Валентин Костылев - Иван Грозный (Книга 2, Море)

• Название: Иван Грозный (Книга 2, Море)
• Автор: Валентин Костылев
• Жанр: История

---

По дороге к себе домой Штаден мысленно ругал Эберфельда: "Ах, болтун, болтун! А еще немец!" Как же так он решился выдать этой ливонской жабе тайну его, Генриха Штадена? Правда, и она немка, и она ненавидит русских, но она баба... тетка... дура... кровопийца!.. Легко сказать - целых три месяца уж она его терзает своей гнусной любовью! Если бы не Гертруда, никогда бы его нога-то не была в ее доме! Надо во что бы то ни стало временно сохранить жизнь подлецу Роде и свести его с этой ливонской скалой! Пускай!..

На улицах было безлюдно, чему весьма обрадовался Штаден. Не хотелось ему ни с кем встречаться. В душе остался неприятный осадок. Вот так день рождения!

"Да и сам я... тоже - болтун! На кой бес понадобилось мне рассказывать ей про свои замыслы против русских?"

Генрих Штаден теперь горько раскаивался в этом. Думал, что это пройдет так, незаметно, а вышло совсем не так просто. Да, если теперь и сдохнет разбойник Роде, эта бешеная корова, чего доброго, донесет, из мести, царю на него, на Штадена! Бабы в подобных случаях голову теряют... Пускай бродяга поживет! Черт с ним! Пускай разобьет свой дурацкий лоб об эту бочку! Об эту ливонскую тумбу.

"Надо быть осторожным!" - твердо решил Штаден, подходя к своему дому.

"В немце должны быть две души, когда он находится на службе у московитского царя, - размышлял Штаден. - В Московии надо как можно больше угождать царю и его любимым вельможам, славословить их на всех перекрестках, а о литовских, польских, ливонских и прочих посулах пока забыть. Ругать надо шведов, Польшу! Пока!.. Пускай даже у московских голубей не будет никаких неприязненных чувств к немцам!.."

Прав Сенг Вейт, когда говорит, что "величайшего наказания заслуживают те государственные люди, которые столь неразумны и слепы, что не видят великой пользы для империи от сношений с русскими...".

Понятно! С русскими необходимо до поры до времени весьма дружить; это отнюдь не мешает в дальнейшем протянуть руку к Москве. Даже напротив: это скорее поможет захвату русских земель римским императором... Уж лучше Германия, нежели Турция, либо крымский царь!

С такими мыслями вошел к себе в жилище Генрих Штаден и нашел у себя на постели спящего Эберфельда.

В ярости, с негодованием, он надавал ему тумаков. Он дрожал весь от злости при виде проснувшегося товарища.

- Ты с ума сошел, ослиная голова! - крикнул на него Штаден. - Зачем ты проболтался, что мы хотим отправить в ад датского корсара?

- Кому? - почесываясь, зевая, спросил тот.

- Ливонской жабе... Катерине Шиллинг! Забыл разве?!

Эберфельд поднялся с постели и, протирая глаза, глуповато улыбнулся:

- Она просила меня тайком от тебя привести его к ней... Пивом угощала меня. Я обиделся за тебя. Я сказал ей, что он тебя оскорбил тогда... в тот вечер у дьяка Гусева. И мы за это хотим отправить его к чертям в ад! Она заревела. Вот и все! Глупая баба!

Штаден, обессилев от злобы и растерянности, опустился на скамью.

- А я открыл ей истинную причину. Я - глупец! Что наделал?! Ты... Ты!.. Один ты виноват!

Эберфельд обозлился, плюнул, надулся и ушел из дома.

Долго лежал на постели в тяжелом раздумьи Штаден.

И вдруг вспомнил Григория Грязного, в пьяном виде рассказавшего ему, Генриху, о желании своего брата Василия избавиться от жены. Григорий Грязной намекал и на то, что есть у Василия зазноба на стороне, какая-то инокиня, бывшая боярыня... Она в монастыре недалеко от Устюжны Железнопольской... Он говорил, что умыслил тайно увезти ее из монастыря, но не находит головорезов для этого тайного дела.

Вот оно что! Надо помочь Грязному. В случае беды Грязной окажет поддержку ему, Штадену. Найти людей для сего дела, чтоб отослать их в Устюженские леса, нетрудно. В корчме всякий народ толчется. Есть молодцы, головорезы. Им доставит удовольствие похитить ту инокиню. Генрих Штаден должен помочь Василию Грязному, а Грязной в случае беды выручит его, Штадена. "Не унывай, Генрих! Бог не обидел московского царя; способные отвратить его гнев от любого человека, а тем более от иноземца при царском дворе найдутся. Есть люди и у Генриха Штадена. Они могут совершить любое злодеяние. О! Штаден, владелец корчмы, всех привлекающей к себе, способной поглотить любое московское чадо своей ненасытной, хмельной глоткой, всесилен".

