им, пока это не стало на самом деле неизбежно».

Затем Чемберлен обращается к своей встрече с Беком и их дискуссии о Советском Союзе:

«Признаю, я очень во многом согласен с ним, ибо рассматриваю Россию как весьма ненадежного друга, обладающего весьма скромными возможностями для активной помощи, но огромной способностью раздражать других. К несчастью, нам приходится противостоять почти истеричным настроениям оппозиции, подстрекаемой Ллойдом Джорджем, который несокрушимо верит, что именно Россия — ключ к нашему спасению...».20

13 апреля Форин офис телеграфировал своему послу в Турции, сообщая, что «у правительства Его Величества нет намерений заключать двухстороннее соглашение о взаимной помощи с советским правительством».21 Заверения же Галифакса Майскому, например, 6 апреля, о желании сотрудничать с Советским Союзом, являются отражением его личных взглядов, но никак не отражают настроений премьер-министра и даже официальной позиции Форин офиса. Советские подозрения — если не относительно Галифакса, то относительно Чемберлена — вполне оправдывались.

На следующий день, 14 апреля, британское правительство предложило Советскому Союзу предоставить в одностороннем порядке гарантии Польше и Румынии. Это и был британский путь сближения с Советами, не делая к этому никаких реальных шагов.22 Тем не менее Майский в разговоре с Галифаксом, как отмечал последний, был настроен весьма позитивно в отношении британских предложений и проинформировал министра о советской позиции относительно Румынии. Галифакс с нетерпением ждал ответа и просил, чтоб с ним не тянули. В своем докладе в Москву Майский упомянул о встрече с Ванситтартом, уже после того, как побывал у Галифакса. Ванситтарт подтверждал, что новые инструкции для Сидса с предложениями об односторонних советских гарантиях демонстрировали, что англо-советские отношения входят в «новую фазу» консультаций о реальном сотрудничестве.23 Литвинов конечно не мог быть уверен, что все это на самом деле так, но ему хотелось в это верить.

14 апреля французы, без предварительных консультаций с Лондоном, также обратились с инициативами к Советскому Союзу. Это было совершенно ново для их политики; они не предпринимали ничего подобного со времен Барту. Бонне вручил Сурицу общие положения о предполагавшемся франко-советском пакте, по которому каждая сторона брала на себя обязательства помогать другой стороне, если та вступит в войну с Германией, чтобы помочь Польше или Румынии. Характерно, что первый проект этого договора предусматривал только помощь Советского Союза Франции, о помощи Франции Советскому Союзу даже не упоминалось. Отчет Сурица об этой встрече выдержан в довольно саркастических тонах, но в нем нет ни слова о столь обычном для Бонне пренебрежении к соображениям собеседника. Бонне просто требовал от Сурица четко обозначить свою позицию; Суриц, естественно, сказал только, что у советского правительства могут возникнуть контрпредложения.24

15 апреля Сидс встретился с Литвиновым, чтобы обсудить британские предложения. Сидс пишет, что Литвинов оказал ему «вполне дружественный» прием, но наркому не нравилась идея односторонней декларации, которая обязывала только СССР и никого больше. Литвинов же представил это в своем отчете несколько иначе, заявляя, что не услышал в предложениях посла ничего о конкретных мерах помощи Румынии, которые предусматривала бы Британия со своей стороны и со стороны Советского Союза. «Английское правительство, отмечал Литвинов, по-видимому, предпочитает общие принципиальные декларации более точным обязательствам о заранее согласованных формах помощи».25

На следующий день Литвинов опять встретился с Сидсом по тому же поводу, но на этот раз он был более резок. Он хотел знать, как далеко были готовы зайти другие гаранты, и что точно требовалось от советского правительства. Еще он хотел знать, что в этих условиях предполагалось делать Польше и Румынии. Насколько понимал Литвинов, эти двое «подзащитных» вполне могли договориться с Берлином и оставить гарантов в дураках. Может быть британскому правительству известно нечто такое, о чем не знаем мы, сказал Литвинов, поэтому мы тоже хотим иметь полную информацию, перед тем как выступить с каким-либо публичным заявлением. Пайяр высказался об этом прямо: Советский Союз не желает таскать из огня англо-французские каштаны и не хочет, чтобы его оставили один на один с Германией. В Париже Бонне сообщил Сурицу, что британское предложение застало его врасплох, хотя французское правительство и поддерживало его.26

Литвинов не сказал Сидсу, что советское правительство готовит ответные предложения французскому и британскому, о которых очевидно знал Суриц, когда встречался с Бонне 15 апреля. Именно в этот день Литвинов направил Сталину предложение о трехстороннем альянсе с Францией и Британией. Теперь у нас есть британские и французские предложения, говорил Литвинов; может быть, англичане посредством французов пытаются прощупать нас. В любом случае, британское и французское правительства начали раскрывать свои карты. «Если мы хотим от них чего-либо добиться, — говорил Литвинов, — мы также должны понемногу раскрывать и свои желания. Не приходится ожидать, чтобы другая сторона предлагала нам как раз то, чего мы хотим». Полагая, что советское правительство тоже заинтересовано в сотрудничестве с Францией и Британией, Литвинов предлагал программу-минимум, состоящую из четырех пунктов. Кратко ее можно суммировать так: взаимная помощь в случае агрессии против любой их трех подписывающихся сторон; поддержка всем государствам, имеющим общие границы с СССР, включая страны Прибалтики и Финляндию; срочное заключение соглашения о конкретных формах взаимопомощи и соглашение о том, чтобы не заключать сепаратного мира. «Предстоят, очевидно, срочные и сложные переговоры как с Францией, так и особенно с Англией», указывал Литвинов; поэтому необходимо тщательно отслеживать британское общественное мнение и пытаться влиять на него.27

На следующий день Литвинов обсуждал свой план трехстороннего соглашения с Францией и Британией у Сталина. В результате, 17 апреля послу Сидсу было вручено предложение, состоявшее из восьми пунктов. Литвинов разъяснил, что советский план явился разработкой предложений Бонне, но включает и британскую идею о гарантиях для Польши и Румынии.28