Айрис Мердок - Генри и Катон

• Название: Генри и Катон
• Автор: Айрис Мердок
• Издательство: Эксм, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45240-8

Впервые на русском — один из лучших образцов позднего творчества выдающейся британской писательницы, признанного мастера тонкого психологизма. В романе «Генри и Катон» рассказывается история двух блудных сыновей: искусствовед Генри Маршалсон, вернувшись в Англию из многолетней американской «ссылки», унаследовал после смерти брата, знаменитого автогонщика, фамильное имение; а его старый друг пастор Катон Форбс пытается совладать с двумя по-разному предосудительными страстями — к Богу, в существовании которого он не уверен, и к малолетнему преступнику, для которого еще, возможно, не все потеряно. Способна ли новая любовь послужить в их замкнутом мире спасительной силой — или она опять сведется к одержимости, шантажу и насилию?

(задняя сторона обложки)

Айрис Мердок — один из самых значительных писателей своего поколения.

The Guardian

«Генри и Катон» — возможно, лучший из романов Мердок и уж наверняка — самое выдающееся достижение в английской литературе последних лет.

Джойс Кэрол Оутс

Нам «из восточного далека» трудно представить, что высшие круги Лондона могут мыслить, чувствовать, разговаривать, влюбляться как-то по-иному, чем это описано в классических романах Мердок. Волшебный город в городе размером не более цветочного бутона — вобравший в себя всю силу, всю сладость, весь нектар жизни. Здесь взаимная наблюдательность, деликатность, ревность до того обострены, что начинают заменять любовь. Здесь, чтобы наведаться в гости, бывает достаточно переехать на машине на другую сторону площади. Здесь леди прозрачны, нежны и беззащитны, как лишенная панциря улитка. Здесь живут чудаки — гибриды персонажей Чехова и Льюиса Кэрролла, полунасекомые-полубоги. В уютнейшем из миров эти принцессы и принцы на горошине чувствуют себя гостями, иммигрантами, беженцами без роду и племени… Незримые силы днем и ночью стоят на страже старого мира, оберегая его от варварских набегов — извне и изнутри… А в аристократических семействах из поколения в поколение, подобно подагре, передается наследственная болезнь — слабость к большевизму.

Ozon.ru

---

— Странно, — заметил он, — ты сказала: это смешно, что ты любишь меня. А по мне, смешно, что я люблю тебя. Я еще не встречал такой женщины, как ты.

— И я не встречала такого мужчины, как ты…

— Я едва знаю тебя. Я не желаю, чтобы ты рассказывала о Сэнди. Ты не желаешь рассказывать о том, что было до него.

— Ненавистно вспоминать…

— Ладно, может, позже расскажешь. А может, это и ни к чему. В Америке я жил с людьми, для которых не было запретных тем. Пожалуй, спокойней будет помалкивать о каких-то вещах.

Генри разглядывал ее. На ней был блестящий дорогой пеньюар с золотистым ромбовидным узором и воротом, казалось, сплошь из черных перьев. Она уже успела тщательно накраситься, более умело, чем раньше, — каждый день чему-нибудь училась. Она стала выглядеть привлекательней, старше, ухоженней. Резкие линии по сторонам рта как будто сгладились. Хорошая косметика, хорошая еда, счастье? Была ли она счастлива? А он? Судьба у нее была тяжелая, это очевидно; о счастье и речи нет. Деньги, несомненно, ее вполне устраивали. В считаные дни она потратила несколько сотен фунтов. Генри было жалко ее, ему было приятно проявлять щедрость, он по-дет-ски радовался ее радости, потом он почувствовал раздражение. Она не знала меры. С другой стороны, думал он, наверное, она готовится к своему странствию по жизни в качестве миссис Маршалсон-младшей. Он вспомнил ее слова о том, что Сэнди назвал ее «роковой женщиной». Ему пришла в голову мысль, что она была самой чувственной женщиной из всех, каких он знал. Или он начинает сходить с ума? Конечно, Белла тоже чувственна, но она слишком умна, болтлива, и голос у нее такой пронзительный. А девчонки из кампуса все были тощие, плоские и в очках. Он смотрел на крупный округлый подбородок, полные губы и широко расставленные ноздри, темный пушок на верхней губе. Никакой, слава богу, хрупкости, никакой претензии на интеллект. Любовался круглыми тревожными влажными глазами, синими с темной каемкой.

