Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

• Название: Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
• Автор: Александр Зданович
• Издательство: Продюсерский центр «Икс-Хистори»; ООО «Кучково поле»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9950-0036-5

Монография, основу которой составили документы, впервые вводимые в научный оборот, посвящена деятельности органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности вооруженных сил. В книге читатель найдет нетрадиционные оценки деятельности как чекистов (включая Дзержинского), так и военных работников, полнее увидит взаимосвязь работы органов госбезопасности в Красной армии с общей внешнеполитической обстановкой и внутри страны, с конкретными решениями высшего партийно-государственного руководства РСФСР — СССР.

В монографии разъяснена нелепость часто встречающихся в исторической литературе о периоде 1920-х — начала 1930-х годов утверждений о негативной роли чекистов в деле укрепления обороноспособности страны и Красной армии в частности. Сотрудники ВЧК — ОГПУ, наоборот, делали все от них зависящее для укрепления вооруженных сил, для устранения или минимизации вредных последствий реально существовавших угроз для армии и флота нашей страны.

---

По-другому и быть не могло в условиях реформирования особых органов и медленного (в силу различных причин) восстановления их боевитости.

Однако события развивались независимо от того, готовы ли к ним были органы госбезопасности. Период с конца 1923 по начало 1924 г., с точки зрения обеспечения политической лояльности армии существовавшему режиму, был достаточно опасным.

Международная обстановка серьезно обострилась уже во второй половине 1923 г. Надвинулась опасность новой войны. Деятели Коминтерна усиленно готовили «германский Октябрь». В советском руководстве рассматривался даже такой вариант развития событий, когда части Красной армии могли быть двинуты на помощь немецким коммунистам через территорию Литвы и Польши. В связи с этим принимались некоторые подготовительные решения, продиктованные условиями того или иного политического момента. В то же время результаты обследования войск и штабов специальной комиссией ЦКК РКП(б) показали, что «Красная армия боеспособной силы не представляет»[665].

В связи с резким ухудшением здоровья В. Ленина и осознанием другими руководителями большевистской партии, что к активной деятельности он уже не вернется, обострилась борьба за лидерство. Основными претендентами на власть являлись глава военного ведомства Л. Троцкий и поддерживаемый другими членами Политбюро И. Сталин.

От решения вопроса, в чьих руках находится контроль над армией, чью сторону примут ключевые военные фигуры, самым непосредственным образом зависел исход этой борьбы.

А между тем уже с 1922 г. из-за рубежа, из кругов белой эмиграции стали поступать через агентуру ГПУ тревожные сигналы о появлении бонапартистских тенденций в высших военных сферах. В этой связи нередко фигурировала фамилия командующего Западным фронтом М. Тухачевского.

Некоторые авторы исторической и художественной литературы, опираясь на материалы реабилитации «красного маршала», утверждали, что чекисты сами использовали имя М. Тухачевского в операции «Трест» и именно в контексте его бонапартистских устремлений[666].

Однако это не соответствует действительности. Многие видные деятели белой эмиграции лелеяли надежду на перерождение Красной армии в национальную, и решающую роль в этом процессе, по их мнению, должна была сыграть советская военная элита. Особо здесь стоит выделить представителя П. Врангеля в Берлине генерала А. фон Лампе, в дневнике которого начиная с 1920 г. можно найти немало упоминаний о М. Тухачевском как о «революционном Бонапарте»[667].

Тему взглядов белоэмигрантов на возможную роль М. Тухачевского в развитии событий подробно исследовал известный отечественный историк С. Минаков в своих монографиях о советской военной элите[668].

Его выводы подтверждаются проведенным нами анализом материалов операций «Трест» и «С-4», хранящихся в Центральном архиве ФСБ РФ. Чекисты лишь использовали в ходе оперативных игр с белой эмиграцией уже устоявшуюся в умах и документах многих известных изгнанников мысль об особой якобы роли М. Тухачевского в предстоящем изменении существовавшего в нашей стране режима.

Но, в отличие от С. Минакова, мы не поддерживаем мысль о реальности существования заговора на Западном фронте в 1923 г. под руководством самого командующего.

Основным источником для своих утверждений С. Минаков берет дневник генерала А. фон Лампе и некоторые публикации эмигрантской прессы. Далее он анализирует приказы по личному составу, отразившие перемещения по службе и аресты близких к М. Тухачевскому командиров. Все это он подает как действия Особого отдела ГПУ Западного фронта по предупреждению возможного вооруженного выступления против власти некоторых соединений и частей во главе с М. Тухачевским[669].

