Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные.

• Название: Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные.
• Автор: Константин Радов
• Жанр: Научная Фантастика

АИ-мемуары. Может ли обыкновенный человек изменить мир, даже если найдет точку опоры?

---

Поведав о недавних парламентских дебатах, я перешел к военным инвенциям, о которых генерал в общих чертах слышал, но последних усовершенствований еще не знал.

- Чем словесно рассказывать - лучше поднимемся на мой галиот, покажу.

Последняя партия мин, построенных Ефимом Никоновым и его подручными по моим указаниям, мало походила на первоначальные бочонки с порохом. Длинные, плотно сшитые из узких планок деревянные рыбы, с растопыренными дощатыми плавниками и торчащими из спин железными крючьями, выглядели как чудища из сказки. Нарисованные для смеху мальчишками-подмастерьями глаза и акульи пасти довершали впечатление.

- Ух ты, какие! Это к шесту привязывать или на веревке тащить?

- Как угодно, смотря по диспозиции: конструкция единая. От оборонительных мин, кои ставятся на якорь, пока отказались. Слишком много их надо, и порох отсыревает. Свая, забитая в морское дно, с оголовком на глубине сажени, действует не хуже - но стократ надежнее.

- У Котлин-острова грунт позволяет. А здесь повсеместно камень.

- Надо сначала эти испытать. Если хорошо себя покажут - вернусь к оборонительным. Есть мысль, как поднять упругость воздуха в бочонке, чтобы вода не просачивалась.

Отказавшись от любезного предложения князя разделить занятую им квартиру, я остался на своем судне. Гельсингфорс, крохотный шведский городок, чуть не вымерший дотла в чуму десятого года, с трудом вмещал целую дивизию, расположившуюся в нем и вокруг. Многие солдаты так и ночевали на галерах, либо в шатрах на морском берегу. Моя каюта уступала, конечно, по удобству обывательскому дому - зато при отдельном жительстве легче умерить груз обязанностей, возложенных начальником. Как всегда на войне, генералов был некомплект - хотя в Петербурге, всего лишь в двух днях пути, они водились в изобилии.

Впрочем, ставить себя совсем отдельно и не впрягаться в армейскую лямку было бы непорядочно, а знакомое самоощущение части боевой машины, составленной из тысяч человеческих существ - казалось даже приятным после долгого перерыва. Вместе с бригадирами фон Менгденом и Барятинским мне довелось нести присущие чину заботы, знакомясь по ходу дела с подчиненными и вникая в особенности здешней географии с военной точки зрения. Чтобы достичь такой же ясности видения, как на юге, понадобились бы годы - однако здесь надо мною стоял опытный Голицын, да и сам государь находился достаточно близко.

Довольно скоро Его Величество напомнил о себе. Неприятель обнаружил намерение контролировать воды около Аландских островов, одна из наших дозорных лодок была взята. Имея пятикратное преимущество в гребных судах, мы просто обязаны были удержать за собой эту часть моря, через которую проходили пути в Ботнический залив и к самому Стокгольму. Исполняя повеление Петра, галерный флот выдвинулся к острову Ламеланду. По недостаточному знанию местных вод, я не получил начальства над отдельною частью корпуса, а состоял помощником при командующем генерале. В Ледзундском проливе наш караван подвергся неожиданному нападению шведской эскадры, галеры начали беспорядочно отступать от многократно сильнейших в артиллерийском бою неприятельских фрегатов.

Распоряжения князя дают превосходный пример спокойного, непоказного мужества и хладнокровия. Избегая столкновения в открытых водах, где находящийся на ветре неприятель мог делать с нами все, что угодно, он приказал отойти в изобилующие мелкими островками и подводными камнями теснины. Преследователи, мнившие себя победителями, бесстрашно сунулись в ловушку: два фрегата плотно сели на мель, остальные маневрировали с чрезвычайной осторожностью, постоянно бросая лот.

- Приготовиться к абордажу!

Поползли фалы с сигнальными флагами, послышались команды офицеров. Галеры ставятся к бою достаточно плотно, чтобы приказы передавать голосом, от одного конца строя к другому.

- Князь Михаил Михайлович, изволь диспозицию учинить об атаке минами. Неприятель хотя не на якоре, но в маневре ограничен.

- Александр Иваныч, не порть казенное добро: эти суда сегодня же будут государевыми! Разве флагман беспокоит, 'Померания': таких кораблей мы еще не брали. Сделаем вот что. Прикажи своим людям атаковать только тех, кто отобьется и уходить будет.

- Слушаюсь! Так и исполню.

- Сам, что ли, хочешь идти?

- Беспременно. Оружие неиспытанное, мне надо действие видеть.

- С Богом! Будем живы - расскажешь.

