Айрис Мердок - Генри и Катон

• Название: Генри и Катон
• Автор: Айрис Мердок
• Издательство: Эксм, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45240-8

Впервые на русском — один из лучших образцов позднего творчества выдающейся британской писательницы, признанного мастера тонкого психологизма. В романе «Генри и Катон» рассказывается история двух блудных сыновей: искусствовед Генри Маршалсон, вернувшись в Англию из многолетней американской «ссылки», унаследовал после смерти брата, знаменитого автогонщика, фамильное имение; а его старый друг пастор Катон Форбс пытается совладать с двумя по-разному предосудительными страстями — к Богу, в существовании которого он не уверен, и к малолетнему преступнику, для которого еще, возможно, не все потеряно. Способна ли новая любовь послужить в их замкнутом мире спасительной силой — или она опять сведется к одержимости, шантажу и насилию?

(задняя сторона обложки)

Айрис Мердок — один из самых значительных писателей своего поколения.

The Guardian

«Генри и Катон» — возможно, лучший из романов Мердок и уж наверняка — самое выдающееся достижение в английской литературе последних лет.

Джойс Кэрол Оутс

Нам «из восточного далека» трудно представить, что высшие круги Лондона могут мыслить, чувствовать, разговаривать, влюбляться как-то по-иному, чем это описано в классических романах Мердок. Волшебный город в городе размером не более цветочного бутона — вобравший в себя всю силу, всю сладость, весь нектар жизни. Здесь взаимная наблюдательность, деликатность, ревность до того обострены, что начинают заменять любовь. Здесь, чтобы наведаться в гости, бывает достаточно переехать на машине на другую сторону площади. Здесь леди прозрачны, нежны и беззащитны, как лишенная панциря улитка. Здесь живут чудаки — гибриды персонажей Чехова и Льюиса Кэрролла, полунасекомые-полубоги. В уютнейшем из миров эти принцессы и принцы на горошине чувствуют себя гостями, иммигрантами, беженцами без роду и племени… Незримые силы днем и ночью стоят на страже старого мира, оберегая его от варварских набегов — извне и изнутри… А в аристократических семействах из поколения в поколение, подобно подагре, передается наследственная болезнь — слабость к большевизму.

Ozon.ru

---

— Они не покажутся вам, — ответил Джо, продолжая болтать ногами, — Хватит того, что вы знаете мое лицо. Ни к чему, чтобы вы запомнили в лицо еще кого-то.

— Можно поговорить и в темноте.

— Нет-нет, отец, они не станут разговаривать. И это только к лучшему. Я должен присматривать за вами, со мной вы в безопасности. Я позабочусь, чтобы вы не пострадали. Но вы должны пообещать, что будете делать, как я скажу. У меня из-за вас тоже могут быть проблемы. Понимаете?

Катон задумался. Потом сказал:

— Ах, Джо, Джо, произошло самое худшее, чего я боялся, ты в руках этих…

— Ш-ш-ш, отец…

— Так ты тоже вроде пленника?..

— Нет. Я знаю, что делаю. Я свободен, по-настоящему свободен, как…

— Какое там свободен! Когда ты…

— Я знаю, что делаю. Я только предупредил, чтобы вы вели себя спокойно ради собственного же блага.

— Ты угрожал мне ножом.

— Ножи должны быть, отец. В мире много ножей. Страх — это нож. Смотрите.

Внезапно в руке Джо что-то блеснуло. Катон увидел длинное сверкающее лезвие. Джо опустил руку и повернул, чтобы свеча полностью осветила нож. Потом послышался щелчок — и лезвие исчезло.

— Ты когда-нибудь вонзал его в человека?

— Да. Пописал одному физиономию. Когда порежешь лицо, остается шрам. Вы не верили мне, так ведь? Твердили, чтобы я был хорошим, и все время думали, что я маленький мальчик и боюсь всяких серьезных вещей. Вы не верили в существование зла, отец, думали, что верите, но не верили. Не знали, что настоящее зло существует. Вы витали в облаках и не знали реального мира.

