Хаген Альварсон - Девятый Замок

• Название: Девятый Замок
• Автор: Хаген Альварсон
• Жанр: Фэнтези

---

— Тебе чего, герой? — спросил Калль Селёдка. — Коли есть послание для Тормода, говори мне.

— Я пришёл биться с вами в одном строю!

Взрыв хохота. Мальчишка не смутился и достал из-за пояса топор на длинном, полутораальновом древке. Потом молниеносно рубанул, отскочил и снова рубанул.

— Ну, с проворством всё хорошо, — рассудил Калль. — А как насчёт стойкости?

И бросил в него дымящуюся палку из костра. Попал в лицо. Опалил волосы. Парень крикнул и принялся вытирать щёку. На миг в глазах блеснули слёзы. Но он молчал.

— Побьёшь его, — указал на Эльри, — я тебе разрешу обратиться к Тормоду. Давайте.

Ты помнишь, Бродяга? — вы дрались, как безумные, как псы. Ты, самый младший в банде, не хотел показаться слабаком. Но и противник не уступал. Вёрткий, как уж, он разбил тебе лицо, но ты подловил его на излёте и зарядил кулаком в живот. Он согнулся, но и ты не устоял.

А потом вернулся Тормод. И сказал так:

— Двое недотёп, будто с одним мороки мало! Как звать тебя, герой?

— Фрор сын Фаина, — выплюнул с кровью парень.

— Оставайся, сын Фаина. Но пощады не жди.

Тебе хотелось убить его, ты помнишь? Сын Фаина. Фаинсон. Ты-то не знал, кто твой отец. А он, этот сынок, рос в усадьбе поселянина, в Эмблагарде. Были у него отец и мать. Было у него древо рода, и немного земли, и дело. На что он променял такое богатство? На пыль дорог и грязь побоищ? Что ему не сиделось дома, что ему понадобилось в неведомых краях, на нехоженых дорогах?.. Эльри не спросил тогда. И не говорил с новичком.

На утро Тормод сказал Фрору:

— Вот тебе первое поручение: беги к хутору Кеарнана, и передай ему, чтобы…

Дальше Эльри не расслышал. Гремели рога и барабаны, возвещая начало битвы.

Первой битвы.

Ты не забыл, как неслась на вас конница врага? Ты не забыл, как ваши рыцари бежали прочь, бросив вас против грохота и железа? Стена из всадников на рослых злых конях в ладрах, стена из длинных щитов и копий, нет, не стена — волна, что ударила и опрокинула строй… Кони топтали тела, трясли гривами, хрипло ржали, глотая пыль, а сверху падали удары мечей, чеканов, моргенштернов, и нёсся жуткий клич вражеской трубы.

Все полегли в той сече. А Эльри остался на ногах. А потом вернулся Фрор. И застал Эльри с глазами, полными мрака. И он не испугался тогда. Ты помнишь — вы вдвоём собирали тела, отгоняя собак и вороньё. Вы сожгли павших побратимов. И напились вусмерть у старого Кеарнана. И отсюда, от его треснувшего порога, шли вместе. Два друга, два брата. Два щенка-убийцы.

…Ты помнишь её, ладью очага, Ярнгерд дочь Лейфа Торгуссона? Помнишь, как вошла она в чертог, где вы пили и дымили трубками? Как отнялась у тебя речь, Эльри Бродяга, и ты не досказал забавный случай на рыбалке? И как остекленели глаза Фрора, когда рыжая коса задела его плечо? И как остановилось твоё сердце, когда она села между вами? Вы беседовали втроём, ночь напролёт, сыпали шутками, говорили висы, стреляли глазами, но она так и не села ни к кому из вас на колени, эта мудрая ива пива. А Лейф лишь посмеивался, ибо знал, что никто из вас не сделает ей вреда.

А наутро, на багровом восходе, когда Ярнгерд отправилась спать, Фрор подошёл к Эльри и протянул ему секиру:

— Солнце сражений для сходки ведьм щитов, Бродяга. Иначе…

И — ты помнишь?! — Эльри отбросил секиру и стал на колени, и тихо сказал:

— Не стану я биться с тобой ни за одну деву в девяти мирах. Пусть она будет с тобою счастлива, милая Ярнгерд. Заботься о ней, Фрор.

Тогда Фрор обнял друга и заплакал. И так они долго стояли, и только солнце знало цену боли.

Ты помнишь, Бродячий Пёс, когда вы уходили на Стурмсей, то Ярнгерд не скрывала слёз. И Фрор целовал свою милую у всех на глазах, и она неслышно шептала:

— Возвращайся! Возвращайся скорее!..

А потом она, выждав удобную минуту, отвела Эльри в сторону и приказала, умоляя:

— Следи за ним! Следи, пожалуйста! Я сойду с ума, если…

И подарила тебе поцелуй. Поцелуй-мёд. Поцелуй-оскорбление, коль была бы у тебя гордость.

Но — ты не уследил, Эльри. Дракон победил бросившего вызов. И когда у Даина-бонда из Оукенборга вы праздновали возвращение, Фрор сперва целовался с Ярнгерд, и та плакала от счастья, а потом полез лапать Альду Даиндоттир, и ты обомлел от ужаса, а Ярнгерд плакала уже от горя, и ты утешал её, как друг. Но сердце её разбилось на такие кусочки, которых уже не собрать, не склеить. Ты не хочешь этого помнить, Эльри, но ты будешь помнить. Ворон Мунин будет клевать тебе сердце и хрипло смеяться.

