Павел Амнуэль - Ветер над яром (сборник)

• Название: Ветер над яром (сборник)
• Автор: Павел Амнуэль
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-01067-1

Сборник фантастических повестей, рассказов, очерков молодых писателей-фантастов. Подготовлен по материалам Всесоюзного творческого объединения молодых писателей-фантастов при ИПО “Молодая гвардия”

СОДЕРЖАНИЕ:

От составителя

Повести

Павел Амнуэль. Бомба замедленного действия

Лев Вершинин. Сага воды и огня

Виталий Забирко. Тени сна

Юрий Иваниченко. Стрелочники

Евгений Дрозд. Скорпион

Рассказы

Геннадий Ануфриев, Владимир Цветков. Неучтенный фактор

Владимир Галкин. Бухтарминская волюшка

Семен Бойко. Наоборот

Наталия Гайдамака. Колыбельная

Евгений Дрозд. Троглодиты Платона

Анна Китаева. Кое-что о домовом

Людмила Козинец. Последняя сказка о “Летучем Голландце”

Людмила Козинец. Ветер над яром

Александр Кочетков. Эффект сто первой обезьяны

Леонид Кудрявцев. Озеро

Михаил Ларин. Кража

Ростислав Мусиенко. Отступник

Игорь Сидоренко. Сила интеллектуального трения

Перекресток мнений

Алина Лихачева. Был такой летчик Лось

Александр Осипов. Прикосновение к чуду

Василий Головачев. Послесловие

Ответственный редактор В. В. Головачев

Составитель И. О. Игнатьева

---

Фома глазами хлопает удивленно, она опять говорит:

— Золотом моим не гнушайся. За перевалом, в России, мужики у купцов его на зелье да ружья новые обменяют. Вот и будет у вас еще крепче защита от врага.

Фома в тряпицу золото завернул, сам чует, домой пора собираться, а не хочется, будто с родным разлучается:

— Сказывали, от Горного дети с сердцем каменным, с плотью холодной рождаются. А я тепло чувствую, значит, с душою ты человеческой.

— Матушка была простой женщиной, в поселке руднишном Батюшка Горный ее приглядел, ну и слюбились… К нему жить перешла. При родах сама померла, но душу свою человеческую мне оставила.

Хотел Фома еще сказать, да вдруг робость нахлынула, язык будто отнялся. Она опять говорит:

— Отдашь старейшинам золото, а коли еще потребуется, приходи смело ко мне.

Однако Фома все стоит, с девицы глаз не сводит. Улыбнулась она:

— Будет тебе девичьей красой любоваться, придет час — наглядишься, а сейчас ступай да об деле помни.

Поклонившись, Фома к дому пошел, старейшинам золото отдал, рассказал все как было. Они не удивились, будто ждали того. Один сказал:

— Знали мы, что поможет нам дочка Горного, но ты, паря, про то ни ближнему своему, ни дальнему не обмолвись — мало ли что.

Фома с тех пор молчаливее стал, да родне-то не до него. Отец в тайге на охоте либо в поле на пахоте, мать со стариками в огороде али по дому работала. Вот Фома к дочке Горного и зачастил. По знакомой тропе к озеру выйдет, а она уж с новым подарком встречает: самородок али песку золотого отдаст, камней драгоценных, на кои богатеи падкие. Большие деньги за перевалом платили посыльникам с Бухтармы. Те тайными тропами в Россию ходили, Фомы приношенья у купцов на порох да ружья меняли. У парня девчата допытывали, мол, почто часто в горах пропадаешь, а одна-то не знала, не гадала, а что в голову взбрело, то и брякнула:

— Поди, золото отыскал и моет втихую.

Обронила ненароком и забыла тут же, а до Акима слух долетел, к Фоме давай приставать: возьми, дескать, с собою, у меня знакомства, куда золото сплавить. Однако парень разговор его сразу пресек:

— Экие у тебя мысли иудины! Аида на сход, там тебе быстро дорогу укажут!

Аким за руку парня схватил:

— Да это я так, шутейно! — Сам трясется, в ноги кинулся.

Ну Фома и отмахнулся:

— Прочь ступай!

И опять к заветному озеру поспешил Уж который раз был у нее, идет смельчаком, а явился — робость нападает Слушает речи ее разумные да ликом прекрасным любуется, а сам молчит.

— Что ж ты, друг Фомушка, слова не вымолвишь Али скушно со мной — она ему говорит.

Парень то признался, мальчонкой еще лико ее в окне увидал, шибко понравилось А теперь вот душой к ее душе прикипел А что дальше то будет, боится загадывать Время подходит невесту выбирать, а у него думки об ней Глянула девица изумленно да и говорит.

— Не впервой мне слушать признание Другим то даже не краса моя, богатство глянулось, потому вон они глыбами каменными торчат у озера А от тебя слова про душу услышала. — Помолчала и добавила. — Может, будет с тобой у нас что, да только сейчас не ко времени Послушай, какое дело скажу Спас ты многих от бергальской каторги, только не всяк достоин бухтарминской волюшки Акиму-нарядчику, притеснителю твоему бывшему, ни за понюх табаку воля досталась Такой Бухтарме в тягость и чую — беды не сотворил бы, потому приглядеть за ним надоть А сейчас ступай, придет час, свидимся — Прильнула устами к его устам и отпрянула Глянул парень — нет никого, а из пещеры опять вода хлынула Повернул Фома в обратный путь Сам поцелуй ее на устах чувствует Однако слова про Акима из головы не выходят Решил старейшинам рассказать, как Аким пытал его насчет золота А как в городище вернулся, увидел на сходной площади старейшины кругом стоят, перед ними Аким связанный Тут парень узнал — что приключилось к бухтарминскому старожилу забрался, шкурки собольи в мешок поклал и бегом из долины Краденым хотел себе волю купить, да на пере вале словили дозорные, на суд бухтарминцам представили Старейшины и решили вора-изменника на плот связанного посадить, пустить по реке, пущай плывет.