— Вы еще не получили деньги? — спросил Катон.

— Не ваше дело. Мы оказываем услугу вашему другу. Он хотел избавиться от денег, правильно? В сущности, это была ваша идея, вы без конца говорили о нем. О'кей, мы оберем его до последней нитки. То, о чем вы просили в письме, — это лишь первый взнос.

— Он пойдет в полицию.

— Не пойдет. Он понимает, с кем имеет дело. И хочет сохранить жизнь и вам, и себе тоже.

— Думаю, когда твои друзья получат деньги, они избавятся от меня.

— Я позабочусь о вас.

— Это ты витаешь в облаках, Джо.

— Вы и так не проболтаетесь, потом. Ради себя не проболтаетесь. И ради меня. Они уверены. Это часть плана.

— Ясно… Что ж, может, не проболтаюсь… ради тебя, но все-таки не понимаю, почему твои друзья должны рисковать. Джо, здесь туалет есть поблизости?

— Есть ведро. Я специально притащил. За той дверью.

Катон встал и, поддерживая брюки, поплелся к двери.

Ослабевшие ноги не слушались его. В тесном закутке, явно бывшем туалете, фонарь Джо осветил оранжевое пластиковое ведро, стоявшее на полу. От сантехники ничего не осталось, кроме части трубы под отсутствующей раковиной. Катон попытался облегчиться, но потребность неожиданно пропала. Он поковылял обратно и тяжело опустился на кровать. Голова кружилась.

— Хотите есть?

— Нет.

Катон чувствовал, что теперь ему и думать о еде будет противно. К тому же во всем, что он съест, будет наркотик.

— Еще захотите. Попозже принесу. Сейчас мне нужно уйти. А вы здесь давайте без дураков, если не хотите, чтобы вас избили. Среди них есть один малость ненормальный негр. Эту дверь я запру. Другие тоже заперты, и всегда кто-то рядом. Место это большое. Просто сидите тихо и не шумите. Имейте в виду, никто, кроме них, вас не услышит, если станете кричать. Они могут разозлиться и войти. Просто делайте, как я сказал, и я позабочусь о вас.

— Не представляю, как ты это сможешь, — сказал Катон и улегся на кровать.

Пламя свечей затрепетало и погасло, луч фонаря ослепил Катона. Он закрыл глаза. Свет ушел в сторону, и Катон снова их открыл. Красавчик Джо вставлял ключ в другую дверь. Катон на миг увидел тонкий умный девичий профиль, очень напряженный. Катон было подумал, не броситься ли в открывшуюся дверь. Но страх сковал ноги, и он понял, что ничего не выйдет.

— До свиданья, отец! Теперь успокойтесь, усните. Сладких снов.

Дверь снова захлопнулась, и Катон услышал, как повернулся ключ. Он быстро сел и туг же схватился за голову. Он хватал ртом воздух, чувствуя внезапную слабость. Было нечем дышать, словно тьма душила его, словно комната была забита черным бархатом. Только не паниковать, сказал он себе. Мужество. Вот, что ему нужно сейчас. Соберись с мужеством. Стал дышать медленней и глубже.

Спустя несколько минут он встал и, придерживая брюки одной рукой, попробовал пройти по комнате. Упал, наткнувшись на конец кровати, потом нашел стену. Брюки съехали до пола. Он ощупью пошел назад к кровати, брюки окончательно свалились, он поднял их и швырнул на кровать. В комнате было холодно. Приложил ладонь к стене и медленно двинулся вдоль нее, пока не нащупал косяк и щель двери. Провел пальцами по щели, которая слегка расширялась вверху, но недостаточно, чтобы просунуть пальцы. Провел рукой дальше, прислонясь к двери и бесшумно ощупывая ее деревянную поверхность. Нашел замочную скважину, потом металлическую ручку. Осторожно надавил на нее. Заперто, конечно. Кроме того, чувствовалось, что дверь тяжелая и крепкая, а не тонкая филенчатая, которую он мог бы пробить ногой, если бы хватило смелости попытаться. Он неподвижно стоял перед дверью, и вдруг ему почудилось, что кто-то стоит с другой стороны и слушает. Прислушивается к его движениям. Он торопливо отступил назад, налетел на угол стола и остановился. Спустя секунду или две услышал отдаленные голоса, звук захлопнувшейся двери, и вновь наступила тишина.