…Ты помнишь, Эльри Бродячий Пёс, замок Тар Бранна в Ун-Махе, на юге Альвинмарка? Не говорили ни тебе, ни главе ополчения, кто его хозяева и почему вокруг столько омелы. Ни к чему. Вас бросили под стены Башни Ворона, вирфов и прочих двергов, и приказали держаться. Ты стоял тогда плечом к плечу с Фрором Фаинсоном. Незнакомым, чужим, безразличным. По вам били из катапульт. Вас забрасывали огнём и стрелами. На вас напустили злое колдовство. А вы держались, крепкие, точно камни. Вы шли на штурм, сквозь огонь и дым, лезли по лестницам, падали, кричали, горели, травились и умирали, умирали, умирали. Никто из вас не достиг стен цитадели. Её взяли с тылов, хитростью, малой кровью. Вы отвлекали внимание.

У Фрора треснул щит, и ты прикрывал его своим. Не потому, что это когда-то был твой друг, нет. Просто он стоял рядом. Строй надо держать, даже когда не можешь удержать свои кишки, — так, кажется говаривал Тормод хёвдинг?..

И ты не можешь забыть, что тебе хотелось видеть его, Фрора, убитым, со стрелой в глазу, обожжённого, умирающего в корчах. И ещё ты боялся, что духи подведут его, и сын Фаина рухнет, и ты не сумеешь отомстить…

И ныне ты готов мстить, Эльри. Ты готов мстить за Фрора, за Ярнгерд и Альду, за мёртвых побратимов, за своих спутников, за всех них, у кого сумрак и боль в глазах, и за павшего Рольфа Ингварсона.

Ибо ты помнишь стеклянные глаза дракона, что не ведает сна…

И ещё — из переходов Девятого Замка слышится шёпот тролль-ведьмы:

— Ты! На полях богини смерти, на равнинах леденелых! Срублена статная ива пива, пылает подожжённая ладья очага, вытоптаны цветы луга мира! Червь выползает из чрева земли, изрыгая фальшивое серебро, и ветер оплакивает павших. Двое соколов взмывают в серое небо над болотами и устремляются прочь — домой…

И на это ты не смеешь надеяться, Эльри. Я, Хьёлле Сеть Волн, права.

Не так ли?..

* * *

— О да, ты права.

Эльри замолк. Погрузился в безмолвие. Молчал целую вечность.

— Мы мельчаем, — тихо проговорил наконец. — Герои убивали драконов, и были равны им. Моего побратима не хватило даже на болотного вывертня. Видно, близится Рагнарёк.

— Эовульф умер от ран, — молвила Хьёлле, — а Сигурд — от проклятия драконьего золота.

— Были те, кому повезло больше, — буркнул Эльри.

— Каждому отмерена своя удача. Фрора подвели его духи. Проклятие дракона — неодолимо. Давно известно, что тот, кто убивает чудовищ, сам может стать ещё худшим чудищем.

— А ведь мы некогда клялись друг другу. Дали клятву, что не испьём пива и не расчешем бороды, пока не отомстим за гибель друга, если кого-то из нас убьют. То, что мы поссорились, и сняли друг с друга эту клятву, ничего не меняет. Кому мне теперь мстить? Кому?!..

Какое-то время он смотрел на Хранительницу, и его взгляд, затуманенный горем, заставлял её щуриться, будто от яркого света. Затем чёрный небосвод разорвала зарница, и жуткая, давно забытая улыбка Убийцы Щенков исказила бородатое лицо.

— Я отправлюсь под землю, в Дом Туманов, в его глубокие подвалы, и завершу то, что не завершил Фрор. Мало кто спускался в Нибельхейм, чтобы мстить за братьев!

— Ты ради друга пойдёшь в Нибельхейм, в Жилище Мёртвых? Ради того, кто предал тебя, кто лишил тебя невесты, кто за тебя не пошевелил бы и пальцем?

— Да, — просто сказал Эльри.

— Даже если никто не узнает о том подвиге? Не будет славы, саг и песен…

— Отведал я славы. Не по нраву мне её вкус. И к песням я стал глух.

— Значит, ты — такой же, как твой побратим. Кем ты себя возомнил?

— Богом, — секира оказалась в руке, столик разлетелся вдребезги. — Богом войны. Молния — мой топор, грозовые тучи — мой панцирь, огонь пожарищ — мой плащ. Был у меня друг, Снорри, и он остался один, против ветра и тьмы, и ни один противник не ступил дальше стен.

— Воля твоя, — пожала плечами Хранительница. — И боль — тоже. Идём, я проведу тебя…

* * *

Ключ повернулся в замке. Дверь открылась. За дверью был мост. На мосту кружился снег. Вдали метались тени.

Холодно.

Эльри вздохнул. Вложил секиру в петлю. Хотел было начертать руну Охраны, да передумал. Ни к чему хранить себя. Толкнул дверь и вышел туда, где метель сжигала всё вокруг ледяным дыханием, белым пламенем, оставляя лишь пепел.

Эльри шагал по каменному, древнему мосту. По крупицам чужих мечтаний, надежд, страхов, скорбей. Здесь начинался его путь. Путь в Нибельхейм.