"Помолившись богу, можешь спокойно заснуть, добрый, честный ландскнехт. У русских есть хорошая пословица: "утро вечера мудреней". Ты родился под счастливой звездой - тебе суждено выполнить великую миссию своего императора, богом хранимого цезаря!"

- Спокойной ночи, гер Штаден, - с самодовольной улыбкой сказал немец вслух, укладываясь спать. - Лишь бы не приснилась фрау Катерина. Сохрани бог!

XIII

Не всем молодым побегам суждено стать большими деревьями, не всем и "новым людям" суждено стать угодными, полезными государю, помощниками.

В бурях, в зимних стужах, в лесных пожарах растут молодые деревца, и немало их гибнет. Оставшиеся вырастают крепкими, прямыми, подстать самому старому дубу. Добро и на том!

Такие мысли мелькали в голове царя Ивана Васильевича, когда он верхом на коне объезжал ряды своего недавно обновленного молодого полка "тысячников". Каждого из этих людей знал он в лицо, - не первый год присматривается к московским и иных уездов дворянам.

Они стоят, вытянувшись, смирнехонько, провожая глазами царственного всадника. В их глазах послушанье, готовность по первому слову государя ринуться в огонь и в воду. Многие из них уже бились на глазах царя и под Казанью и под Полоцком, где одержаны были великие победы. Они явили себя храбрыми воинами, не жалевшими своей жизни.

Многие из них были усланы им, царем, и в иные земли.

В Англию плавал Федор Писемский; в Данию - князь Ромодановский и дворянин Петр Совин. В Горские Черкасы "у черкасских князей дочерей смотрети" ездил Федор Векшерин; в те же горские края на Кавказ царем были не раз посылаемы Иван Федцов и Никита Голохвостов. К турецкому султану ездил послом Иван Новосильцев.

Да и многие другие "тысячники" славно послужили царю и родине, будучи в послах.

Мог ли царь не полюбить их?! Мог ли он оставить без внимания их усердие, их молодое удальство, их бешеную смелость, их ратную дерзость?!

В Москве говорили втихомолку, будто Иван Васильевич хочет набрать себе таких молодцов до шести тысяч. А зачем, - никто того не знает.

Бояре дивуются затее царя, не могут спокойно смотреть на его привязанность к новым этим людям, молодым, почти не знавшим тихой, мирной жизни теремов.

Бояре не раз говорили царю, что неладно так-то: молодость-де подобна ветру, и нельзя положиться на полк из худородных либо вовсе безродных посадских и уездных молодых дворян, на детей боярских, на "робят земских и подьяческих", ибо нет у них должного понятия о чести, нет у них и твердых уставов домовитости, как у боярства и княжеских детей.

В глазах своих вельмож, сопровождавших его, Иван Васильевич видел холод и презрение.

Снежная площадь перед царским дворцом наполнилась народом. Из кремлевских улочек и проулков в изобилии хлынул на площадь кремлевский обыватель. Пристава и стремянная стража оттеснили толпу от места царского смотра, щелкая бичами.

Князья и бояре в накинутых на плечи пышных златотканых шубах, из-под которых выглядывали теплые стеганые кафтаны, гарцевали важные, надутые, на тонконогих скакунах поодаль от царя.

Здесь были: князь Владимир Андреевич Старицкий, Шереметевы, Мстиславский, Бельский, Воротынский, Воронцов, Данилов, Челяднин и многие другие всадники княжеского и боярского родов.

Им было непонятно: зачем царю вдруг понадобился этот смотр?

В последнее время, что царь ни делал, все было неожиданно, все в д р у г, а подготовлялось, видимо, царем много раньше втайне, ни для кого, кроме немногих его теперешних слуг, неведомо.

В новом полку стояли на конях же Василий Грязной, Басманов Федор, князья Черкасские Михаил и Мастрюк Темрюковичи - братья царицы, и другие, вновь приближенные царем люди.

Многие ратники вооружены мушкетами и пищалями.

Под звуки труб и грохот набатов* войско быстро двинулось по площади в обход царя и бояр.

_______________

* Н а б а т ы - подобие барабанов.

Впереди на конях Басманов Алексей, князь Вяземский и Малюта Скуратов-Бельский.

Царь внимательно, испытующим взглядом осматривал каждого из проходивших мимо воинов.

Вот стройный, румяный, чернокудрый юноша - любимец царя Борис Годунов и другой такой же молодец - Богдан Яковлевич Бельский. Шагают твердо, красиво, с достоинством.

Вот бойкий, молодой Одоевский Никита, тоже любимец царя. Он княжеского рода. С ним рядом Осип Ильин, "зело способный к грамоте" юноша. А это - князек Хворостинин Митька - один из любимых царем воевод, с ними Новосильцев Лука, Григорий, Никита и Дмитрий Годуновы. Тут же Иван Семенов - отчаянная голова из дьяческих сынов, а с ним Холопов Андрейка стрелецкий сын... и многие другие.