Катону казалось, что он уже много и долго путешествует по комнате. Ощущение замкнутого пространства ушло. Он не ожидал, что стол окажется в этом месте, и теперь не представлял, где находится кровать. Он ощупал поверхность стола, потом, опустившись на четвереньки, пол под столом, надеясь найти свечу и спички, но их там не оказалось. Двинулся дальше и стукнулся головой о другую стену. Протянутая рука натолкнулась на дверь туалета. Он ополз ее и почувствовал, что оказался внутри туалета. То и дело ладони касались чего-то мягкого, ускользающего, наверное, насекомых. Стены были холодные, сухие и гладкие. Поднявшись на ноги, он вышел из туалета, двинулся дальше и тут же стукнулся вытянутым кулаком о другую стену. Осторожно пошел вдоль нее, потом упал, натолкнувшись на кровать. Опустился на колени и стал шарить под ней, ища свои туфли, но их там не было. Встал и, пошарив вокруг, нашел брюки и снова лег. Он лежал, вслушиваясь в тишину, но слышал только свое дыхание. Потом показалось, что он услышал какой-то слабый, отдаленный гул, просто легкое сотрясение почвы. Машина? Подземка? Отдаленный звук не доставил облегчения, а заставил с неожиданной ясностью осознать, что он находится невесть где, схвачен, спрятан где-то в Лондоне, в каком-то немыслимом, по-видимому, огромном и запутанном лабиринте убежища, в чьей-то ужасной тайной тюрьме. Кто бы ни приспособил это помещение для своих целей, продумал все: ни окон, наверное, звуконепроницаемое, без единой щели, в которую можно просунуть хотя бы палец.

Он лежал, глядя вверх в густой удушливый мрак и стараясь сдержать стонущий ужас в душе. Когда они получат деньги, думал он, они убьют его и Красавчика Джо тоже. Он достиг конца своего жизненного пути, и никто никогда не узнает, что с ним случилось и что он пережил в этот момент. Все, что он может сейчас, единственный его долг — это оставаться самим собой, сохранять бесполезное чувство собственного достоинства, что-то, что составляет только его суть. В мире остались только он и его восприятие себя.

Мысли его закружились, проектор сознания послал на экран тьмы яркие цветные образы, и он с невероятной четкостью увидел Брендана Крэддока, сидящего в халате у двери и пытающегося не дать ему уйти. Увидел отца у себя кабинете в Пеннвуде, листающего страницы в свете настольной лампы. И почувствовал светлую пронзительную печаль по нему. По тем двум дням, когда сделал отца счастливым.

В проулке было темно. Генри легко толкнул ногой калитку, которая беззвучно отлетела назад, заставив его отскочить. Потом замер, ослабев от страха; бешено колотилось сердце. Он нервно пробежал пальцем по верху кейса. Он перевязал его веревкой, но постоянно проверял, опасаясь, что тот невзначай откроется и деньги разлетятся вокруг. Стояла тишина, лишь в отдалении слышался приглушенный шум машин. Он ступил во двор, чувствуя под ногами грязь и камни. Двинулся в темноту, не позаботившись закрыть калитку. На фоне красноватого лондонского неба чернел строй безлюдных домов без единого огонька в окнах.

Он различил впереди сарайчик, его распахнутую дверь и черное нутро. Было около часа ночи. Генри так мутило от страха, что, того и гляди, стошнит. Он не осмеливался поставить кейс на землю. По пути сюда он был уверен, что его остановит полиция или ограбят другие, не связанные с этим делом бандиты. Сменил два такси, потом шел пешком, таща здоровенный кейс. Любому ясно — преступник.