Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне

• Название: Растущая луна: зверь во мне
• Автор: Алена Даркина
• Жанр: Фэнтези

Эйманы — таинственный народ, живущий в северных лесах. Каждый из них одновременно живет в теле человека и в теле зверя. Им безразличны люди. Они участвуют в их делах, лишь когда это приносит выгоду. Можно ли убедить их вмешаться в грядущую войну? Ногала — загадочная страна, в свое время почти полностью захватившая восточный Герел. Здесь судьба каждого предопределена еще до рождения. Здесь царят покой и порядок. Захочет ли Ногала нарушить его? Заговоры и интриги, любовь и предательство, мечи и магия — все идет в ход, когда кону судьба целого мира. И в этой битве так трудно остаться человеком. Особенно, когда твоя вторая половина — рвущийся наружу зверь.

---

— Не буди их, пока я не скроюсь из вида.

Ялмари спустился в небольшую ложбину. Убедившись, что его не видят, сосредоточился. Сердце ухнуло в груди, когда тело охватила знакомая дрожь преображения. Горячий воздух пустыни обжег ноздри. И все же, только сейчас он жил по-настоящему.

Он стоял на месте, приходя в себя, привыкая к крепкому телу зверя, к мышцам, чуть подрагивающим от переполнявшей их силы, к множеству запахов, хлынувших в легкие, сознание. Его переполняла жажда боя — только там в полной мере можно ощутить себя. Раньше с ним такое бывало лишь в полнолуние, но сейчас, видимо, сказывалось то, что он давно не обращался, а также растительная пища монастыря. Но нельзя выпускать зверя, живущего в тебе. Он не человек, но и не волк. Он оборотень.

Немного успокоившись, он повел носом, чтобы распознать запах, которого быть не должно. Например, запах… лошадей. Медленно, сдерживая себя, потрусил в ту сторону. Купцы путешествовали на верблюдах, бинеи — вилланы Ногалы — если возникала нужда, передвигались на ослах. Лошади могли быть только у щивеатов и аристократов Ногалы, которых они сопровождали. Поэтому подбираться к ним следовало очень осторожно. Ходили слухи, что воины Ногалы непобедимы…

Ялмари заметил их всего в половине юлука от стоянки. Пять мужчин в коричневых кожаных доспехах, развели небольшой костер на дне небольшой ямы. Они почти не разговаривали, до чуткого уха Ялмари доносились отрывистые реплики, но он разбирал их смысл не всегда: ногальский диалект сильно отличался от энгарнского. Пройдет еще немного времени, и две страны будут говорить на разных языках.

Но сейчас понять беседу щивеатов было необходимо. Охотились они за их небольшим отрядом? Опять ловушка Загфурана, узнавшего, где и когда они будут идти? Или же Ахалия беспокоился напрасно, и воины им не угрожали?

Прижимаясь к рыхлой земле, с торчащими кое-где высохшими клочками травы, он пополз ближе и затаился: воины как по команде повернули головы в его сторону. Блеснули желтым глаза. Ялмари оторопел: они оборотни?

Заминка продолжалась недолго. Трое, схватив оружие, бросились к нему, двое перекинулись в волков. Бежать? Но куда? Люди бессильны против оборотней, серебряного оружия ни у кого нет. Увести щивеатов дальше? Куда? Хватит ли сил? Принять бой? Слишком уж он не равный.

Он помчался прочь, на запад, туда, где далеко за горизонтом, раскинулась Аваримская гряда, которая наверняка с этой стороны зовется как-то иначе. Туда, где горы будто расступились, позволяя пройти ногальцам в Энгарн и наоборот. Этим путем когда-то прошли щивеаты, чтобы уничтожить Хор-Агидгад. Но их опередили. Ялмари мчался так быстро, как мог, хотя не испытывал иллюзий: он не успеет, если только щивеаты не отстанут. Но они не отставали — большой коричневый волк уже скалил зубы справа, слева и чуть позади тоже слышалось тяжелое дыхание. Надо остановиться. Он не быстрее их, и наверняка не сильнее, но может быть, удача на его стороне?

Резко вильнув влево, он развернулся, вцепился в плечо преследователя, тут же отпустил, повернулся к другому — не подставлять горло, не подставлять. Уйти до того, как догнали другие.

Оборотень против оборотня — так он еще не дрался. Бой в Замке фей не в счет — там силы были неравны. А здесь, если и неравны, то потому, что врагов много. Один на один он бы справился с любым.

Зубы рвут плоть, шерсть забивает рот на мгновение, кровь стекает по морде, и это нравится! Также как и азарт боя. Не этого ли он жаждал? Осторожность уходит, о смерти не помнишь, раны не ощущаешь, есть только одно желание: драться до конца, ранить и калечить врага и если придется умереть, то умереть в битве…

…Одна лапа перебита. Он не чувствует боли, но нет уже и азарта. Только холодное безразличие и расчет: убьет еще одного, прежде чем умрет или нет?

Не успеет. И не умрет. Они щадят его, загоняют, ранят, ждут, когда он потеряет много крови и ослабеет. Больше не нападают, бродят вокруг, зализывают раны. В глазах все плывет и двоится, но он замечает, как один из оборотней вновь перекинулся в человека, достал из сумы что-то очень похожее на магический ошейник. Вот как? Плен? Ничего. Он уже был в плену. Это всего лишь значит, что у него есть шанс вернуться домой к Илкер.