— У тебя глаза с каемкой, — сказал он, подходя, и подумал про себя: как бы интересно эту тяжелую угрюмую голову изобразил Макс, — Привет, Коломбина!

Стефани, поняв его взгляд, заулыбалась:

— Ты не читаешь свою почту, дорогой. Тут еще и телеграмма.

Ее голос с легким провинциальным выговором звучал приятно тихо.

Он присел к столу, протянул руку и прижал к ложбинке между полных грудей. Она подалась к нему, улыбаясь надутыми губами.

— Я знаю, что в телеграмме, а в письмах ничего важного, — сказал он, вздохнул, убрал руку и придвинул к себе почту. — Сделай нам еще кофе, Стефи.

Кроме телеграммы, было еще три письма. Одно от Мерримена, второе, пересланное из Холла, — похоже, от Катона, а третье, тоже пересланное, было надписано неустоявшимся круглым почерком и проштемпелевано в Лэкслиндене. Он понял, от кого оно. Он вскрыл телеграмму: «ПОЛУЧИЛИ ТВОЕ ДОЛГОЖДАННОЕ ПИСЬМО НАШИ ПОЗДРАВЛЕНИЯ ПРИЯТЕЛЬ. РАССЕЛЛ И БЕЛЛА».

— Это то, что ты думал?

— Да. Это от друзей в Америке. Они рады, что я женюсь на тебе.

— Они не знают меня.

— Они очень догадливы.

— Можно посмотреть?

Он передал ей телеграмму. Потом распечатал письмо от Мерримена. Оно было полно технических деталей продажи. Миссис Фонтенэй желала купить молодой лесок по соседству с ее фермой. Джайлс Гослинг поругался с городским инженером из-за продления магистрального дренажного коллектора. Рухнула стена. Генри пробежал письмо по диагонали. Ну вот, похоже, сумасшествие уже начинается.

— Кто такие эти Расселл и Белла?

— Преподаватели в той же школе, где я работал.

— В школе? Я-то думала…

— В колледже. Удивительно сердечные люди. Они тебя полюбят.

Он торопливо вскрыл второе письмо, быстро прочитал.

Мой дорогой Генри, твой ответ на мое письмо был бесчестным и несерьезным. Я не ребенок. Ты, наверное, думаешь: меня толкает то, что я девственница. Ты совершенно не понимаешь меня. Пожалуйста, давай встретимся и хотя бы поговорим обо всем. Я знаю тебя вечность и так сильно люблю. Необъяснимо, но я всей душой чувствую, что предназначена только тебе и ты не должен упустить свой шанс. Не потеряй меня из-за своей беспечности. Я уверена в том, что говорю. Умоляю, встретимся скорей. Ты женишься на мне, да, да, да, женишься.

Всецело твоя,

Колетта

P. S. Конечно, мне нравится Холл, кому бы он не понравился, и я хочу венчаться в диммерстоунской церкви, а не в лэкслинденской.

Генри рассмеялся и скомкал письмо.

— От кого оно?

— От той сумасшедшей девчонки.

— Дай взглянуть.

— Да это всего лишь болтовня школьницы.

— Дай взглянуть.

Генри протянул ей письмо и, наблюдая за Стефани, открыл третье.

— Стефи, спокойней…

— Разве не видишь, она ведьма.

— Она ребенок.

— Она такая молодая и пишет, что девственница.

— Что с того? Не терплю девственниц.

— Ты не станешь с ней встречаться, нет?

— Конечно нет, дура!

— Она заколдовала тебя, ты невольно пойдешь к ней, она пишет, что выйдет за тебя, она уверена…

— Стефани, замолчи!

— Ты смеялся, потому что тебе было приятно.

