Екатерина Левина - Соловей для черного принца

• Название: Соловей для черного принца
• Автор: Екатерина Левина
• Жанр: Исторические любовные романы

Как причудливы, а порой ужасны игры насмешницы-судьбы! Рядом с деревушкой, куда судьба привела героиню, стоит древний замок, принадлежавший ее деду, графу Китчестеру. Округа полнится сплетнями о старом графе и, в особенности, о выходках его подопечного — странного мальчика с белыми волосами. Поговаривают, что он то и есть наследник! Но, ведь, у старика уже есть наследница… Правда, графу еще надо признать ее права!… Пройдут годы, прежде чем юная Найтингейл отправится к замку… Это навсегда изменит ее жизнь! В этой книге есть все — и грустные нотки, и юмор, и почти сказочный замок с привидениями и скелетами в шкафах, и 'драконы', плетущие интриги, и жуткий убийца, затаившийся среди обитателей замка, и, конечно же, любовь… Но любовь ли? Иногда безумие скрывается за маской любви…

---

Готовясь к званому вечеру, тетя Гризельда вместе с Сибил задумали нечто выдающееся, из-за чего отложили в сторону шитье приданного и даже свадебного платья. Целыми днями они пропадали в мастерской под крышей, а когда я наведывалась в Сильвер-Белл, загадочно перемигивались. Наконец, накануне долгожданного дня мне продемонстрировали то, над чем трудились долгие дни и ночи. Это были два платья. Одно для меня, а другое для Сибил.

Я не была разбалована роскошными нарядами и в своем гардеробе предпочитала самую простую неяркую одежду, хотя тетушка и постаралась "облагородить" мои платья, юбки и блузы перед переездом в Китчестер. Однако в этот раз платье, предназначавшееся мне, было куда наряднее тех, что висели в моем шкафу. Оно было светло-голубого цвета, обшитое серебристым венецианским гипюром, с оголенными плечами и присборенной юбкой, ниспадающей сзади волной оборок. Лиф и декольте украшали россыпи крохотных шелковых незабудок.

Я ахала и охала, выражая безмерную благодарность тетушке и подруге нечленораздельным лепетом. Устав от моих излияний, тетя скомандовала примерить "шедевр" и критически оглядела меня с ног до головы, опасаясь, что за время, проведенное в Китчестере, я поубавилась в объемах. Но платье село на меня как влитое, ни единой морщинки. Я чувствовала себя непривычно красивой! Даже незатейливый узел на затылке казался изысканной прической. И чудилось, что скромный прием, который я ждала теперь с еще большим энтузиазмом, на самом деле — роскошный бал в Букингемском Дворце.

Платье Сибил было проще, но не менее элегантное. Из серого атласа с перламутровым отливом, отделанное плиссированными лентами и бахромой. Плечи были также открытыми, но не так сильно, как у меня. По всему лифу вилась затейливая вышивка серебром и бисером.

Никто бы не поверил, увидев Сибил Рид сейчас, с озаренным счастьем лицом, что когда-то эта девушка была "гадким утенком", нелюдимой и угрюмой, вызывавшей у всех, кто ее окружал, жалость. Она напевала нехитрый мотив вальса и в такт кружилась возле напольного зеркала, приподняв подол платья кончиками пальцев. Всей душой Сибил ждала завтрашнего вечера. Ждала, как волшебства, которое однажды случается в жизни каждого. Она знала, что этот единственный сказочный вечер, в ее жизни никогда больше не повториться, поскольку Готлибы категорически исключают и презирают все, что связано с музыкой и танцами.

С того дня, как я сообщила подруге о согласии графа, она переменилась. От печальной угрюмости, владевшей ею после разговора с Рэем во время праздника, не осталось и следа. Едва сдерживаемое возбуждение оживило ее лицо и порхало в блестящих глазах и улыбке. Видя ее такой безмерно счастливой, я ощущала немного самодовольное ликование от того, что приняла верное, хотя и столь роковое для меня решение.

Вернувшись в Китчестер, я первым делом поднялась к Эллен, чтобы показать ей великолепный подарок, которой преподнесли мне дома.

— Тебе бы покорять Лондон, — улыбнулась женщина, разглядывая разложенное на тахте платье. — Как у внучки графа Китчестера у тебя непременно будет дебют, и тебя представят королевской семье! Ох, какие это насыщенные дни! Когда-то я сама… Но теперь только воспоминания… Но они греют меня, когда особенно холодно…

— Мне милее наш тихий уголок, — буркнула я. — Но, признаюсь, жду с нетерпением завтрашнего вечера! А вот Виолетта сбежала бы отсюда, только б пятки мелькали. Она без ума от танцев и покоряет мужчин пачками!

— Но не Дамьяна.

Я удивленно подняла брови. В ее печальных глазах мелькнули искорки лукавства.

— Нет, нет, не она покорила Дамьяна.

Резко поднявшись, я прошла к окну и, раздвинув тяжелые портьеры, выглянула на улицу. Мне не хотелось разговаривать о своих чувствах с Эллен. Но она уже неоднократно намекала мне, что видит возникшее меж мной и им притяжение.

— Его покорил Китчестер, — огрызнулась я, не сумев скрыть охватившую меня досаду.

— Да, когда-то, — спокойно ответила Эллен. — Но теперь все иначе. Все совсем иначе.

— Что вы имеете ввиду?

