Вениамин Чернов - Разрозненная Русь

• Название: Разрозненная Русь
• Автор: Вениамин Чернов
• Жанр: Современная проза

---

Пока двое суток на берегу Москвы-реки (на месте впадения Яузы) ждали Михалко, все время шло обучение.

Москвичи, которые ходили смотреть, а некоторые - проситься к нему в войско (князь Всеволод хорошо платил, но не каждого теперь уже принимал), потом, вернувшись домой, восторженно рассказывали:

- Како много воев-то! Как он столько смог набрать?.. Вся почти дружина комонна, а пехи на телеги садятся. (В то время в Залесской Руси вне населенных пунктов дорог в нынешнем понимании не было - ездили по тропам, грузы перевозились не на телегах, а на вьючных лошадях или на себе; основные сообщения и перевозки осуществлялись по рекам, озерам.) Некоторые уверяли, что видели вделанные в телеги небольшие камнеметы...

Но в этот раз воевать не пришлось: к Михалку и Всеволоду в Москву прибыли послы Глебовы, которым велено было сказать: "Князь Глеб кланяется тебе, князь Михалко Юрьевич, и поздравляет с восседанием на Ростово-Суздальско-Владимирский золотокняжеский стол и просит прощения у вас, князей, за то, что натворили его шурья; он отобрал у них награбленное: золото и серебро, ружье и протчее, особливо образ Святой Богоматери, книги и меч Святого Бориса... И обязуется Глеб впредь своих шурьев противо вас не помогать".

* * *

...Родилась дочь - Верхуслава...

6

Так и не зашли князья - Юрьевичи в Москву в гости к боярам. Москва не Владимир, но все-таки...

На второй день после приезда Глебовых послов владимирские войска засобирались. Часть их была отпущена по домам; других - молодых сильных пригласили в дружины. Еще никогда у князей-братьев не было таких сильных дружин - объединившись они могли, если нужно было, покорить любое русское княжество, дать отпор любому врагу.

Боярин Яким Кучка, братья Брястяне с дружинниками-пасынками и сотский Ефрем со своей, набранной, обученной полусотней тоже отошли уже от лагеря Владимирцев, как их догнали полутора десятка комонных. Впереди скакал рослый синеглазый - судя по одежде, доспехам и оружию - сотский. Он поискал глазами, к кому обратиться, нашел:

- Боярин, светлый князь володимерский просит вас поехать с ним во Володимер. Просит приехать и сыновца своего Юрика, и его мать, княгиню Андрееву... Велел сказать, что с ворогами покончено, надо теперь и их обустроить...

Яким и братья удивленно посмотрели друг на друга, поклонились в пояс посланнику.

- Благодарим Бога и его за приглашенье - соберемся и приедем вместе с княжичем и княгиней...

Едва отъехал сотский владимирский, как на бояр налетел Ефрем. Он коренаст, сухощав, с горящими синими глазами:

- Какой покой и обустроение княжича и княгини будет в Володимере?!.. Вы же знаете, что на Руси - снова война: Святослав Всеволодович, Рюрик, Роман Смоленский, Мстислав Ростиславич с новгородцами воют за Киевский стол. Кто бы не победил из них, будут потом драться с Володимерской землей!.. Какой покой будет!.. Да и я не верю, чтобы Михалко забыл и простил смерть своего брата. У русских хоть крест на шее висит, но они всё ещё как язычники-дикари мстят за кровь.. - Он повернулся к своей полусотне, показал на них рукой (Саухал все-таки сумел в Рязани набрать осетинов): - Вот они и я не пустим, не отдадим княжича и княгиню в руки Михалка!.. (Ефремовские головорезы, отпустив тяжелые копья к земле, смотрели из-под мохнатых шапок затаенно-зло - они произвели впечатление на бояр.)

Сотский Ефрем развернулся и галопом поскакал - за ним - его джигиты.

Ефрем встретился с Джани. Волна эйфории и любовного экстаза все захлестнула, смыла все мысли деловые, подозрения... Оставленные в покое, они уже открыто встречались: то у братьев Брястян, то у него - он выстроил усадьбу, где жил с Саухалом и со своей дружиной - рядом с Кучковым. Не раз он говорил:

- Джани, давай уедем!.. Возьмем Юрика - его нельзя оставлять здесь.

- Нет, я ни куда не поеду - эта земля принадлежит ему и он будет им владеть...

- Неужели ты не видишь, что тут делается?! - Ведь на смерть идут: друг на друга, брат на брата, дядя на племянника - князья ли, бояре ли - все помешались на имении!..

Южные люди тоже любят золото, серебро (еще как любят!), но у них хоть есть уважение к старшим, священные чувства к своей земле, народу; а эти, русские, как только вылезут из грязи, холопства - сразу за богатство!.. Даже не будут наслаждаться волей - а воля, свобода в ихнем понимании - разбой, делай что хочешь... Господи, да как же ты создал такой народ, который живет только ради денег, и думает о них день и ночь: как их (не заработать, не в честном бою взять!) украсть, добыть!..

