Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

• Название: Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
• Автор: Александр Зданович
• Издательство: Продюсерский центр «Икс-Хистори»; ООО «Кучково поле»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9950-0036-5

Монография, основу которой составили документы, впервые вводимые в научный оборот, посвящена деятельности органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности вооруженных сил. В книге читатель найдет нетрадиционные оценки деятельности как чекистов (включая Дзержинского), так и военных работников, полнее увидит взаимосвязь работы органов госбезопасности в Красной армии с общей внешнеполитической обстановкой и внутри страны, с конкретными решениями высшего партийно-государственного руководства РСФСР — СССР.

В монографии разъяснена нелепость часто встречающихся в исторической литературе о периоде 1920-х — начала 1930-х годов утверждений о негативной роли чекистов в деле укрепления обороноспособности страны и Красной армии в частности. Сотрудники ВЧК — ОГПУ, наоборот, делали все от них зависящее для укрепления вооруженных сил, для устранения или минимизации вредных последствий реально существовавших угроз для армии и флота нашей страны.

---

Используя негласные возможности, особисты должны были освещать прежде всего политическое состояние военнослужащих. Соответствующий раздел донесений содержал достаточно много позиций. Вот что, к примеру, имелось в виду под «политическим состоянием», а точнее — «политико-моральным состоянием» в инструкции ОГПУ от марта 1924 г.:

«1. Настроение и отношение к Соввласти и РКП (демобилизационные настроения, недовольство вследствие материальной необеспеченности, тяжести службы, непредоставление льгот семьям, тяжесть налогов, нетактичность советских работников на местах и т. д.).

2. Контрреволюционная агитация (устная и печатная), ее характер, степень влияния на окружающих.

3. Наличие членов антисоветских партий, кулачества, политбандитского элемента, бывших белых, их деятельность и влияние на массы.

4. Национальная рознь, антисемитизм и взаимоотношения с национальными меньшинствами.

5. Религия — степень религиозности, сектантство, число сектантов, их пропаганда и влияние, связи с религиозными организациями и общинами вне армии.

6. Группировки бывшего и белого офицерства, внешняя форма их и сущность их деятельности, национальные (поляки, украинцы и др.) шовинистические устремления, развитие национальной самостийности, земляческие, корпоративные, кулаческие и т. д.

7. Взаимоотношения с населением.

8. Взаимоотношения командного и политического состава с красноармейцами.

9. Взаимоотношения командного и политического состава между собой.

10. Положение красных командиров.

11. Пьянство.

12. Уголовные преступления.

13. Дезертирство, его размеры и характер (одиночное, групповое), причины.

14. Дисциплина (отказы от исполнения приказаний, отношение к исполнению служебных обязанностей и т. д.)»[652].

Если мы проанализируем военный раздел сводок госинформации, опубликованных в нескольких томах сборника «Совершенно секретно: Лубянка — Сталину о положении в стране», то придем к выводу, что именно по указанной выше инструкции особисты и собирали информацию на практике.

Интенсивность информационной работы возрастала всякий раз, когда происходили значимые для партии и страны события на международной арене и внутри СССР.

Достаточно характерной является реакция органов госбезопасности на обострение болезни, а затем и смерть основателя советского государства В. Ленина.

В ночь с 6 на 7 марта 1923 г. происходит резкое ухудшение состояния здоровья председателя Совнаркома, а еще через три дня — 10 марта новый приступ приводит к параличу правой половины тела вождя[653].

На заседании Политбюро ЦК РКП(б) принимается решение о публикациях в газетах бюллетеней о состоянии здоровья В. Ленина[654].

При этом руководители партии отдавали себе отчет, что может последовать не просто негативная реакция в различных слоях населения, но и антиправительственные проявления, обусловленные воображаемой растерянностью власти и возникновением борьбы за лидерство.

По указанию ЦК партии в ГПУ создается оперативная тройка для рассмотрения поступающей с мест информации и, если того потребует обстановка, оперативного вмешательства в ситуацию. В тройку вошли: начальник Секретного отдела Т. Самсонов, руководитель Московского губернского отдела ГПУ и одновременно Особого отдела МВО Ф. Медведь и заместитель начальника Контрразведывательного отдела Р. Пиляр[655].

На своем первом заседании 11 марта 1923 г. члены тройки приказали руководителям подразделений выделить ответственных сотрудников, обязанных незамедлительно действовать в кризисной ситуации. От Особого отдела ГПУ это были помощник начальника Л. Мейер и заместитель начальника ОО МВО Горев. Им поручался контроль за войсками московского гарнизона, охраной складов с оружием, радиостанций, а также фильтрация охраняющих Кремль курсантов школы ВЦИК и удаление сомнительных элементов из их числа. Все решения, проводимые в рамках «тройки», докладывались фактическому руководителю ГПУ И. Уншлихту, а последний передавал информацию в Политбюро ЦК РКП(б).