Мы можем с полным основанием утверждать, что С. Минаков добросовестно искал аргументы в подтверждение своей научной гипотезы. Отсутствие же в его распоряжении необходимых материалов отечественных спецслужб (в силу их практической недоступности для гражданского исследователя) не позволило ему сделать правильный вывод.

А что же было на самом деле?

Действительно, 13 декабря 1922 г. Особый отдел ГПУ Западного фронта арестовал 1-го помощника начальника штаба Н. Варфоломеева, начальника мобилизационного отдела И. Алексеева и некоторых других сотрудников штаба. Что послужило причиной арестов, становится ясным из найденного нами в архиве ФСБ РФ отчета Особого отдела фронта. Там прямо указывается на факт утраты в штабе нескольких особо секретных, в том числе и мобилизационных документов, за сохранность которых и отвечали упомянутые выше должностные лица[670].

Из этого же документа следует, что в феврале 1923 г. начальник оперативного отдела штаба фронта, бывший Генерального штаба подполковник В. Шестун подвергся аресту по подозрению в шпионаже в пользу Польши, а не в связи с участием в каком-либо заговоре[671].

К самому командующему у фронтовых политработников и сотрудников Особого отдела действительно накопилось много вопросов, но все они были связаны с его далекими от коммунистической морали многократными поступками, получившими скандальную известность в среде военнослужащих. Особый отдел завел на М. Тухачевского дело и накапливал поступающую из разных источников информацию. Эти сведения могли потребоваться как минимум Центральной контрольной комиссии ВКП(б), а как максимум — прокуратуре.

Оперативное дело Особого отдела ЗФ под № 218 и с характерным названием «Теплая компания» было начато 14 октября 1922 г. Фигурантами по делу проходили командующий М. Тухачевский и его тогдашний начальник штаба С. Меженинов. Они обвинялись в незаконном использовании народного имущества и подозревались во взяточничестве[672].

Анализ материалов дела показывает, что речь шла о разного рода подношениях командующему со стороны подчиненных ему командиров, об использовании в личных целях продовольственных товаров из войсковых фондов, об увеселительных мероприятиях и т. д. Многие факты чекистами были задокументированы, включая и незаконную передачу командующим своего револьвера леснику за организацию хорошей охоты[673].

Сотрудников Особого отдела заинтересовали и несоразмерные с официально получаемым денежным содержанием расходы М. Тухачевского. Однако никаких признаков подготовки им антиправительственного выступления выявлено не было. Проявлялось лишь недовольство действиями против него крупных фронтовых политработников, откровенно критически настроенных по отношению к личному поведению командующего.

Документы дела свидетельствуют, что сотрудники Особого отдела фронта собирали не только компрометирующий М. Тухачевского материал, но стремились найти и объяснения его поступкам, выявляли и фиксировали положительную информацию.

Достаточно привести пример с составлением одним из осведомителей Особого отдела по поручению чекистов характеристики на М. Тухачевского. Секретный сотрудник объективно описал выдающиеся способности командующего и единственным недостатком военачальника признал недооценку возможностей врага, заносчивость по отношению к последнему. Вместе с тем, осведомитель подчеркнул, что М. Тухачевский, поверив в какую-либо идею, может действовать крайне неосмотрительно[674].

В меморандуме по делу, подготовленном уполномоченным Особого отдела фронта Дроздовым, указывалось: «Это несомненно, что мы имели в лице т. Тухачевского… талантливого военного руководителя, военный авторитет для наших друзей и врагов, в партийном же отношении Тухачевский равняется нулю»[675].

Не забыли чекисты и неоднократные критические заявления командующего относительно партийного влияния на армию через реввоенсоветы и политические отделы. Он не раз заявлял, что указанных органов, как самостоятельных единиц, с мнением которых командующий должен считаться, не должно быть. Институт комиссаров М. Тухачевский всегда считал «ненормальным наростом на шее армии, мешающим ей шевелить головой»[676].

Еще в 1920 г. он опубликовал в журнале «Революционный фронт» статью «Нужны ли Красной армии комиссары?», где указал на необходимость все права по управлению армией сконцентрировать исключительно в руках строевых командиров[677].

Осенью 1923 г. командующий пошел на резкое обострение отношений с политработниками.

Как следует из сводки Особого отдела ЗФ от 12 октября, М. Тухачевский намеревался выехать в Москву для личной встречи с Л. Троцким, перед которым хотел поставить вопрос: или он, М. Тухачевский, уходит с поста командующего фронтом, или лишаются своих постов руководители политической работы на фронте[678].

Некоторые сомнения у сотрудников Особого отдела вызвал и факт отказа М. Тухачевского, со ссылкой на мнимую болезнь, участвовать в параде войск в честь 6-й годовщины Октябрьской революции. Это сочли как минимум политически некорректным.