Екатерина Левина - Соловей для черного принца

• Название: Соловей для черного принца
• Автор: Екатерина Левина
• Жанр: Исторические любовные романы

Как причудливы, а порой ужасны игры насмешницы-судьбы! Рядом с деревушкой, куда судьба привела героиню, стоит древний замок, принадлежавший ее деду, графу Китчестеру. Округа полнится сплетнями о старом графе и, в особенности, о выходках его подопечного — странного мальчика с белыми волосами. Поговаривают, что он то и есть наследник! Но, ведь, у старика уже есть наследница… Правда, графу еще надо признать ее права!… Пройдут годы, прежде чем юная Найтингейл отправится к замку… Это навсегда изменит ее жизнь! В этой книге есть все — и грустные нотки, и юмор, и почти сказочный замок с привидениями и скелетами в шкафах, и 'драконы', плетущие интриги, и жуткий убийца, затаившийся среди обитателей замка, и, конечно же, любовь… Но любовь ли? Иногда безумие скрывается за маской любви…

---

— А отказавшись от сына и зачеркнув его имя, лишив Китчестеров той самой пресловутой преемственности, вы вовсе не потворствовали своим личным нуждам?

— Это совсем другое.

— Да что вы говорите! — вместо восклицания из меня вырвалось какое-то простуженное сипение. В горле стоял ком, ершистой щеткой раздирая плоть.

— Нора права, Эдвард не желал быть одним из нас. Как изящная роза кичится, что не схожа с грубым чертополохом, так и он раздувался от гордости, что отличается от нас. Он всем существом восставал против Китчестера и семьи, все время пичкал нас вздором о самозаклании и фанатичном поклонении… Женитьба на твоей матери стала для него своего рода подтверждением того, что он осколок, отдельное звено, которое оторвалось от длинной цепи, не найдя в себе сил принять многотонный груз, что удерживает эта цепь.

— Если нам есть в чем себя упрекнуть, мы всегда отыщем виновных.

— Я поступил согласно его потаённому желанию, но это не умоляет моей вины! Я уже говорил, что сделаю все, чтобы искупить ее… Ты же — одна из нас! В тебе дух Китчестеров.

Граф вернулся за стол и, приняв расслабленную позу и смежив веки, закурил. Так он просидел около минуты. Пергаментное лицо, испещренное оспинами, не выражало ничего.

Внезапно запах табака стал нестерпимым. Мне захотелось вырвать трубку из сведенных артритом, но все еще крепких пальцев, и выкинуть ее в окно. А еще лучше — запустить ею во вредного старика. Но вот он открыл глаза. В них не было триумфа от долгожданной победы в нашем разногласии. Теперь он владел моим словом. Однако за деланным презрением я видела не слишком тщательно скрытую растерянность.

— Ты готова отказаться от всего, что так принципиально отстаивала и защищала, и всё из-за этой никчемной свадьбы?

— Да, готова! Для кого-то цена этой "никчемной" свадьбы — сама жизнь! Но что вам до этого! Вы же Китчестер!

Старик не удосужил мои слова вниманием.

— Ты понимаешь, что тебе придется выбросить из головы всякую блажь насчет Академии и учительства. С самого начала эту смехотворную затею надо было придушить на корню.

— У меня на этот счет другое мнение!

— Телячьи мысли! — взбеленился дед, его подбородок с реденькой порослью как-то по-козлиному затрясся. — Теперь твоя жизнь связана только с Китчестером! Обязательства и исключительная репутация нашего рода в обществе удержат тебя от этой придури, какую ты вбила себе в голову по неопытности и молодости. Ты Китчестер, ты леди, в конце концов, и всякое отребье не смеет помыкать тобой! Моя внучка — общественная гувернантка! Не бывать этому!

— Вы только не волнуйтесь! А то Элеонора устроит мне взбучку за ваши расшатанные нервы.

Мое хладнокровие подействовало на старика отрезвляюще. Он умолк, состряпав натруженное от сосредоточенной думы лицо. Когда молчание стало невмоготу, я спросила:

— Значит, вы согласны на эту сделку, я правильно поняла вас?

— Согласен ли я? И ты еще спрашиваешь?! Да, черти тебя возьми! Я пойду в этот скотный двор, в эту чумную кузню! Я пойду и буду скалиться, чтобы показать, какой я радушный владетель, добрячок и простачок, чья душевная щедрость простирает свое благоволение без разбора на всех тварей божьих!

Я не могла сердиться на него. Он вел себя, как капризное дитя, которому впервые отодрали уши за шкодничество. В его поведении было что-то уморительное, что не давало места гневу.

— На вечере в твою честь я объявлю о решении сделать тебя преемницей. Люди должны знать, что я официально признал в тебе свою внучку и наследницу, иначе могут возникнуть ненужные разговорчики. Ко всякого рода новостям и событиям всегда относились с большим пристрастием.

— Хорошо, — мирно сказала я.

Дед настороженно наблюдал за мной, будто ожидал немедленного отказа. После моего согласия, он поднялся из-за стола и мундштуком снял подтеки с наполовину сгоревшей свечи и снова сунул трубку в рот.

