Голамхосейн Саэди - Персидские юмористические и сатирические рассказы

• Название: Персидские юмористические и сатирические рассказы
• Автор: Голамхосейн Саэди
• Издательство: Издательство «Правда»
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1988

В сборник включены произведения основоположника современного сатирического рассказа Ирана Мохаммада Али Джамаль-заде, а также писателей-юмористов Хосроу Шахани, Феридуна Тонкабони, Голамхосейна Саэди и Аббаса Пахлавана.

В рассказах зло и остроумно обличаются пороки буржуазного мира: продажность чиновников, напускная добродетель богатых, инфляция моральных и нравственных ценностей в условиях ускоренной модернизации общества.

Современный персидский юмористический рассказ развивает гуманистические и демократические традиции мировой классической новеллистики.

---

Друзья тоже звонили иногда. Посредником господина Техрани в общении с внешним миром был в основном телефон. К счастью, дом его был расположен в отдалённом квартале города. Господин Техрани выходил только или за покупками, или, если был в хорошем настроении, прогуляться. Тогда он выбирал тихие улочки, бесцельно час-другой шагал по ним и думал, думал, думал…

7

Однажды позвонил один не слишком близкий приятель:

— Хочешь поработать, только дома?

— Что может быть лучше?

— Так вот. Одна промышленная фирма нуждается в переводчике для переписки с иностранными фирмами. Начальник— мой знакомый, неплохой человек. По тем самым соображениям, о которых ты и без меня знаешь, он сказал: «Было бы целесообразно, чтобы он не появлялся здесь». Тебе надо будет переводить их письма на английский, а письма их корреспондентов— на персидский. Курьер будет раза два в неделю приносить и забирать корреспонденцию. Ну как? Согласен?

— Конечно, как можно быть несогласным?

Хотя появление этой работы было как нельзя более кстати— половник уже скрёб по дну кастрюли,— оно более удивило, чем обрадовало господина Техрани. Он никогда ни о чем не просил этого человека. И то, что тот помнил о господине Техрани, было особенно замечательно. Он подумал, что действительно людей узнаешь не по словам, а по делам.

Господин Техрани выработал чёткое расписание. По утрам переводил два-три часа — писем было немного. Но, садясь за эту работу, он всякий раз вспоминал, что выполняет её исключительно ради денег, этих проклятых денег, без которых не проживёшь. Если бы не нужда, разве стал бы он вместо романов переводить эту коммерческую чушь?!

Когда работа заканчивалась, он старался придумать, чем бы ещё заняться. И чаще всего придумывал одно и то же: брал в руки стакан водки, потом ложился спать — до обеда. Вставал разбитый, усталый, кое-как ел и до шести маялся. Иногда, не дожидаясь вечера, чтобы взбодриться, он снова хватался за стакан и пил… На следующее утро просыпался с головной болью, тошнотой и снова ругал себя. Он пытался уговорить себя бросить пить, но наступало время обеда и подходил вечер, он не выдерживал, бросался к холодильнику, наливал стакан водки и жадно проглатывал её. Иногда мгновение, потраченное на открывание бутылки, казалось ему целым годом.

Он совсем перестал навещать друзей и знакомых. Его раздражало сочувствие, которое явно проскальзывало в их словах, взглядах, поступках. А они переживали оттого, что у него нет денег или их мало, что нет постоянной «официальной» работы, что его бросила невеста. Несколько раз — в первое время — они уговаривали его прийти в гости, предлагали познакомиться с какими-нибудь девушками. Господин Техрани не возражал, он устал от одиночества и хотел доказать женщине, бросившей его, что она ничего для него не значит (хотя она значила очень много), что он забыл, совсем забыл её (хотя не забыл). Ему даже хотелось найти себе девушку, чтобы тут же жениться на ней (о том, что сейчас, в нынешних условиях, это невозможно, он не хотел думать). Это была не прихоть — таким образом он отомстил бы своей бывшей невесте.

Но если господина Техрани и тянуло к какой-нибудь девушке, то довольно скоро он охладевал. Видимо, те три года изменили и его, и его вкусы. Или, может быть, неудачная любовь сделала его более осторожным и уязвимым.

Однажды он почувствовал влечение к девушке с красиво-невинным лицом. Он любовался ею… пока она не открыла рот, обратившись к своей соседке: «Старуха, я уже целый час ошиваюсь здесь!» Одного этого «ошиваюсь» было достаточно, чтобы влечение к ней сменилось отвращением.

Он сторонился размалёванных девиц, лица которых больше напоминали маску. Слишком «интеллектуальных» дев он вовсе терпеть не мог. Эти обычно стаканами пили водку, пачками выкуривали сигареты — и это было единственным проявлением их «интеллектуальности». Что касается девичьей чести и скромности — эти понятия, как признаки деревенщины и отсталости, уже давно были забыты.

Как-то на одной из вечеринок он познакомился с девушкой — она сама подошла к нему и радостно воскликнула:

— Мне всегда хотелось познакомиться с вами!

— Бой барабана приятен лишь вдалеке,— как всегда, отшутился господин Техрани.

— Нет, я серьёзно,— возразила она,— многие мои подруги мечтают встретиться с вами.

— Так за чем же дело стало? Продайте им билеты, пусть придут посмотреть на меня.