12 уктубира, Песчаный монастырь

О том, что сегодня в монастырь прибывает князь Норсон, жених Хозяйки, Удагану доброжелательно поведал Жаге. Только поэтому он не стал говорить об этом с Эвилел. Она хочет сделать сюрприз. Пусть думает, что сюрприз удался.

Когда затрубили трубы, предупреждая о прибытии важных гостей, когда монастырь зашевелился, будто сонный зверь, разбуженный неосторожным охотником, он постарался держаться вдали, хотя заметил ее рассеянный взгляд, скользящий по головам подданных. Она искала его. Но он тоже умеет удивлять.

Эвилел стояла у самых дверей монастыря, в том же бежевом платье — даже по случаю прибытия жениха не переоделась. Впрочем, от этого она была еще прекрасней: ничто не затмевало ее необычной, утонченной красоты. Он любовался ею, стоя у стены, и скрывался за небольшим выступом, как только она поворачивалась, ощущая его взгляд. Справа и слева от нее до ворот стены выстроились монахи в один ряд. За их спинами другие, аккуратными прямоугольниками, чередуя женские и мужские отряды. Впервые Удаган видел всех: монастырь вмещал около десяти тысяч человек — большое хозяйство. Одна бы Эвилел не управилась. Может, поэтому за ее плечами справа и слева почтительно застыли Жаге и какая-то женщина — наверняка наставница.

Вновь затрубили трубы, но уже иначе — торжественно приветствуя гостей. Поднялись вверх ворота, и внутрь въехал отряд из двадцати человек. Князь Норсон не любил верблюдов так же, как ишви Ногалы. И любил красоту и изящество, как Сорот, прибывший с принцем из Энгарна. Он ехал в центре, но чуть впереди, на белом скакуне, покрытом золотистой попоной. Белый кафтан Норсона сливался бы с мастью лошади, если бы не отделка золотом. Прямо сияющий дух Эль-Элион. Жаль волосы подкачали — черные, волнистые они выделялись темным пятном. Его сопровождали воины — все как один на рыжих жеребцах с желтыми попонами. И одежда на них цвета ржавчины с золотом. Лошади демонстрировали хорошую выездку: тихой рысью приближались к Хозяйке монастыря, вынося переднюю ногу вперед.

Лев понемногу наливался ненавистью к показной красоте Норсона. Это сколько же он лошадей и людей дрессировал, чтобы так красиво подъехать к невесте? Ради одного лавга фанфаронства… И где он принял ванну и сменил одежду? Путешествуя по пустыне, таким чистым не останешься. Наверно, позади обоз идет с вещами, благовониями и наложницами…

Кони замерли в полулавге от Эвилел. Гости одновременно спешились, воины сомкнули ряды за спиной князя. Теперь Удаган мог разглядеть соперника лучше: смуглый красавец с утонченной, благородной внешностью. Не воин, а разряженная красавица: кафтан расстегнут, белая рубашка чуть распахнута у шеи, открывая волосатую грудь и толстую золотую цепь. В Энгарне это бы посчитали верхом неприличия.

Скользящим шагом, точно он не шел, а танцевал, Норсон направился к Эвилел, сияя белозубой улыбкой. Нет, он определенно напоминал Удагану того, кто служил утехой для других мужчин. Разве это воин? Его охрана ступала неслышно, но слажено. Вместе они остановилась у ступеней.

Когда Норсон приблизился к Эвилел на три трости, Лев тоже вышел из укрытия. К девушке они подошли вместе: князь стоял лицом к лицу к ней. Удаган встал за ее спиной, оттеснив Жаге. Как он и предполагал, наставник предпочел не возмущаться, а Эвилел так всматривалась в князя, что перемещения за спиной не заметила. Зато не мог не заметить Норсон:

— Приветствую вас, прекраснейшая из женщин, — он склонился к руке невесты, но за миг до этого стрельнул глазами в Удагана — словно клинок метнул.

— Мы рады видеть вас, князь, — только Лев мог различить в этой доброжелательной фразе фальшь.

Князь не различил, он так же улыбался, демонстрируя зубы до самого горла, а взгляд вперился в Удагана. Эвилел тут же заинтересовалась, куда смотрит жених, и слегка повернула голову. Надо отдать ей должное, она сохранила полное самообладание, сообразив, что за спиной у нее эйман. И почти пропела:

— Позвольте представить вам нашего гостя, князь. Удаган Лев, глава дома Льва.

— Много слышал об эйманах, — заверил Норсон, и улыбка его теперь походила на угрожающий оскал. Удаган усмехнулся и чуть кивнул, показывая, что они друг друга прекрасно поняли. Князь был ниже его примерно на полголовы и значительно уже в плечах — это давало приятное чувство злорадства. Маленькую ложь Эвилел он простил: она хотела возвысить его перед князем — вполне невинное желание.

— Разрешите пригласить вас и дланников в трапезную. Вы устали с дороги. О делах поговорим позже.

— Благодарю, госпожа, — князь церемонно поклонился и подал руку, на которую Эвилел должна была опереться, но Лев видел — она всего лишь положила свою сверху, робко, почти со страхом. Девушка вовсе не была уверена, что поступает правильно, отдавая себя во власть Норсона. К сожалению, он не мог предложить ей руку сейчас, но он мог просто быть рядом. Поэтому на пиру, где присутствовали те монахи, что пробыли в монастыре более десяти лет, он занял место слева от девушки.