- Хватит!.. Ты обозлен, не знаешь русский народ; ты и свой не знаешь, и бросил его...

- Не я бросил свой народ, а Бог позабыл про нас - разбросал: часть живет на Северном Кавказе, другая, большая - растеклась по Руси: только в Рязанской земле сколько... Но мы не потеряли человеческое достоинство и оно у нас выше и дороже любой драгоценности и мы, осетины-аланы, не меняем свою Честь и Достоинство на кусок желтого жирного металла...

* * *

Ближние бояре восьмилетнего Юрика (Андреевича) решили ехать, но не во Владимир, а в его отцово Боголюбово. Княгине посоветовали ехать с ними.

Всю дорогу Ефрем и Саухал о чем-то говорили, спорили между собой. В Боголюбово они не зашли...

7

Ох, хорошо пели дружинники - молодые, синеглазые; одни свесив золотоволосые головы над дубовыми столами, другие, сидя на лавках, запрокинулись на стенку гридни, полузакрыв глаза, выводили грустную, языческую русскую песню.

Всеволод некоторые слова не совсем понимал (да и поющие также не все понимали), но интонация, мотив разгульный, удалой... Его поражало то, что лирика в песне совмещалась с каким-то занимательно-угрожающе-просительным тоном. Приятные отдельные (задевающие самые дальние уголки Души) высокие звуки вторили подголоскам: низким, грозно-рокочущим басам, и сливались в мощный неразделимый неповторимый многоголосный хор...

Все они были при оружии. Воевода Осакий сам их отобрал. (Их перед "делом" накормили, досыта угостили вином из княжеских запасов.) Всеволод Юрьевич - простояв так, и не замеченный - не отходя от дверей, громко крикнул - позвал воинов и решительно прошел в большую палату, где князья обычно принимали гостей, проводили думы. Когда он вошел в сопровождении трех десятков вооруженных дружинников, которые тут же встали, загородив двери и окна, сел рядом с Михалком, все взоры устремились на него: такое странное вдохновленно-грозное лицо было у молодого князя, что даже его брат Михалко удивленно таращился на Всеволода.

Бояре заерзали под прицелом черных огненно-блестящих глаз: поняли которые, что не на совет пригласили их князья. (И на столах немного было яств, питий, как обычно.)

Всеволод Юрьевич продолжал разглядывать всех, не таясь, смело, грозно вглядываясь в каждого.

Боярская Дума разделилась вдруг, как бы на две группы: одна - те, кто были всегда за Юрьевичей, и тех, кто непосредственно принимал участие в убийстве Андрея Боголюбского...

Михалко вздрогнул от призывного огненно-жгучего взгляда брата; заговорил слабым, охрипшим голосом о том, о чем уже догадались многие, но все равно неожиданном:

... - "Вы хвалите меня и благодарите за то, что я волости и доходы по смерти Андреевой от монастырей и церквей отнятые, возвратил и обиженных оборонил. Но ведаете, что оные доходы церквям Андрей, брат мой, дал, а не я, да ему вы никакой чести и благодарения не изъявили и мне не упоминаете, чтоб вашему князю, а моему старейшему брату, по смерти честь кою воздать, если вы токмо милость его и благодеяния ко граду Володимирю помните..."

Напряжение спало, лица у некоторых посветлели - подумали, что князь Михалко хочет "некоторое церковное поминовение ему вечное уставить", отвечали:

- "Мы сие полагаем на вас. Что тебе угодно, то и мы все желаем и готовы исполнить без отрицания, и совершенно знаем, что он по его многим добрым делам достоин вечной памяти и хвалы".

Всеволод Юрьевич почернел. Михалко привстал, взмахнул руками, высоким визгливым голосом закричал: "Асче он неправильно убит, то тако право убийцем не мстите?!.."

В это время, как по команде, в зал вбежало еще несколько десятков вооруженных (из личной охраны князей) - вмиг заполнили проходы между столами, огородили князей.

Шум, топот, говор, крики...

Михалко бледный, потный, замахал трясущимися руками: "Тихо, тихо!.." Когда стихло, заговорил:

- "Воистинно убит неправо..."

- Вяжите! - бас Всеволода перекрыл вновь поднявшиеся крики. - Вот этого, вон того!.. - Князь стоя показывал, кого брать.

Треск, стук ломающихся и падающих скамеек, столов; хрипы и вскрикивания связываемых бояр. Их тут же уводили во двор, где уже ставили столбы с перекладинами. По периметру двора стояли сторожа. Вслед за взятыми боярами выскочил без шапки молодой Всеволод. Он теперь уже не слушал что скажет брат - все взял в свои руки.

...Вслед за возком (в нем везли княгиню Андрееву) в княжеский двор въехал конный отряд, на одном из вьючных лошадей был перекинут поперек связанный сотник Ефрем. Соскочив с коня, к князю Всеволоду торопливым шагом подошел командир сотский Третьяк. Морщась от боли (был ранен), сотский доложил: что около самого города (Владимира) догнал их Ефрем со своими пасынками-джигитами и хотел отбить княгиню.