Стивен Кинг - Полная тьма, ни одной звезды

• Название: Полная тьма, ни одной звезды
• Автор: Стивен Кинг
• Издательство: Hodder & Stoughton
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 1-444-71255-1

«Я думаю, внутри каждого человека есть другой человек — незнакомец…» пишет Уилфред Лиланд Джеймс на первых страницах своего завораживающего признания, которое представляет из себя рассказ «1922» — первая часть нового сборника Стивена Кинга. В случае Джеймса незнакомец пробудился, когда его жена Арлетт предложила продать их дом и переехать в Омаху, что стало началом этой истории убийства и безумия.

В рассказе «Big Driver» автор незамысловатых детективов Тесс сталкивается с незнакомцем на одной из проселочных дорог Массачусетса, возвращаясь домой после заседания книжного клуба. Брошеннная умирать, Тесс задумывает план мести, который поставит ее лицом к лицу с еще одним незнакомцем — внутри ее самой.

«Fair Extension», самая короткая, пожалуй, самая страшная и определенно самая смешная из этих историй. Заключив сделку с дьяволом, Дэйв Стритер не только спасает себя от рака, но и получает щедрую компенсацию за неудачную жизнь.

В последнем рассказе «Good Wife» Дарси Андерсон ищет в гараже батарейки. Внезапно ее палец ударяется о коробку под верстаком, и она обнаруживает незнакомца в собственном муже, который уехал в деловую поездку. Это жуткое открытие определенно положит конец двадцатилетнему браку.

---

К 2030 году, только крысы будут счастливы.

Это цент за доллар, сказал Харлан в день, что я предложил продать ему землю Арлетт, и, в конечном счете, я был вынужден продать финансово-юридическому отделу кампании «Фаррингтон» даже меньше чем за доллар. Поверенный Эндрю Лестер, принес документы в гостиницу Хемингфорд-Сити, где я тогда жил, и улыбнулся, когда я подписал их. Конечно, он улыбнулся. Большие мальчики всегда побеждают. Я был дураком, считая, что могло быть как-то иначе. Я был дураком, и все кого я когда-либо любил, поплатились за это. Я иногда задаюсь вопросом, вернулась ли Салли Коттери к Харлану, или он переехал к ней в Мак-Кук после того, как потерял ферму. Я не знаю, но думаю, что смерть Шеннон, скорее всего, разрушила тот ранее счастливый брак. Яд распространяется как чернила по воде.

Тем временем, крысы начали приближаться от плинтусов комнаты. То, что было квадратом, стало замкнутым кругом. Они знают, только что это вскоре произойдет, и ничего, что последует после того, как завершится последний самый важный акт. И все же я закончу. И они не получат меня живым; заключительная маленькая победа будет за мной. Мой старый коричневый пиджак висит на спинке стула, на котором я сижу. Пистолет находится в кармане. Когда я закончу последние несколько страниц этого признания, я воспользуюсь им. Говорят, что самоубийцы и убийцы отправляются в ад. Если так, я знаю свой путь, потому что я был там, в течение последних восьми лет.

Я отправился в Омаху, и если это действительно город дураков, как я привык считать, то я был образцовым гражданином. Я принялся пропивать сто акров Арлетт, и даже при центе за доллар, на это потребовалось два года. Когда я не пил, я посещал места, в которых Генри был в последние месяцы его жизни: бакалея и бензозаправка в Лайм Биске с девочкой в синем чепчике на крыше (к тому времени закрытая и с табличкой на заколоченной двери «НА ПРОДАЖУ БАНКОМ»), ломбард на Доддж-Стрит (где подражая сыну я купил пистолет, лежащий сейчас в кармане моего пиджака), отделение Первого Сельскохозяйственного банка Омахи. Симпатичная молодая кассирша все еще работала там, хотя ее фамилия уже не Пенмарк.

— Когда я передала ему деньги, он сказал спасибо, — сказала она мне. — Возможно он сбился с пути, но кто-то хорошо воспитывал его. Вы знали его?

— Нет, — сказал я, — но я знал его семью.

Конечно, я отправился к Святой Евсевии, но не предпринял попытки войти и спросить о Шеннон Коттери гувернантку или сестру или как там ее величают. Это было холодное и неприветливое здание, из толстого камня и с прорезями окон, отлично демонстрируя, как католическая иерархия, относится в своих сердцах к женщинам. Наблюдение за несколькими беременными девушками, которые крадучись ходили с удрученными глазами, и сгорбленными плечами сказало мне все, что я должен был знать о том, почему Шен с такой готовностью покинула его.

Как ни странно, я почувствовал себя ближе к моему сыну в переулке. Он был за аптекой и стойкой с газировкой на Галлатин-Стрит («Леденецы Шрэффт и лучшие домашние помадки наша Специальность»), в двух кварталах от Святой Евсевии. Там был ящик, вероятно слишком новый, чтобы быть тем, на котором сидел Генри в ожидании девушки, достаточно предприимчивой, чтобы менять информацию на сигареты, но я мог притвориться, и я сделал это. Такое притворство было легче, когда я был пьян, а в большинство дней, когда я появлялся на Галлатин-Стрит, я был действительно очень пьян. Иногда я притворялся, что снова был 1922 год, и именно я ждал Викторию Стивенсон. Если бы она пришла, то я обменял бы весь блок сигарет, чтобы передать одно сообщение: Когда молодой человек, который называет себя Хэнком, появится здесь, спрашивая о Шен Коттери, скажи ему валить отсюда. Применить его энергию в другом месте. Скажи ему, что его отец нуждается в нем на ферме, что возможно вместе, они могут спасти ее.

