Валериан Мартынов - Пролив в огне

• Название: Пролив в огне
• Автор: Валериан Мартынов
• Издательство: Политиздат Украины
• Жанр: История
• Год: 1984

Аннотация издательства: Авторы этой книги — ветераны Черноморского флота — вспоминают о двух крупнейших десантных операциях Великой Отечественной войны — Керченско-Феодосийской (1941—1942 гг.) и Керченско-Эльтигенской (1943—1944 гг.), рассказывают о ярких страницах героической обороны Крыма и Кавказа, об авангардной роли политработников в боевых действиях личного состава Керченской военно-морской базы.

P. S. Хоть В. А. Мартынов и политработник, и книга насыщена «партийно-политической» риторикой, но местами говорится по делу. Пока что это единственный из мемуарных источников, касающийся обороны Керченской крепости в мае 1942 года. Представленный в книге более ранний вариант воспоминаний С. Ф. Спахова (для сравнения см. «Крейсер «Коминтерн») ценен хотя бы тем, что в нём явно говорится, что 743-я батарея в Туапсе была двухорудийной, а на Тамани — уже оказалась трёхорудийной.

[1] Так обозначены страницы. Номер страницы предшествует странице.

---

Первый бросок планировался на Старый Карантин силами четырех отрядов сейнеров, в каждом из которых по пять судов. Командиром головного отряда был назначен старший лейтенант И. Г. Литошенко, комиссаром — младший политрук Феклин. Командиры остальных отрядов в броске — младший политрук Вертеба, воентехник 1 ранга Долина (комиссар — политрук Усик) и лейтенант Хвостов (комиссар — младший политрук Соколов).

Второй бросок — на Эльтиген — осуществляли три отряда сейнеров, по четыре в каждом. Головным отрядом командовал старший лейтенант Г. И. Петровский, военком — старший политрук П. Г. Новожилов. Командир второго [28] отряда — старший лейтенант Мацута, комиссар — младший политрук Иванец, командир третьего отряда — политрук Заборцев.

На Камыш-Бурун (пункт высадки — Камыш-Бурунская коса) в третьем броске десанта посылался самый большой из всех восьми отрядов, так называемый отряд транспортов: три буксира с баржами и восемь сейнеров. Каждая баржа брала до пятисот бойцов и вооружение — полевую артиллерию боеприпасы, транспортные средства. В этом отряде командиром был капитан-лейтенант Н. З. Евстигнеев, заместитель начальника гидрорайона КВМБ, а военкомом — старший политрук Ф. И. Чернявский, инструктор ПУЧФ. Отряд разделили на три группы — по буксиру с баржей и по два-три сейнера в каждой. Головной группой командовал флагманский минер штаба капитан-лейтенант И. Е. Алещенко, комиссаром был техник-интендант К. И. Цимбал, политрук роты выздоравливающих полуэкипажа КВМБ. Второй группой командовал младший политрук Кобяков, третьей — младший политрук Малинка, оба — комиссары групп, они же — командиры. Этот бросок был на главном направлении, и ему придавалось самое большое значение.

Подбор командования и политического руководства показал, что политработников, с учетом прикомандированных, у нас достаточно, а офицеров плавсостава мало. Поэтому зачастую обязанности и командира и комиссара возлагались на политработников.

Ко времени, назначенному приказом, все было готово к десанту.

Десантники уходят в ночь

Наступила тревожная ночь 25 декабря 1941 года, первая боевая ночь Керченско-Феодосийской десантной операции. По прогнозу синоптиков погода ожидалась спокойная, что было крайне важно для нашего малотоннажного флота в условиях Керченского пролива. Однако днем погода начала меняться, а к ночи ветер подул с северо-восточного направления и усилился до штормового (5—6 баллов). Температура воздуха упала до минус трех градусов. Все это, конечно, затрудняло проведение операции.

В Тамани и Комсомольске, где шла посадка десантников, сосредоточились все плавсредства. Туда, к пристаням и причалам, были подтянуты части 302-й горно-стрелковой [29] дивизии 51-й армии. Началась погрузка. Дивизия, где командиром был полковник М. К. Зубков, а военкомом — старший батальонный комиссар Ерофеев, шла в первом эшелоне десанта и к боевым действиям считалась подготовленной лучше других.

Начинало штормить. Набегавшие волны с шумом разбивались о пристань, заглушая шаги сотен бойцов, всходивших по трапам на баржи и корабли. Быстро наступившие сумерки укрыли покачивавшуюся у берега флотилию сейнеров, катеров, буксиров и барж.

Уже совсем стемнело, а я все еще обходил подразделения, готовые к бою. В Тамани, на песчаном косогоре над пристанью, в одной из хат была устроена «дежурка» коменданта причала. В ней полным-полно: командиры, дежурные, армейские и флотские связные — все ждали своей очереди на посадку. Время сигнала к началу движения через пролив приближалось. Погрузка подразделений 302-й горно-стрелковой дивизии практически была завершена...