— Только то, что сказала.

— По-вашему, замок стал ему безразличен?

Миг она, казалось, раздумывала.

— Когда нет выхода, остается только покориться тому, что больше всего владеет человеком. И Дамьян покорился. Возможно, он еще сам не понимает всю глубину своего подчинения. Но это дело времени.

Эллен откинулась на подушки, тяжело вздохнув. Мы были одни. Когда я пришла, миссис Уолтер выпроводила Терезу, придумав ей незначительное поручение.

С тех пор, как я, совершив "злостное преступление" изгнала доктора Тодда из мрачной обители больной, любитель кровушки ни разу не побеспокоил Эллен своим визитом. За эти дни она окрепла. Почти все порезы на бледной коже зажили, оставив еле заметные рубцы. И хотя женщина все еще чувствовала слабость, но все-таки собиралась спуститься завтра в пиршественный зал к гостям.

— Я чуток посижу у камина и понаблюдаю за весельем. Иначе матушка сильно огорчится, если я выкажу умышленное пренебрежение. Только, боюсь, мой нездоровый вид приведет гостей в уныние и, в первую очередь, матушку. Я в который раз разочарую ее.

Ее последние слова потонули в звуках громкого возгласа:

— Ах, Найтингейл, ты опять беспокоишь нашу больную.

От двери белоснежным видением к нам приближалась сияющая Жаннин. Ее лучистая улыбка никак не вязалась с озабоченным тоном.

— Леди Редлифф будет не в восторге, узнав, что ты опять нервируешь бедняжку миссис Уолтер. Она пошла на поправку и главное сейчас — следить за ее покоем. Покой и здоровое питание! Вам надо больше питаться, Эллен. А вы опять отправили поднос с обедом. А ведь мясной бульон на мозговой кости самый полезный для восстановления. Он вмиг придаст вам силы. На ужин я принесу двойную порцию! И смотрите у меня, если не осилите все до последней капли!

Пухлым пальцем Жаннин игриво погрозила перед носом больной и заботливо подтянула к ее подбородку одеяло, утыкав его за плечами и с боков.

Я наблюдала за этой картиной и думала, как это нелепо, когда любовница мужа до посинения изображает из себя ретивую и самоотверженную сиделку для его измученной жены. А догадывалась ли об это адюльтере Эллен? Я всматривалась в ее лицо, стараясь заметить на нем, хоть какие-то отголоски этого знания, хоть малейшие признаки догадок. Но тщетно. Эллен только мягко улыбалась, благодарив Жаннин за заботу и тревогу о ней.

За все время с тех пор, как я подслушала разговор двух любовников, Жаннин ни разу не показала вида, что подозревает меня в этом. Разумеется, они не могли видеть меня тогда в прачечной, и я сама не стремилась донести до их сведения, что мне известна их тайна. Единственное, о чем я молилась, чтобы за их любовными приключениями не скрывалось нечто большего, что угрожало бы моей жизни.

— Приехал посыльный от маркизы Чаттерслот, — доверительно сообщила миссис Клифер, — Маркиза внезапно почувствовала недомогание и приносила извинения, что не может быть на приеме. Леди Редлифф рвёт и мечет!

— Маркизе почти восемьдесят, вряд ли ей хотелось бы трястись в дороге, — еле слышно рассмеялась Эллен. — Она никуда не выезжала уже тогда, когда я начала выходить в свет. Не понимаю, на что рассчитывала матушка. Но ей, видимо, хотелось заполнить дом знатными людьми. Мы так давно не устраивали ничего подобного, этот прием должен стать сенсацией.

— А Олбаны и как их там… Дирингсы — они тоже из благородных? — оживилась Жаннин.

— Конечно, — кивнула миссис Уолтер и глянула на собеседницу с упреком, будто та не знала саморазумеющейся вещи. — Дирингсы из очень древнего рода, почти такого же древнего, как и наш. Их семья тоже обеднела, но они поступили мудро, не пытаясь поддерживать видимость достатка, а жили по средствам. Насколько я помню, свое родовое гнездо они продали какому-то торговцу и поселились в небольшом поместье. Но я могу перепутать…я…я редко интересуюсь тем, что твориться в округе.

— А Олбаны? — не терпела Жаннин.

Миссис Уолтер заметно устала. Она уже наговорила больше, чем за все время своей болезни. Терезы все еще не было, поэтому я сама смочила полотенце в прохладной воде с яблочным уксусом и травами и протерла бледное лицо Эллен от капелек пота.

— Ах, эти… Барон Олбан страстный охотник и говорит только о куропатках и лисах. А его наследник сделал отличную партию, женившись на дочери герцога Бланкастера. Тогда это событие все обсуждали, но вскоре его затмила новость о побеге твоих родителей, Найтингейл… У барона были еще четыре дочери. Все они удачно вышли замуж и сейчас, наверное, вполне счастливы.

Женщина несколько раз сморгнула, будто на глаза ей набежали слезы.

— Кажется, из Дирингсов будут только глава семейства и его жена леди Ирен. А из Олбанов — старый лорд, одна из его дочерей с сыном и мисс Эмма Стил, сестра барона, ей должно быть сейчас около пятидесяти. Они с моей матерью поддерживают постоянную переписку и временами навещают друг друга… Я…я, и вправду, могу все перепутать, — под конец пробормотала женщина. — Я говорю только то, что слышала от матери.