Персиваль Эверетт - Глиф

• Название: Глиф
• Автор: Персиваль Эверетт
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19270-0

Малыш Ральф, носитель ужасающе мощного интеллекта с коэффициентом 475, не приемлет речь по причинам философским и эстетическим. Кроме того, к 4 годам его похищают: 1. психически неустойчивая психиатресса, которая желает вскрыть его мозг; 2. пентагоновский полковник, который желает превратить его в совершенную шпионскую машину; 3. мексиканская пара, мечтающая о собственном ребенке; 4. католический священник, стремящийся изгнать из него демонов. И все это – лишь начало счастливого детства…

Шедевр искусства лингвистики – роман Персиваля Эверетта «Глиф».

---

– Скоро остановимся.

– А еще заехать в «Кеймарт» или «Таргет» и купить ему одежду, – она склонила голову и заулыбалась. – Симпатичный мальчик. Как мы его назовем, Маурисио? – Она перегнулась через спинку и прикоснулась к моей щеке. – Мы так давно хотели маленького – и вот он. Это чудо, Маурисио. – Она посмотрела на мужа. – Ну, так как назовем?

Маурисио пожал плечами.

– Пепе, – сказала Розенда. – Мне кажется, ему идет Пепе. Как тебе Пепе, Маурисио?

– Пепе, – повторил он и кивнул.

Будучи близки по цвету кожи, мы выглядели вполне адекватным семейством. Я мог быть их ребенком. Маурисио вез нас по извилистой дороге меж скалистых круч, пока мы не выбрались из холмов на равнину человеческой деятельности. Машины роем собирались на перекрестках, у ртов и анусов стоянок. Послеполуденное солнце ярко светило сквозь заднее стекло.

У торгового центра Розенда принялась твердить Маурисио, что пора остановиться:

– Остановись, милый, остановись. Нашему сыночку нужно много вещей. – И, оглянувшись на меня: – Наш славный малютка Пепе.

Должен признать, в ее глазах было нечто вроде любви, но – отвратительной любви. Никакой тонкости, никакого преуменьшения, изящества – просто пучеглазое, слюнявое, неделикатное обожание.

– Иди, – сказал Маурисио.

– Ты не пойдешь? – спросила Розенда.

– Мы подождем здесь.

– Нет, Маурисио, в машине слишком жарко, – возразила она. И была права. Я вспотел на виниловом сиденье. Я хотел пить. Есть. Я хотел в туалет. Розенда добавила: – Наш Пепе, наверно, хочет сикать.

Надо же так неудачно выразиться. Она вышла из машины и открыла заднюю дверь:

– Пошли, голубчик Пепе.

суперчисло

Ты не знаешь округу Полк так, как я. Всякий, кто бывал там, того же мнения.[233]

Где-то моя мать оплакивала не только меня, но каждый неверный поворот в своей жизни, и отец был самой видной вехой на ее ложном пути. Она сожалела, что родила меня, но любила от этого не меньше. Она не пожертвовала бы моей жизнью, чтобы загладить свою ошибку, зато пожертвовала бы своей, чтобы вернуть меня себе. Мое лицо служило бы болезненным напоминанием о несчастливой встрече с человеком, которого она так презирала, – а его лицо ассоциировалось с утратой и виной, наводя ее на мысли обо мне. Она плакала где-то, потому что считала себя чудовищем. Она плакала где-то, потому что сомневалась, хочет ли меня вернуть. Она плакала где-то, потому что время, пространство и язык сыграли с ней злую шутку. И наконец, она плакала потому, что, с тех пор как лишилась меня и порвала с отцом, стала хорошо рисовать.

ergon[234]
eidos[235]
эмический/этический[236]
эпизод
это

vita nova

Маурисио толкал тележку, а Розенда несла меня по магазинным проходам. Ничей взгляд на нас не задерживался, хотя несколько женщин привычно помахали мне, ребенку. Я ответил привычной усмешкой, которая – с этой мыслью я уже смирился – воспринималась просто как странная улыбка. Прохожие были шаблонными фразами, которые механически повторялись каждые несколько секунд и от этого становились комичными. Посчитав это смешным, я начал улыбаться, а начав улыбаться, я стал привлекать больше внимания, люди показывали на меня и тоже улыбались, получалось все смешнее… Вы поняли принцип. В итоге весь магазин жужжал разговорами о благодушном малыше в отделе детской одежды. Люди приходили просто посмотреть на меня, игриво высовывались из-за вешалок с пуховиками для девочек-подростков, грозили мне пальцем из-за стеллажей с полотенцами. Все это очень нервировало Маурисио. Розенда же наслаждалась и демонстративно прижимала меня к своей внушительной груди. Было весело, и я не мог сдержать улыбку, что для меня равносильно смеху. Сцена в магазине произвела своеобразную революцию. Клоны клонов гнались за троицей по проходам, Маурисио толкал тележку с пижамой, маленькой зубной щеткой, почти взрослыми трусами, шестью футболками, тремя парами штанов и кедами, а Розенда семенила сзади, перехватывая меня через каждые три шага. Маурисио потел, Розенда теперь тоже нервничала. Я устал и больше не улыбался. Тогда люди принялись корчить рожи, пытаясь вернуть мне хорошее настроение. Усмешку могли бы не так понять; я отвернулся от них и уткнулся Розенде в шею.

