Алла Дудаева - Миллион Первый

• Название: Миллион Первый
• Автор: Алла Дудаева
• Издательство: Ультра. Культура
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9681-0039-7

В книге повествуется о жизненном пути первого президента Чечни, раскрываются особенности чеченского народа, его стремление к независимости. Она позволяет понять характер Джохара Дудаева, его взгляды на жизнь. Название книги — «Миллион первый» — связано с известным высказыванием покойного президента: «Как-то у него спросили: «А сколько у чеченцев генералов?», на что Джохар Дудаев ответил: «Каждый чеченец — генерал, я же только миллион первый!»». В издании широко представлены документы последних лет жизни, речи и интервью Джохара Дудаева, его переписка. Книга также содержит стихи Аллы Дудаевой, которые она посвятила чеченскому народу.

---

После пресс-конференции Мавлен Саламов, помощник Джохара, растроганно обнял меня, а Висхан, садясь за руль уазика, чтобы отвезти обратно в Гехи-Чу, сказал: «Красавчик — Алла!» Это было высшей похвалой. Так они называли раньше только Джохара, когда он, сидя за столом в своем кабинете и продолжая как ни в чем не бывало работать, с убийственной иронией смеялся над ошеломленными корреспондентами, пригибающимися при близких разрывах авиационных бомб.

Висхан и Муса воспрянули духом, на следующий день нам нужно было снова ехать на пресс-конференцию. Ночью, ложась в большую, пустую и холодную постель, я опять пригорюнилась и собралась заплакать, как вдруг рядом, под моим окном, запела цикада. Я очень любила их слушать в нашем саду, поливая бархатистые кусты помидоров, нежно светящиеся в электрическом свете, падающем из раскрытых окон дома. Полчаса заливалась трелями цикада до тех пор, пока на сердце у меня не стало тепло. Я совершенно успокоилась и, кажется, даже начала осознавать всеобщий закон любви. Нас любят те, кого любим мы, и в самую трудную минуту они приходят на помощь. Иначе почему моя любимая цикада запела именно 24 апреля, хотя для цикад еще совсем не время, на Кавказе они появляются в июне.

Под утро, на одну только минуту, во сне я увидела Джохара. Он был очень высоко в небе, я ощущала расстояние в семь небес, и в то же время видела его совершенно отчетливо. Джохар шел вместе со стариками с длинными белыми бородами (я сразу догадалась, что это святые чеченские «ольяи») впереди огромного войска в белых одеждах. Я спросила его, о чем молила Всевышнего вся Чечня: «Когда будет наша победа?» Он ответил, что победа сначала свершается на небесах и только потом опускается на землю. «Но ваши молитвы разрозненны и до неба не доходят, нужно молиться вместе, рядом поставить воду, а потом пить ее после молитвы. Тогда ваши силы удесятерятся, вы перестанете болеть, станете одним целым — настоящими братьями — и будете непобедимы». Утром я рассказала об этом сне Амхаду, чтобы он передал всем командирам слова Джохара.

Меня попросили повторить то, что я говорила на первой пресс-конференции, приехавшие издалека журналисты. Потом я отвечала на их вопросы.

Американцы спросили, что я могу передать Президенту США Биллу Клинтону. Я вспомнила его визит в Москву в мае 1995 года, когда он заявил, что наша война ему напоминает американскую войну между Югом и Севером. Я упрекнула его в том, что он ориентируется только по частям света «север-юг», но не учитывает размеры территорий и количество населения, умирающего на этой войне. Наша война может быть сравнима скорее с вьетнамской, которая послужила уроком всему миру, но не России. Потом я вспомнила о моей книге, переданной Хиллари Клинтон, жене Президента, через ее секретаря, когда они проезжали через Киев. На книге я написала: «Сейчас, когда чеченскую землю заливают реки крови, а мужчины готовы умереть, сражаясь, может быть, женщины помогут восстановить справедливость и мир…»

Надпись было сделана на английском, Хиллари не могла ее не прочитать… Я обвинила Хиллари Клинтон в христианском немилосердии…

Журналисты спросили, есть ли еще свидетели, которые могли бы подтвердить гибель Первого президента. За моей спиной, всем своим существом переживая мои слова, стоял Муса Идигов. «Вот, — я показала на Мусу. — На его коленях Джохар произнес свои последние слова: «Доведите дело до конца…»» Все камеры обратились на Мусу, к нему подскочили журналисты. В слепящем потоке света сверкнули слезы на его огромных черных глазах. «Убери!» — Муса закрыл лицо рукавом. Мое сердце сжалось: «Уберите камеру, господа! У нас не принято снимать плачущего мужчину».