В моем присутствии рядом с Голицыным не было нужды, а к желанию подчиненных быть в гуще боя он всегда относился с уважением. Баталия кипела вовсю, когда под самым берегом, по недоступному даже галерам мелководью, проскользнули мимо сражающихся четыре вельбота.

Эти узкие длинные лодки, излюбленные охотниками на китов, приглянулись мне быстроходностью и сходством с казачьими чайками: они тоже не имеют транца, нос и корма одинаково заострены. Только вельботы гораздо меньше. Размер позволяет поднять изрядное число таких суденышек на палубу корабля и доставить куда угодно. А на воде они шустрые. Попасть из пушки в столь малую и подвижную цель - поди, попробуй! Форма мин и способы прикрепления специально продуманы, чтобы не создавать лишнего сопротивления: гребцов-то всего полдюжины.

- Суши весла! Оружие снарядить.

Лодки сошлись попарно: нос к носу, со смещением вбок. Матросы достают лежащие вдоль борта мачты - но не ставят вертикально, а бросают в воду. Сейчас трудный момент: совместными усилиями надо завести их под киль и попасть в специальные крепления. Минеры аккуратно раскручивают парусину, в которую укутана чужая погибель. Руки чешутся вмешаться, с трудом сдерживаюсь. Нужен большой запас твердости и здравомыслия, чтобы преодолеть иллюзии, связанные с чином. Большому начальнику всегда кажется, что он самый умный и самый умелый. Я не исключение, мне тоже кажется. Однако люди экзерцировались больше месяца, каждый день по нескольку раз, и по быстроте действий с ними никто не сравнится. Даже я, придумавший все это. А генерал, пытающийся руководить минером или пиротехником и тем заставляющий оного волноваться - катастрофически укорачивает свою жизнь.

Один или два фрегата взяты... Да, точно: вон, второй спустил флаг. Вокруг остальных сражение в разгаре. В каждый корабль вцепилось по десятку галер, как собаки в медведя - пушки на такой дистанции недействительны, они бьют над головами атакующих - драка идет ручным оружием. Стрельба и крики сливаются в сплошной гул. Насчет флагмана Голицын не зря беспокоился: осадить его подобно прочим судам не удалось. Пятьдесят шесть пушек - а вертится, как грешник на сковородке. Наши уворачиваются, чтобы не попасть под бортовой залп, зайти с кормы не выходит. Еще немного - он вылавирует на глубокую воду, и поминай как звали.

- Готовы?! Атакуем корабль, попарно. Сначала мы с Зюзиным, другие двое заходят мористее. Если у первой пары все получится - вам на мелких шведов не глядеть, стеречь фрегаты на случай бегства. Пока идет абордажный бой, в кучу не лезть!

Командую гребцам, весла вспенивают темную воду, вельбот устремляется наперерез линейному кораблю. Потяжелее идем, чем прежде: перед форштевнем на пятисаженном шесте два пуда пороха в дубовом корпусе, похожем на рыбу.

Впереди несколько галер преследуют нашего врага. Выписывают замысловатые фигуры в такт его маневрам, палят из бортовых шестифунтовок и погонных гаубиц. Свалиться на абордаж с таким противником - духа не хватает, а то бы давно настигли.

Мы почти вне опасности, надо только проскочить картечные дистанции. Ядром - не попасть, а бортовой залп картечью по вельботам мог бы оказаться роковым. Но зачем стрелять? Откуда знать шведам, что безобидная на вид длинная лодка опасна такому левиафану?

Левиафан - это кит. Whale. А вельбот - whale boat. Сейчас мой гарпун проделает гиганту гигантскую дыру в деревянном брюхе. Теперь и картечью не достанут, слишком близко!

Удар! Словно кот после пинка солдатским сапогом - лечу, кувыркаясь. Балтийские волны смыкаются над головой. С трудом выныриваю, легкие раздирает кашель от попавшей воды. Вдруг чьи-то цепкие руки тащат меня вниз, в пучину. Рванувшись со смертным отчаянием, дотягиваюсь до воздуха и вижу безумную, с выпученными глазами, рожу. Поймав за одежду, выталкиваю матроса вверх и ухожу в глубину. Всплываю за его спиной. Здоровенный мужик беспорядочно лупит по воде ручищами, то и дело скрываясь с головой. Обнаружив, что борт лодки рядом - хватаю одной рукой доску, другой дурака, соединяю и снова ныряю. Иначе не отцепить.

'Померания' невозмутимо скользит прочь. Я не сразу понимаю, что взрыва не было. Так что же, черт возьми, было?! Вокруг плавают весла и щепки. Затопленный вельбот поворачивается под вцепившимися в него матросами. Скалится острыми обломками разбитая корма. Пушечное ядро? Мы же в непростреливаемой зоне!