В «дежурке» за столом с полевым телефоном, освещенным коптилкой из сплющенной медной гильзы, рядом с краснофлотцем-телефонистом сидит командир дивизии полковник М. К. Зубков. Вокруг расположились красноармейцы и краснофлотцы, которым в эту грозную ночь предстоит выполнять боевую задачу. А пока большинство из них спит или дремлет после хлопотного и утомительного предбоевого дня.

Подсаживаюсь к Зубкову, и мы вполголоса обмениваемся мнениями.

Одновременное использование сухопутных и морских сил в бою ставит много новых задач, которые нужно решать сейчас же. Например, красноармейцам сподручнее атаковать противника на земле, где есть возможность маневра и при необходимости можно окопаться, укрыться, сменить позицию. А как будет на воде? Даже бывалый воин полковник Зубков, пытливо приглядываясь к морякам и бойцам своей дивизии, как бы спрашивает их: сумеют ли в бою действовать согласованно и дружно, как единое целое?..

— Вот вы, моряки, повезете нас на тот берег, — обращается Зубков ко мне. — Атаку-то ведь придется начать с расстояния двух-трех километров. Как под артогнем противника мы будем действовать на ваших суденышках? Не очень хорошо себе представляю, каким будет маневр моих бойцов — в полный рост, когда вокруг вода и лобовой огонь? [30]

Эти вопросы он задает не столько мне, сколько себе самому.

К нашей беседе с интересом прислушиваются бойцы и командиры.

— Десант, — отвечаю ему, — и для морских, и для сухопутных войск — дело трудное. Обстановка подскажет, как быть. Но даже если вражеские пушки и пулеметы будут бить в упор, поворачивать назад не станем. Катера сопровождения подавят огонь врага. Будем маневрировать, но так и пойдем, что называется, «в полный рост» к месту высадки.

Я поделился опытом боев под Одессой, где мы ходили на крейсере в атаку на береговую вражескую батарею, рассказал о десанте полка морской пехоты у села Григорьевка.

Вопрос полковника был мне понятен. Бойцов томило неведенье перед необычной схваткой, все знали, как труден будет путь к победе, знали и то, что многих товарищей мы не досчитаемся после боя. Но сильнее всего была ненависть к врагу, стремление честно выполнить приказ Родины и решить боевую задачу десанта.

В этих условиях огромную роль играла работа с личным составом. Политработники, агитаторы беседовали с бойцами, распространяли листовки и памятки десантнику, изданные Политуправлением Черноморского флота, газеты-многотиражки КВМБ и армейских дивизий. Повсюду прошли партийно-комсомольские собрания с повесткой дня «О примере коммунистов и комсомольцев на десанте».

Все с нетерпением ожидали начала операции.

Первыми двинулись на врага торпедные катера со штурмовыми группами. Провожая от причала группу старшего лейтенанта Н. Ф. Гасилина на Камыш-Бурун, я видел: настроение у моряков боевое, люди держатся уверенно и собранно, задачу знают и сделают все для ее выполнения. Пожелал им счастливого плавания и боевой удачи.

Шел четвертый час 26 декабря.

Движение десанта на высадку было начато с опозданием. Главной причиной было все возрастающее волнение моря, затруднявшее как посадку десантников, так и выход судов в пролив.

Необходимо было выполнить важнейшее требование командования — обеспечить внезапность и скрытность десанта. В связи с этим высадка планировалась не позже чем за два часа до рассвета, без предварительной артиллерийской подготовки. Дальнобойной артиллерии 51-й армии и [31] Керченской базы разрешалось открывать огонь только в случае обнаружения действующих батарей противника, с целью их подавления. Дальнейшая артподдержка с таманского берега предполагалась по требованию наступавших частей или корректировочных постов, высаживавшихся вместе с десантом.

Почти одновременно со штурмовыми группами от причала в Комсомольске отошла ударная группа из четырех катеров-охотников: «МО-091», «МО-099», «МО-0100» и «МО-0148». Этим катерам предстояло высадить прямо на причал агломерационной фабрики в Камыш-Буруне одну усиленную роту 302-й горно-стрелковой дивизии 51-й армии. Начальник штаба Керченской базы капитан 3 ранга А. Ф. Студеничников и начальник политотдела базы батальонный комиссар К. В. Лесников, находясь на катере «МО-0100», которым командовал лейтенант Ф. И. Вечный, непосредственно руководили высадкой на этот причал и в дальнейшем должны были возглавить всю высадку десанта в районе Камыш-Буруна.

Было около 5 часов утра. На КП командира высадки контр-адмирала Фролова в Тамани, где я находился вместе с другими офицерами штаба, все были напряжены до предела. По штабным расчетам нужно не более часа, с поправками на задержки в пути, чтобы все быстроходные катера со штурмовыми группами достигли противоположного берега. Однако донесений пока ни от кого из командиров не поступало. Только волны прибоя гулко бились о берег в беспросветной тьме бурлящего, студеного пролива. Других ответов море нам не давало...

В помещении КП, расположенном в блиндаже, специально отрытом и оборудованном в крутом берегу напротив таманских причалов, было тесно и тихо; разговаривали вполголоса и только по необходимости. В сердце нет-нет да и закрадывалась тревога — что там у десантников? Почему молчат?