— Ну, вот и все, Роби! — вдруг широко заулыбался старик. — Моя взяла!

И он загоготал, сотрясаясь всем телом и положив руки на тощую грудь.

Я бесшумно закрыла дверь. "Вот и все!", — повторила я вслед за дедом. Вот и все. Я — наследница! Как долго я противилась этому, как долго боролась с графом, твердя о своей незаинтересованности и нежелании владеть Китчестером. И вот теперь… Но что я могла сделать? Был ли другой способ заставить старика отправиться на венчание Сибил? Возможно… Но что думать об этом теперь, когда обещания даны?! Свадьба состоится, и это главное. Вместе с чувством тихой радости за подругу, пришло какое-то смутное, тяжелое и тревожное сожаление… Что скажет Дамьян? Я знала, что с этой минуты в его глазах, смотрящих на меня, я буду читать только ненависть и презрение. Из далекого прошлого до меня донесся звонкий от ибирного пива голос кухарки Мэг: "Каждый чем-то жертвует во имя других, моя маленькая мисс Роби".

Я все еще слышала стариковский смех. Он гулким эхом разносился по коридору, преследуя и настигая, точно неумолимый клич охотничьего рожка, возвещавшего, что найден след зверя. Дед, словно не хотел оставлять меня наедине с моими мыслями.

Но в воздухе витало что-то еще. Беспокойство помаленьку просачивалось в меня, и я не могла совладать со своим состоянием. Откуда-то несло такой беспричинной печалью и жалостью, что дрожь прошла по всему телу. Я остановилась и прислушалась.

Во мгле коридора лениво колебались желтые тени, мягко шуршали по стенам и падали, легкие, как паутинка, на плечи. Из глубины коридора прилетел сквозняк, хрупкое пламя от потрескивавшей в моей руке свечи вздрогнуло, вслед за ним заколыхались и тени, отчего мне показалось, что впереди кто-то движется. Почудился какой-то непонятный звук, но у меня не было уверенности, что я не ослышалась. Звук был похож на неуловимые вздохи, на стоны, скорбные и мучительные, какие я уже однажды слышала в часовне, когда Эллен заперла меня там.

— Нет, нет, — отмахнулась я, прошептав. — Это все сквозняки.

Но только я прошла несколько шагов, как звук повторился, где-то далеко, едва достигнув моих ушей. На этот раз я не сомневалась. Это был стон, почти рыдание и, казалось, исходил он от человека. Трудно представить себе нечто более душераздирающее и в то же время слабое, чем это стенание. В нем чувствовалась невероятная мука и отчаяние, разрывающее в клочья живое сердце.

Я прибавила шаг, стараясь догнать, того, кто издавал эти звуки. Быть может, это и есть то самое привидение, о котором предостерегала Жаннин. Но я не чувствовала страха, как тогда в часовне. Только щемящую жалость. Пройдя коридор, я поняла, что больше ничего не слышу. Несколько минут я вслушивалась, затем стала обследовать ближайшие комнаты, но ничего и никого не нашла. До самой ночи я гадала о том, кто же был там, в глубине коридора, чье глухое стенание долетело до меня. Кто этот призрак, что тревожит покой этого дома?

ГЛАВА 34

Когда возвращаюсь мыслями к трагедии, предшествующие ей дни кажутся нереальными. Как я могла не увидеть того, что зарождалось и пестовалось прямо у меня под носом?

Солнечные, погожие дни, оставшиеся до приема, были заполнены радостными хлопотами. Старательно избегая усилий и нервного напряжения, за всем наблюдала леди Редлифф. В основном она передавала приказы через Джессику, но нередко, перед ужином созывала слуг и излагала перечень дел и обязанностей на весь следующий день.

Все до единого были заняты в подготовке. Полы беспрестанно скреблись, деревянные панели натирались воском и скипидаром, мебель — канифолью; отовсюду тянуло нафталином и пылью, выбитой из гобеленов и занавесей. Отпирались погреба, где в строгом порядке хранилось вино, опустошались кладовые, где продукты лежали так долго, что плесень изъела большую их часть. И все это ради вечера, на котором граф Китчестер представит всем соседям свою обретенную внучку. Прием был в мою честь, и это не могло не льстить моему самолюбию.

Парадный холл и пиршественный зал украсили праздничные гобелены, правда, поблекшие и истертые от времени. Но нашими трудами они немного обновились, хотя все равно нельзя было скрыть их ветхости. Факелы заняли свои места на стенах, и я уже представляла себе ту чарующую атмосферу, какую создадут их рдяные всполохи. Вдоль стен разместились низкие кадки с розами и гортензиями. От обилия цветов дом наполнился сладким ароматом, от него кружилась голова, и поминутно хотелось глотнуть бодрящего осеннего воздуха.

Громадный стол в центре зала перенесли в прилегающую к залу комнату. Было решено, что первую часть вечера гости будут заняты разговорами и танцами. В это время стол будет сервирован лишь легкими закусками и напитками. Затем слуги подадут ужин, какой, по подсчетам леди Редлифф, продлиться около двух часов. После вновь танцы, но совсем недолго, чтобы гости могли разъехаться до полуночи.