— О, как остроумно!

Девушка всячески ухаживала за ним, наливала ему вино, приносила угощения и сигареты, подсаживалась рядом и болтала. Казалось, между ними складываются дружеские отношения. Но тут общество перешло к анекдотам. Каждый рассказывал по одному, очередь дошла до новой знакомой господина Техрани. И тут она, ни капельки не смущаясь, выдала открытым текстом, без каких-либо иносказаний один из тех неприлично-эротических анекдотов, которые не каждый мужчина рискнул бы рассказать даже в мужской компании. Все восторженно захохотали и стали упрашивать её рассказать ещё что-нибудь. Но господину Техрани стало тошно. Тошно не от вина и сигарет. Он встал и вышел. Он ругал и проклинал себя. После этого случая он дал себе слово не ходить больше на подобные приёмы, а о девушках и вовсе не думать.

8

Приятели, те, которые ещё не забыли его, или те, которые считали нецелесообразным -забыть его, иногда позванивали и приглашали:

— Старик, что ты сидишь как сыч, давай приезжай к нам. А господин Техрани каждый раз отвечал:

— Лучше вы приезжайте ко мне. Мне неохота ехать в этой толчее. Вы же на машинах.

— Ладно,— соглашались они,— так и быть, приедем, а по дороге чего-нибудь захватим.

— Не беспокойтесь,— отвечал он,— пока вы будете добираться, я сам сбегаю и все куплю.

В другие времена это не имело бы никакого значения. Но теперь он стал особенно щепетилен: ему казалось, что друзья из жалости не позволяют ему тратиться. Поэтому он обычно настаивал на своём, и им приходилось уступать.

До их приезда он заходил в магазин, покупал все необходимое, готовил и накрывал на стол. Друзья обычно восторгались:

— Ах, каким ты стал хозяйственным, как у тебя все вкусно!

— Да, от безделья чему не научишься! — отзывался господин Техрани.

Часа два-три они болтали о том о сём, немного опьянев, ударялись в воспоминания.

Среди них был один, который уже многие годы занимался бизнесом. У него были свои связи, свой круг знакомств. Но изредка он встречался с друзьями молодости — так богач, которому надоела изысканная пища, иногда тянется к печному горшку. А может, просто он временами начинал скучать по тем тёплым человеческим отношениям, которых ему так недоставало. В тех кругах, где он вращался теперь, за словами «Да стану я твоей жертвой», «Твой покорнейший слуга», «Искренне твой» таился голый растёт, отношения между людьми строились на основе соперничества, зависти, показухи.

Хотя этот человек и пытался изображать из себя доброго старого друга, господин Техрани чётко видел, что между ними пропасть. Поэтому господину Техрани даже в голову не приходило когда-нибудь о чем-нибудь попросить его, несмотря на то что знал: тот многое мог бы сделать. Лишь однажды, под хмельком, отчасти просто для проверки, отчасти потому, что ему действительно необходимо было найти работу и мысли об этом ни на минуту не покидали его, господин Техрани спросил:

— Скажи, пожалуйста, твоей фирме не нужны переводчики?

— Дорогой Техрани, наша фирма — не экспортно-импортная контора. Зачем нам переводчики? Вот кто нам нужен, так это счетоводы. Ты бы посмотрел, какие завалы у наших счетоводов. Сейчас повсюду в них нужда. Мы очень хорошо им платим. Кстати,

почему бы и тебе не освоить эту профессию?

Проклиная себя за то, что начал этот разговор, и стараясь сохранить хладнокровие, господин Техрани, улыбаясь, ответил:

— Во-первых, у меня просто нет желания. Во-вторых, как тебе известно, я всю жизнь занимаюсь литературой, а не арифметикой.

Позже, оставшись наедине с собой, он выплеснул себе на голову целый поток ругательств: «Господин Техрани! Ваша светлость господин Техрани! Ты все-таки не смог придержать свой поганый язык. Да будь проклят твой отец! Да будут прокляты предки твоих предков! Болтун, трепач проклятый!»

Этот приятель-бизнесмен уже давно уговаривал друзей уехать в Европу или Америку, продав все, что только можно. Естественно, лучше в Америку. Он говорил: «Европа по сравнению с Америкой — глушь. Хотите прославиться — поезжайте в Америку, хотите работы, настоящей жизни — поезжайте в Америку!»

Откуда у него появились такие мысли, можно было понять, прислушавшись и приглядевшись к нему повнимательней. Он твердил: «Чтобы добыть эти жалкие гроши, мне пришлось пятнадцать лучших своих лет загубить в горах, в пустыне, вдали от Тегерана, вдали от семьи. Теперь я уже немолод, у меня нет больше сил. Я не желаю больше тянуть эту лямку. Сколько лет дано человеку для жизни?» Ясно было, что он оказался в тупике и пытается найти какой-то выход. Пятнадцать лет копил деньги и купил все, что можно купить. А теперь не мог понять, ради чего живёт Ему хотелось убежать от себя, от своей пустоты, но он не знал, как это сделать. И вот ему стало казаться, что, если он уедет отсюда, из этой страны, где погублена его молодость, все само собой образуется и остаток жизни он сможет провести в своё удовольствие.