В машине Маурисио долго провозился с ключами. В этот раз я сидел спереди, на коленях у Розенды.

– Скорее, – сказала Розенда.

– Сейчас, – сказал Маурисио.

– Скорее, – сказала она.

– Сейчас.

– Маурисио, – сказала Розенда.

– Сейчас.

Разговор – тягостное дело, в лучшем случае.

Затерянный между прочим

ЕЛЬМСЛЕВ

F

différance

1

По часовой стрелке – это направление, юг – тоже, но сколько ни иди по часовой стрелке, далеко не уйдешь. И никто никогда не приходит по часовой стрелке, хотя люди часто поворачивают на юг, к югу или с юга. Слова на странице всегда располагаются в одном и том же направлении: слева направо, или справа налево, или сверху вниз, или, в случае плохих поэтов, ищущих кратчайший путь, в форме чайки – по часовой или против.[237] Но если на странице имеются слова, это еще не значит, что есть направление; у смысла нет ориентации и, уж конечно, карты. Смысл есть там, где он есть, и только там, где он есть, хотя может привести куда угодно. Однако недоумение обязательно находится только в одном месте и выглядит одинаково, независимо от его позиции по отношению к смыслу. Недоумение всегда выглядит одинаково, и приходит оно по часовой стрелке.

2

От торгового центра Маурисио повез нас к ресторану, где мы уселись на диванчиках сзади, у кухонной двери. Пришла официантка и сказала мне что-то в детском духе, а потом Розенде и Маурисио:

– Меня зовут Труди, если понадоблюсь. – А я подумал: «И даже если не понадобишься». Розенда заказала мне фрукты, печенье и молоко. Я не возражал. Я умирал с голоду. Мне даже понравилась интенсивность желания. Но до еды дело так и не дошло. У меня жгло под ложечкой, и дискомфорт вернул меня к мирским мыслям: откуда берутся бананы и какие суда их перевозят?

3

Существует ли кругообразность, неопределенно приводящая нас к другому? Меняемся ли мы, в самом деле, от той неизменности, которую создает вечное хождение по кругу? Изменить ориентацию, но не положение в пространстве – действительно ли это изменение? Если я обхожу с сачком вокруг пчелы на цветке, а пчела пляшет по кругу и постоянно смотрит мне в лицо, обойду ли я когда-нибудь вокруг нее? Несмотря на все это движение, движения нет. Сколько ни повторяй, ничего не происходит. Круг заменяет перемены, и эти перемены из наличия перемен превращаются в отсутствие перемен, превращаются в отрицание, несуществование, пустоту, молчание. Против часовой стрелки.

эфексис

Что я делаю с этим ребенком? Мою жену он так растрогал, но что делаю я? От него одни проблемы. Почему его посадили? Это сатанинский ребенок? Я хотел помочь. Он написал мне записку. Как он мог написать мне записку? Он ребенок. Я долго искал эту работу. Хорошее было место. Но ребенка нельзя держать взаперти. Нехорошо держать ребенка взаперти. Но почему его держали взаперти? Может, это дьявольское отродье? Хотя Розенда так счастлива. Дьявольское отродье не может принести столько счастья. Куда мы едем? Тот человек, который приходил и разговаривал с ребенком, был важная шишка, из правительства. Видно по тому, что он меня в упор не замечал. Он боялся ребенка. Тоже видно. Может, это дьявольское отродье. А может, дьявол хочет забрать его себе.

Мой бедный Маурисио, он так испугался. Он и меня пугает. Какое чудо, что у нас наконец появился маленький. Мы так долго старались. Я столько молилась. Интересно, как он попал в тюрьму? Ребенок красавчик. Я по глазам вижу, что очень умный. Надеюсь, такой же умный, как мой Маурисио. Надеюсь, мы найдем место, где Маурисио сможет не бояться. Надеюсь, мы скоро доберемся до Мексики. Мой мальчик. Такой красивый. Я полюбила его с самого первого взгляда. Он чудо. Я буду его защищать.

оотека

Люди изобрели язык. Так говорит наивный. Язык изобрел людей. Так говорит циник. Мои родители произвели потомка. Или это я сделал их родителями? И вот я снова превращаю людей в родителей. Курица? Яйцо? Омлет? Смысл начинается с осознания того, что термин смысл заменяет любой смысл, возможный в конкретном контексте, подобно тому как вещь обозначает любое имя существительное, а качество – любое прилагательное. Aliquid pro aliquo. Сказать, что в каком-то смысле эта вещь обладает определенным качеством, – ничего не значит, разве что здесь, когда это подтверждает мою идею. «В его словах был смысл» ничего не говорит о его словах. «Он обладал определенным качеством». «Он вошел, размахивая этой вещью».