В республике шел тезет, в разоренных селах и сожженных городах, под бомбами и артиллерийским обстрелом собирались люди и провожали первого Президента непокорной Ичкерии. Двери всех домов были открыты настежь, республика как будто потеряла своего отца. О нем сожалели все, даже те, обманутые, которые не понимали его раньше, а теперь гибли вместе с нами. Война не щадила никого… Но я видела по ночам Джохара живым, а другие не видели. Их горе и печаль были неутешными, как я ни старалась облегчить их страдания, несколько человек умерли, сердца не выдерживали траурную весть. Один из молодых ополченцев в Гехи-Чу собрал в своем доме ковры, в центре комнаты сложил все вещи и поджег — от горя он сошел с ума. Сразу четыре села были сданы на нашем Юго-Западном, фронте, те села, которые мы удерживали почти год, за каждую пядь земли было пролито столько крови! Пользуясь всеобщей растерянностью, российская армия наступала, нас прижали к горам. Ракеты теперь били сразу, как только кто-то начинал пользоваться спутниковым телефоном, видимо, хорошо пристрелялись. Россия бомбила и разрушала чеченские села, невзирая на перемирие. и Было сделано заявление, что мирные переговоры вести теперь не с кем: Президент погиб, вместо регулярной армии остались разрозненные бандформирования в горах. Дока Завгаев настаивал, что переговоры надо вести только с законной властью, во главе которой стоит он… Дока.

Посоветовавшись с Зелимханом Яндарбиевым, исполнявшим обязанности Президента, я предложила во избежание продолжения массового кровопролития воспользоваться старинным чеченским обычаем, — женщины понесут «платок мира». В крайнем случае эти переговоры стали бы для нас передышкой. Зелимхан был согласен с моим планом, сказав только, что свои действия я должна согласовать с родственниками Джохара.

А траурные митинги не прекращались — в своем горе мы были не одиноки. Совет Европы на заседании минутой молчания почтил память Президента Джохара Дудаева. В Киеве на Крещатике огромная толпа народа скандировала: «Позор убийцам!» На весеннем ветру ивы печально качали нежно-зелеными ветками, а незнакомые люди все шли и шли, держа плакаты с портретом Джохара. Какой-то мужчина средних лет, в скромном сером костюме с гневным пылающим лицом и развевающимися на ветру волосами бросал в толпу строчки, пронизанные скорбью и болью. Стихи, посвященные Джохару. Тысячи людей плакали, не скрывая своих слез. Турция, Польша, Финляндия, Литва, Латвия, Эстония, Кавказ — мир скорбил вместе с нами. Именем первого Президента Джохара Дудаева назывались площади, улицы, зеленые парки. В Тарту бывший кабинет Барклая де Толли, ставший потом кабинетом Джохара, командующего Тартуской дивизией, второй раз сделали исторической достопримечательностью города. Даже в России, в пронизанной холодом Сибири, прозвучало предложение от сослуживцев и друзей Джохара назвать одну из улиц Иркутска его именем. Правительство России на это предложение ответило гробовым молчанием… Джохар и после смерти оказался в белом фраке и на белом коне, а они «по уши в дерьме» — комментарий известного киноартиста Зиновия Гердта. Народная любовь подняла Джохара так высоко, что отныне его убийцы не могли уже причинить ему никакого вреда.

А в Чечне, несмотря ни на какие договоренности, продолжали стрелять… За мной приехали родственники Джохара, чтобы отвезти через все российские блокпосты на «большой» тезет на Катаяму. Но наше правительство не разрешило мне появляться в Грозном. Они были правы, и я смирилась, хотя мне очень хотелось увидеть всех братьев и сестер Дуки, которых я не видела с начала войны. Прошло уже два года, как мы уехали из своего дома на улице Ялтинской… В Урус-Мартане прямо во дворе дома Исы Арсемикова (известного сторонника Джохара, первым павшего во время митинга оппозиции на площади Театральной) был расстрелян тезет по Джохару…. Вертолеты опустились так низко, что были хорошо видны даже лица вертолетчиков, прицельно выпускающих ракеты в безоружных женщин и детей. Так погиб младший брат Исы… Разбомбили и его дом, чтоб другим неповадно было чтить память непокорного России Президента.

С опозданием на месяц нам передали письмо для Джохара из Киргизстана. Писала та самая старая киргизская женщина, которая принимала его на площади. Она услышала в «Новостях», что был взорван наш домик в Грозном. «Теперь, мой сын, тебе негде жить. Я хочу выслать самое дорогое для меня, свою старую киргизскую юрту. Она очень теплая и легко разбирается. Пусть она согревает тебя в горах. У тебя нет сейчас чеченской матери, но не забывай, что в далекой Киргизии тебя ждет киргизская мать. Молюсь за тебя и весь чеченский народ и прошу у Аллаха, чтобы вы победили. Сообщи, по какому адресу отправить мою юрту». Как жаль, что мы не успели получить это письмо раньше. Я знаю, что Джохар очень обрадовался бы, непременно поселился в этой юрте и с гордостью показывал бы ее всем, кто к нам приходил.

Рано утром пришел Амхад со словами: «Алла! Я увидел сегодня твой сон!» И начал его рассказывать. «Обгоревшие, раненые птицы без крыльев, бежали по всей Ичкерии в Россию. Их было так много, что казалась живой земля, по которой они неслись к Москве-реке — напиться. Черные обгоревшие леса стояли вокруг Москвы, и такой же черной была вода в реке (черный цвет — печаль, траур; обгоревшие деревья — сломанные судьбы; бескрылые птицы — горе-победители, люди, которым уже не взлететь»). «Они уйдут с чеченской земли!» — обняла я за плечи старого Амхада. «Мы победим, вот увидишь!»