— Я смеялся, потому что это нелепо. А теперь потише, пока я читаю письмо. Мне с утра нужно сделать сотню дел. Пойди по магазинам, купи себе что-нибудь, раз уж это все, на что ты, похоже, способна.

Генри распечатал третье письмо, которое оказалось от Катона, и принялся читать.

Дорогой Генри, то, что я собираюсь сказать, покажется тебе почти невероятным, но, пожалуйста, пожалуйста, поверь мне и, пожалуйста, сделай в точности так, как я прошу. Меня похитили и держат взаперти в доме в Лондоне, не знаю где, я был в полубессознательном состоянии, когда меня привезли сюда. Не знаю я и того, кто меня похитил, это какая-то шайка, люди, как мне кажется, очень плохие и очень решительные. Я действительно уверен, что моя жизнь в опасности. Они требуют выплатить, быстро, выкуп в сто тысяч фунтов, старыми банкнотами. Если не получат его в ближайшее время, начнут резать меня по кусочкам. Пожалуйста, поверь мне, Генри, и, пожалуйста, помоги. И вот что, никому не говори об этом. Ради бога! не обращайся в полицию или к кому-то еще, если хочешь увидеть меня живым. Эти люди настроены серьезно. Если обратишься или попытаешься воспрепятствовать им, сообщишь кому-то, они тоже убьют меня. Тебе нужно прийти одному в следующий вторник, принеся деньги в чемодане, к Миссии в час ночи и ждать в сарайчике во дворе позади дома. К тебе подойдут. Тебе должно хватить времени, чтобы собрать деньги. Если не сможешь прийти во вторник, из-за того что, например, письмо задержится, приходи в среду. Тебя будут ждать в час ночи каждый день, пока не придешь, но с каждым днем опасность, что меня покалечат или убьют, будет возрастать, поэтому, пожалуйста, поспеши. И, если хочешь спасти мою жизнь и свою собственную, никому ничего не говори. Ни в коем случае. Очень сожалею,

Катон

Сердце у Генри бешено колотилось, лицо посуровело. Он постарался скрыть возбуждение, но чувствовал, что взгляд у него бешеный. Стефани разливала кофе по чашкам и не смотрела на него. Он кашлянул, встал и подошел к окну.

— Что случилось?

— Да смотрю, не собирается ли опять дождь. Как по-твоему?

— Не думаю. О чем письмо?

— О делах, насчет продажи.

— Можно взглянуть?

— Нет. Муж не должен читать писем, адресованных жене, и наоборот. Следует с самого начала ввести правило обоюдной приватности. С этого момента оно действует.

— Ты чем-то расстроен. Опять небось эта девчонка.

— Прекрати, Стефи. Я думал, ты собираешься по магазинам. Ты хотела купить пальто.

— Я совсем без денег. Хочу счет в банке. И счет в «Хэрродзе».

— Вот, смотри. Я подпишу этот банковский чек. Не потеряй его по дороге. А теперь исчезни.

Когда Стефани ушла, Генри сел и перечитал письмо, кровь прилила к его лицу, его трясло от страха. Очень странное письмо и по тону, и по содержанию. Написал бы Катон такое письмо, смог бы заставить себя сделать подобное? Да от Катона ли оно вообще? Почерк как будто его, только написано сильно дрожащей рукой. Не сохранились ли у него какие-то письма от Катона? Поискав, Генри нашел, не письмо, а смятый конверт в кармане пиджака. Почерк почти наверняка Катона. А может, это подделка? Шутка? Мошенничество? И сегодня, неожиданно вспомнил он, как раз вторник! Что делать, и разве он может принять решение так срочно, прямо сейчас? Господи, если бы только узнать, что Катону ничего не грозит, а ужасное письмо — просто розыгрыш!

Задыхаясь от тревоги, он нашел в справочнике номер Пеннвуда и позвонил:

— Алло!

— Привет, Генри!

— Хорошо, что попал на тебя.

— Я ждала, что ты позвонишь.

— Почему это?

— Ты получил мое письмо?

— Ах, это.