В один день с «тройкой» (11 марта) по указанию ЦК создается и Центральный оперативный штаб и районные комендатуры МВО. Возглавил временную структуру начальник штаба МВО и комендант Москвы Яковлев[656].

Начальник СОУ ГПУ В. Менжинский отправляет во все полномочные представительства, губернские и особые отделы шифротелеграмму, в которой требует «усилить до максимума наблюдение в армии и флоте, в частности по отношению к комсоставу и техническим частям»[657].

13 марта 1923 г. рассылается еще одна телеграмма, уже за подписью И. Уншлихта, как реакция на официальное правительственное сообщение от 12 марта об ухудшении состояния В.Ленина. «Временный уход т. Ленина, — говорилось в шифровке, — несомненно может вызвать в стране целый ряд осложнений. В первую очередь захотят использовать это положение контрреволюционеры, сея панику и провоцируя слухи среди населения… Возможны попытки активного выступления внутри страны контрреволюционных групп»[658].

Учитывая изложенное, ГПУ требовало активизировать работу, быть ближе к красноармейской массе.

Практически аналогичной была реакция органов госбезопасности и в январе 1924 г. в связи со смертью В. Ленина.

Ф.Дзержинский, назначенный председателем комиссии по организации похорон председателя СНК, прежде всего посчитал нужным мобилизовать все силы ОГПУ, а особистам указал в своей телеграмме на необходимость содействовать командованию в поддержании морального духа армии[659].

Теперь оперативный штаб ОГПУ возглавил Г. Ягода — заместитель начальника СОУ и руководитель Особого отдела. По нескольку раз в день проходили заседания штаба, на которых оценивалась поступившая с мест информация. Особое внимание, безусловно, уделялось частям Московского гарнизона. Начальник Особого отдела 14-й Московской дивизии доложил, что «связь по частям с осведомителями налажена. Прием производится беспрестанно. На конспиративных квартирах установлено дежурство. Сводки будут предоставляться к 11.00 утра и 10.00 вечера каждый день»[660].

По подсчетам Краснодарского историка А. Рожкова, в траурные дни были задействованы все осведомители в 26 воинских соединениях и воинских частях, в 31 военном учреждении (включая РВС СССР, Штаб РККА, Морской штаб Республики), в 8 военно-учебных заведениях и курсах, на 19 объектах военной промышленности в Москве и ближайшем Подмосковье[661].

Согласно директивам командования МВО, согласованным с Особым отделом, все воинские части переводились на казарменное положение, увольнения запрещались. Это позволяло снизить вероятность распространения слухов, не допустить фактов агитирования военнослужащих в антиправительственном духе со стороны враждебных элементов из числа гражданских лиц. Одновременно казарменные условия давали возможность активнее задействовать негласный аппарат для максимально быстрого получения нужной информации. Как еще один источник получения информации о политических настроениях красноармейцев, использовался досмотр корреспонденции военнослужащих подразделениями отдела политконтроля (ПК) ОГПУ.

В целом, ничего настораживающего чекисты не выявили. Основным лейтмотивом высказываний бойцов и младшего комсостава и содержанием их писем было неподдельное сожаление о кончине «вождя пролетариата» и опасение, что внешние силы могут пойти на военную авантюру против нашей страны и разразится новая война[662]. Командный состав больше тревожили возможные кадровые перемещения в РККА Никаких антиправительственных проявлений в войсках особистами зафиксировано не было. Указанная выше реакция основной массы военнослужащих на такое важное политическое событие, как уход из жизни основателя советского государства, не дает еще оснований для вывода об эффективной борьбе особых отделов, а также политических и командных кадров с негативными проявлениями в войсках. Скорее другое. Вполне спокойная обстановка и отсутствие резких антисоветских действий со стороны красноармейцев (в большинстве своем крестьян) объясняется относительно успешным развитием (в рамках НЭПа) сельского хозяйства 1923 г. Именно тогда впервые был возобновлен экспорт хлеба[663]. В течение 1922–1923 гг. высшие органы государственной власти неоднократно возвращались к регулированию продовольственного налога, стремясь избежать обострения обстановки на селе. В мае 1923 г. появился декрет о едином сельскохозяйственном налоге, позволявшем крестьянам частично рассчитываться деньгами. В июле того же года на основе ряда декретов некоторые льготы получили бедняки с целью облегчения их налоговых обязательств.

Что же касается оперативной деятельности, то оценивая период 1922–1923 гг., заместитель начальника ОО ОГПУ Р. Пиляр отмечал на Втором Всероссийском съезде особых отделов, что «места занимались только писаниной… оперативной работы никакой, сама работа… стала поверхностной, агентура разбухла в ущерб качеству, осведомление стало казенное»[664]. Поэтому говорить об активном влиянии чекистов на обстановку в войсках не приходится.