Как ни выл, ни бился Аким, на плот небольшой его связанного посадили, от берега оттолкнули молча, не оглянувшись, в городище ушли Плот по течению тихо сначала плыл А чем дальше, тем шибче течение, перекаты бурливые пенятся Плот, словно щепку, несет, водой окатывает — перевернет и конец всему Аким в ужасе озирается, от страха зажмурился, завопил истошно, но тут же осекся голос его, и сдавленный хрип изо рта вырвался. Арканом шею его захлестнуло, сила неведомая в воду сдернула, к берегу потянула, на камни выволокла. Отплевался, отдышался на суше Аким, глянул вверх — трое на него узкими глазами уставились. Один с усмешкой свирепою кривым ножом путы на ногах Акимовых перерезал, однако руки связанные и аркан на шее оставил. “Попался к лазутчикам”, — Аким догадался. Воин жестом встать приказал, дернул аркан, и потрусил Аким за джунгаром.

Бухтарминцы про то не знали, не ведали, за заботами совсем Акима предали забвению, будто и не было. Сами пахали, сеяли, на рыбалку ходили, а коли черед подходил, в дозоре стояли. Джунгары-то все боле тревожили, лазутчиков засылали, а то и отряды мелкие. Однако всегда дозорные упреждали, жителям кострищами знак подавали. Зажгут хворост на одной горе, дым столбом поднимается и по цепочке на других вершинах загорается. Фома не раз уж в дозорах бывал, за сметку, за ловкость его уважали, а дозорные говорили:

— Коли Фома при нас, лазутчика не проглядим!

Как-то в свободный час Фома малиной на склоне лакомился. Дочку Горного вспоминал, она-то боле на глаза ему не показывалась и тропы к своему озеру позакрыла — как ни пытался Фома, ни одной не нашел.

Давит языком парень спелые ягоды, сладким нектаром во рту они растворяются. “Чего ж это я один?”-смутился Фома, дружков-дозорных тоже решил порадовать, в полог рубахи стал собирать. И почудилось — тень чья-то за камнем мелькнула. “Поди, девица меня скараулила!” Фома с улыбкою затаился в кустах, но тут языка непонятного говор услышал. Прильнув к земле, голову чуть приподнял и увидел: из-за камня двое в малахаях выскочили, крадучись в лес побежали. Фома к дозорным бегом, старшему другу своему Кузьме обсказал что и как, Кузьма глянул из-под бровей:

— Ишь ты, зоркий да чуткий, лазутчиков углядел. Однако и мы не промах, на прицеле давно держим. Не знаем вот только, полезут когда, потому мужиков не хотим беспокоить — жатва в разгаре, воевать некогда. Беда, коли в этако время полезут — на их тьму нас всего семеро. — И за плечо парня взял. — А ты осторожней будь, неровен час уследят, стрелу пустят али самого утащат в полон. — Потом глянул в небо, сказал задумчиво: — Луна из-за гор вышла, время мое наступило. А ты спи, с утра тебе в дозоре стоять…

Растянулся Фомка перед костерком, думает: “Куда это исчезла девица — дочка Горного?” От тепла разомлел, не заметил, как задремал. Вдруг навалилась на него тяжесть великая, очнулся, по рукам, ногам спутанный, и голова чем-то обмотана — ни глаз не открыть, ни крикнуть не может. Чьи-то руки схватили, потащили неизвестно куда. Долго несли, потом наземь бросили. С головы мешковину сорвали. И услышал Фома гортанную речь незнакомую, и увидел: в ущелье большом костры горят, и у каждого по десятку и более воинов. Тайша17 джунгарский в парчовой шапочке, соболем отороченной, в халате шелковом, от костра поднялся, сказал что-то. Старичок-толмач сухонький перевел:

— Кратчайшей дорогой проведи нас в Бухтарму, чтоб другие дозоры не заметили. Золота отвалим, коня дадим, кон-тайше великому на службу определим.

Слушает Фома речи льстивые, сам слова не вымолвит.

— Чего молчишь, ответствуй, какие мысли твои? — толмач ему опять говорит.

А тайша джунгарский, саблю из ножен выхватив, острым концом у шеи Фомкиной покрутил и сказал через толмача:

— А не дашь согласия, на куски порубим и собакам бросим!

Но Фома молчит, кулаки сжимая, о своем думает: “И как это дозорные врагов проглядели, и что с ними содеялось?” Вдруг, врагов хмуро оглядывая, заметил — лицо мелькнуло знакомое. “Уж не Аким ли?” Поискал глазами еще, и больше не увидев, наваждением посчитал. Подумал: “Как ему тут оказаться, унесла река нарядчика, как бы он к джунгарам попал?”

Тем временем врагам ждать надоело. Тайша сверкнул глазами недобрыми:

— В яме пусть посидит со своим соплеменником, быстрее одумается.

Оттащили парня, в яму на сырые камни бросили. Сколько-то пролежал и вдруг рядом услышал стон. Пригляделся, Кузьму связанного в темноте перед собой увидел — лежал он измученный, изувеченный. Вздохнув, глаза приоткрыл:

— Ты это, Фомушка, живой, значит, а я думал — всех порешили.

Хотел парень спросить: как же это проглядели ворога? Но Кузьма, на бок с трудом повернувшись, сказал: