Валериан Мартынов - Пролив в огне

• Название: Пролив в огне
• Автор: Валериан Мартынов
• Издательство: Политиздат Украины
• Жанр: История
• Год: 1984

Аннотация издательства: Авторы этой книги — ветераны Черноморского флота — вспоминают о двух крупнейших десантных операциях Великой Отечественной войны — Керченско-Феодосийской (1941—1942 гг.) и Керченско-Эльтигенской (1943—1944 гг.), рассказывают о ярких страницах героической обороны Крыма и Кавказа, об авангардной роли политработников в боевых действиях личного состава Керченской военно-морской базы.

P. S. Хоть В. А. Мартынов и политработник, и книга насыщена «партийно-политической» риторикой, но местами говорится по делу. Пока что это единственный из мемуарных источников, касающийся обороны Керченской крепости в мае 1942 года. Представленный в книге более ранний вариант воспоминаний С. Ф. Спахова (для сравнения см. «Крейсер «Коминтерн») ценен хотя бы тем, что в нём явно говорится, что 743-я батарея в Туапсе была двухорудийной, а на Тамани — уже оказалась трёхорудийной.

[1] Так обозначены страницы. Номер страницы предшествует странице.

---

«МО-0148» удалось пробиться к берегу и с небольшими потерями высадить десантников. После этого катер включился в огневую поддержку десанта и успешно обеспечивал ее вместе с другими катерами.

Но «МО-0143» не смог прорваться к берегу. Он оказался как бы в эпицентре орудийно-минометного обстрела противника. Его пушки и пулеметы вели непрерывный огонь по врагу, однако это не спасло положения. В перестрелке был смертельно ранен командир катера лейтенант Пономарев, до последней минуты руководивший боем. Сменивший его помощник командира лейтенант Мирский вскоре был сражен насмерть на ходовом мостике катера. Командование катером принял артиллерист группы катеров-охотников старший лейтенант Т. П. Баринов.

Прямое попадание вывело из строя носовое орудие и весь его боевой расчет. Катер начал медленно погружаться носом в воду. От второго попадания — в кормовую часть — загорелся бензин; сначала в одном бензобаке, а затем и в другом последовал взрыв. Это ускорило гибель подбитого катера. Команда до последней возможности вела бой с врагом. Пока катер находился на плаву, пушки и пулеметы стреляли непрерывно. Старший лейтенант Т. П. Баринов, видя, что положение безвыходное, приказал морякам и десантникам прыгать в воду и добираться до берега вплавь. Из экипажа катера спаслось четверо, в том числе старший лейтенант Баринов. Из состава десантников достигли берега всего лишь семь человек...

Находившиеся в районе боя три других катера-охотника продолжали активно сражаться. Только к концу дня по приказу командования они возвратились в Тамань, понеся значительные потери в личном составе и получив серьезные повреждения корпусов и механизмов. «МО-0148» был отозван в Тамань несколько раньше, ввиду больших потерь [44] и ранения командира катера А. Кривоносова и его помощника С. Харченко.

В первый день операции особенно отличились в бою за высадку моряки экипажей сторожевых и торпедных катеров. Командир сводного отряда, состоявшего из катеров 4-го и 8-го дивизионов сторожевых катеров Черноморского флота, письменно докладывал командиру Керченской ВМБ контр-адмиралу Фролову:

«При выполнении боевого задания «СКА-91», «99», «148» получили сильные повреждения, а «СКА-143» от попадания мины и взрыва бензоцистерны затонул в бухте Камыш-Бурун. Катера, принимавшие участие в операции по высадке десанта, имеют от 80 до 200 пробоин от автоматного, пулеметного и минометного огня противника.

Выполняя боевой приказ командования в борьбе за освобождение Советского Крыма от немецких оккупантов, смертью храбрых погибло 32 человека, в том числе командир «СКА-145» лейтенант Пономарев и помощник командира «СКА-143» лейтенант Мирский.

Общие потери личного состава отряда убитыми и ранеными — 50 человек, что составляет 40% ко всему личному составу, принимавшему участие в операции.

Политико-моральное состояние личного состава здоровое, настроение бодрое.

Отмечая самоотверженную работу всего личного состава отряда, особо отмечаю работу личного состава «СКА-91», «СКА-100», сумевшего в условиях боя, несмотря на полученные катерами тяжелые повреждения, своей самоотверженной работой спасти катера от гибели.

За проявленные мужество и отвагу при выполнении боевого приказа командования 21 человек представлен к правительственным наградам».

Доклад был подписан командиром отряда капитан-лейтенантом А. А. Жидко и временно исполнявшим обязанности военкома инженер-капитан-лейтенантом М. А. Бессантиным.

В это время в Тамани тоже сложилась своеобразная обстановка. Через пролив постоянно велась интенсивная артиллерийская перестрелка между нашими и вражескими [45] батареями, носившая характер контрбатарейной борьбы. Зенитные батареи 65-го полка КВМБ и 51-й армии дружным огнем встречали группы вражеских бомбардировщиков, периодически совершавших налеты на наши позиции.

У причалов сновали катера и сейнеры, курсировавшие между Камыш-Бурунской косой и Таманью: к керченскому берегу уходили с десантниками 302-й дивизии, возвращались с раненными в бою воинами и вновь отправлялись в бой. У многих судов, возвратившихся с керченского берега, также были «ранения» — расщепленные деревянные борта и палубы зияли пробоинами от снарядов и мин.

Вот, накренясь на правый борт, подошел к причалу небольшой сейнер. Его шкипер, немолодой уже таманский рыбак Николаенко, и комендант, старшина 2-й статьи Петр Нетребко, рассказали мне, когда я подошел к сейнеру, как они под сильным вражеским огнем перевозили бойцов-десантников с большой баржи на берег. Сейчас оттуда доставили раненых: двух членов экипажа и десять красноармейцев. Борт чуть ниже ватерлинии пробит малокалиберным снарядом. Поэтому и отправили этот сейнерок в Тамань. «Снимем раненых, отойдем, где потише, отстрогаем да приладим чоп, забьем в пробоину — и снова в Камыш-Бурун, к своим товарищам», — закончил доклад военный комендант.

Слушая моряков мотобота, я невольно подумал про себя: «Геройские ребята!»

Другой ошвартовавшийся у причала катер «КМ» из таманского дивизиона охраны рейдов под командованием старшины 1-й статьи Белоусова тоже временно вышел из боя у Камыш-Бурунской косы. Старшина доложил, что катер в полной исправности, но из семи человек команды в строю осталось только двое — он и моторист краснофлотец Пихтелев. Поэтому катер приведен в Тамань для срочного доукомплектования. Они также доставили с места боя раненых — пятерых краснофлотцев из своего экипажа и пятерых красноармейцев-десантников.

Старшина катера Белоусов рассказал, что в районе высадки идет жаркий бой, а его «каэмке» пришлось и десантников перевозить с транспортов на берег, и поддерживать пулеметным огнем высаживающихся красноармейцев. «Ничего, товарищ комиссар, справимся, — подытожил Белоусов. — Обязательно отобьем у немцев Камыш-Бурунскую косу! Пускай наши батареи из Тамани «огоньку» прибавят, а там уж — давай наступай веселей на врага, братцы-красноармейцы!» [46]

Ничего не скажешь: боевое настроение у наших воинов-моряков!

В этот день мне удалось побывать и в Комсомольске, на нашей второй десантной «станции», откуда отправлялись и куда прибывали суда, курсирующие между берегами пролива. Картина знакомая: интенсивное движение судов под артиллерийским обстрелом и бомбежкой с воздуха.

Разработанный командованием метод посадки десантников на суда, сопровождение их в пути и огневая поддержка при высадке, расстановка командно-политического состава — комендантов и комиссаров причалов и судов — вся эта организация, хотя и не была безупречной, но в боевой практике в основном себя оправдала.

Движение морского транспорта проходило бесперебойно. Бойцы-десантники первого эшелона 302-й дивизии шли в бой уверенно, в приподнятом настроении. Об этом свидетельствовали беседы с бойцами, об этом же рассказал и заместитель начальника политотдела 302-й горнострелковой дивизии батальонный комиссар И. П. Фастовец, который с несколькими политработниками приготовился идти в очередной рейс на Камыш-Бурун. В прошлом И. П. Фастовец был флотским политработником, хорошо ориентировался в местных, таманских и керченских, условиях, в складывавшейся боевой обстановке. Он принимал участие в подготовке к высадке ударной группы в Камыш-Бурун. В эту группу, сообщил Фастовец, вошла лучшая рота 302-й дивизии.

Днем 26 декабря боевая обстановка у Камыш-Бурунской косы сложилась так, что наибольшие трудности выпали на долю отряда транспортов, составлявшего по плану операции третий бросок десанта. На трех больших морских баржах, ведомых буксирами, находилось около 1500 десантников с вооружением и техникой, включая артиллерию среднего калибра с боеприпасами. Кроме барж, в состав отряда входило 8 больших сейнеров с десантниками на борту.

Первыми подходили к берегу сейнеры из отряда транспортов. Сначала предполагалось, что сейнеры будут обеспечивать баржи с буксирами по своим группам (в отряде было три группы). Но из-за штормившего моря баржи очень отстали от сейнеров. Тогда командир отряда капитан-лейтенант Евстигнеев решил пустить вперед все сейнеры с таким расчетом, чтобы они, высадив своих десантников, все вместе приступили к переброске десантных подразделений с барж на берег. Группу этих сейнеров возглавил комиссар отряда транспортов старший политрук Ф. И. Чернявский. [47] Сам он находился на сейнере «Пушкин», имевшем военную команду и одну 45-миллиметровую пушку.

Противник вел с берега сильный артиллерийский огонь, и это вызвало замешательство на некоторых сейнерах. Одни остановились в нерешительности, а другие начали поворачивать обратно. В этот момент военком Чернявский проявил боевые комиссарские качества. Он приказал торпедному катеру сопровождения вернуть к месту высадки два оторвавшихся от группы сейнера, а его сейнер вырвался вперед и полным ходом пошел к пункту высадки. При этом он вел огонь по пушечно-минометным точкам противника и беспрерывно сигналил прожектором: «Вперед, за мной — на врага! За Родину!».