Но та девочка была вне моей досягаемости. Единственная Виктория, которую я встретил, была более поздней версией, той с тремя миловидными детьми и респектабельным титулом миссис Халлетт. Я бросил пить к тому времени, я работал на фабрике одежды Билт-Райт, и вновь познакомился с лезвием и кремом для бритья. Учитывая эту видимость респектабельности, она приняла меня достаточно охотно. Я сказал ей, кем я был, только потому, что если я должен быть честен до конца, ложь не вариант. Я видел по небольшому увеличению ее глаз, что она заметила сходство.

— Ну и дела, но он был мил, — сказала она. — И так безумно влюблен. Я сожалею и о Шен, также. Она была великой красоткой. Это походит на трагедию из Шекспира, верно?

Только она сказала это традиционное «Ну и дела», и после этого я больше не возвращался в переулок на Галлатин-Стрит, потому что для меня убийство Арлетт отравило даже эту невинную попытку молодой замужней женщины из Омахи проявить сочувствие. Она считала, что смерть Генри и Шеннон походили на традиционное восклицание «Ну и дела» из Шекспира. Она думала, что это было романтично. Интересно, она так же думала, если бы услышала мою жену, кричащую в последний раз внутри пропитанного кровью мешка? Или увидела моего безглазого сына, с лицом без губ?

Я сохранил два рабочих места в течение прожитых лет в Городе Ворот, также известном как Город Дураков. Вы скажете, конечно же, я сохранил работу; иначе жил бы на улице. Но мужчины, более честные чем, я продолжали пить, даже когда хотели остановиться, и мужчины, более приличные, чем я закончили тем, что спали в подъездах. Полагаю, что могу сказать, что после потерянных лет, я предпринял еще одно усилие, чтобы жить реальной жизнью. Были времена, когда я действительно верил в это, но лежа в кровати ночью (и слушая беготню крыс в стенах — они были моими постоянными компаньонами), я знал правду: Я все еще пытался победить. Даже после смертей Генри и Шеннон, даже после потери фермы, я пытался победить труп в колодце. Ее и ее приспешников.

Джон Ханрахан был бригадиром склада на фабрике «Билт-Райт». Он не хотел нанимать человека с одной рукой, но я попросил испытание, и когда я доказал ему, что мог дотащить поддон, полностью загруженный рубашками или комбинезонами так же как любой человек из его штата сотрудников, он нанял меня. Я таскал те поддоны в течение четырнадцати месяцев, и часто хромал назад в комнату, где я тогда остановился, с ноющей спиной и культей. Но я никогда не жаловался, и даже нашел время чтобы научиться шить. Я занимался этим во время своего обеда (который длился 15 минут), и во время перерыва во второй половине дня. В то время как другие мужчины выходили на погрузочную платформу, покурить и обменяться грязными шутками, я учился сшивать швы, сначала на мешках для доставки, которые мы использовали, а затем на комбинезонах, которые были основным товаром компании. Оказалось, у меня была сноровка для этого; я мог даже пришивать застежку-молнию, что требует значительного опыта на сборочной линии одежды. Я прижимал своей культей одежду, чтобы удерживать ее на месте, пока моя нога управляла электрической педалью.

Шитье оплачивалось лучше, чем транспортировка, и оно было легче для моей спины, но швейный этаж был темным и походил на пещеру, и после четырех месяцев я начал видеть крыс на горах недавно окрашенной в синий цвет джинсовки и притаившихся в тенях под ручными тележками, которые сначала привозили материал, а затем вновь увозили его.

Несколько раз я обращал внимание своих коллег на этих паразитов. Они утверждали, что не видели их. Возможно, они действительно не видели. Хотя думаю намного более вероятно, что они боялись, что швейный цех мог быть временно закрыт, чтобы крысоловы могли прийти и сделать свою работу. Швейная команда, могла потерять заработную плату за три дня, или даже неделю. Для мужчин и женщин с семьями, это было бы катастрофой. Для них было легче сказать мистеру Ханрахану, что я видел глюки. Я понял. И когда они начали называть меня Сумасшедшим Уилфом? Я понял и это, также. Я ушел не потому.

Я ушел, потому что крысы продолжали перемещаться.

Я отложил немного денег, и был готов жить на них, пока буду искать другую работу, но мне не пришлось. Спустя всего три дня после ухода из «Билт-Райт», я увидел объявление в газете о вакансии библиотекаря в публичной библиотеке Омахи — необходима рекомендация или высшее образование. У меня не было никакого высшего образования, но я был читателем всю свою жизнь, и если события 1922 года научили меня чему-то, это было — как обмануть. Я подделал рекомендации от публичных библиотек в Канзас-Сити и Спрингфилде, штат Миссури, и получил работу. Я был уверен, что мистер Куорлез проверит рекомендации и обнаружит, что они были подделаны, поэтому я работал, стараясь, стать лучшим библиотекарем в Америке, и я работал быстро. Когда мой новый босс обвинит меня в моем обмане, я просто брошусь на колени моля его о милосердии и надежде на лучшее. Но не было никаких обвинений. Я работал в публичной библиотеке Омахи в течение четырех лет. Технически говоря, полагаю, что все еще работаю там, хотя я не был там уже неделю и не взял больничный.