Питер Хухтхаузен - Кубинский кризис. Хроника подводной войны

• Название: Кубинский кризис. Хроника подводной войны
• Автор: Питер Хухтхаузен
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23907-8

Осенью 1962 г. Соединенные Штаты и Советский Союз подошли как никогда близко к глобальной ядерной войне.

Для силовой поддержки потока советских торговых судов, доставлявших на Кубу советский военный персонал, вооружение и боевую технику, ВМФ СССР отправляет в Карибское море четыре дизельные подводные лодки. На каждой лодке, помимо обычного штатного вооружения, имеется по две торпеды с ядерной БЧ. Когда лодки оказываются вблизи Кубы, за ними начинают охоту противолодочные силы Атлантического флота США.

Книга Питера Хухтхаузена повествует о событиях второй половины 1962 г. — о пике Карибского ракетного кризиса. На автора, который тогда был младшим офицером на одном из американских эсминцев, эти события оказали такое влияние, что позднее, когда он стал военно-морским атташе США в Москве, он взялся за их серьезное изучение. П. Хухтхаузен провел большую исследовательскую работу, лично беседовал с бывшими советскими подводниками, а также собирал воспоминания американских моряков, очевидцев тех событий.

Кроме того, два с лишним десятка страниц посвящено работе военных разведчиков — американских в Москве, а советских — в Вашингтоне.

---

В общем, мы все поняли, а Келли густо покраснел. Он зачитал приказ о своем переводе на «Олбани» и отошел в сторону; после него новый командир, Джордж Гроув, зачитал приказ о своем назначении командиром «Блэнди». Он повернулся, отдал Келли честь и громко произнес:

— Я сменяю вас, сэр.

Мы все отправились на полубак выпить кофе и отведать приготовленные «непробиваемым» Джексоном торт и печенье. Было как-то странно сознавать, что кэптен Келли находится среди нас со своими четырьмя новенькими полосками, но он теперь нам больше не командир.

Младшие офицеры толком и не поговорили. Мне пришлось уйти раньше на ют, потому что начальники разных рангов стали убывать с корабля, и им подавался сигнал боцманской дудкой. Потом старпом посмотрел на свои часы, и это было сигналом для всех офицеров выстроиться на юте для прощания с убывающим Келли. Он и Грейс вместе с Гроувом поднялись в каюту по левому борту, и мы знали, что через пять-шесть минут они выйдут и медленно пойдут — на «Блэнди» Келли делал это в последний раз — по нижней палубе, к трапу левого борта и к юту.

Согласно обычаю, все офицеры корабля выстроились в две шеренги лицом друг к другу. Почетный караул я уже распустил, но весь экипаж облепил леера на других палубах, Мы разобрались в строю, и я, как дежурный офицер, занял место рядом со старпомом на самой высокой точке выступа.

Я оглядел сдвоенную шеренгу облаченных в синее офицеров, ближе всех ко мне находились начальники служб — Билл Бангерт, Боб Бринер, Джим Бассет, Джим Айлберг, потом стояли старшие лейтенанты из младшего командного состава, самым близким к Бринеру был Фрэнк Фленеген; я переводил глаза от одного к другому и дошел до последнего энсина, им был Дэн Давидсон. Мной овладело странное чувство, но я не мог его охарактеризовать; мне просто захотелось, чтобы время застыло. Мысли вернули меня на мостик, к тем дням и ночам, которые никто не считал, к длинным и нудным вахтам, прерываемым мгновениями сушей неразберихи и ужаса при выходе на позицию, к гидролокационному контакту, пугающему виду боевых «Хеджехогов» на пусковых установках, к штормам — и к коммандеру Эду Келли, бывшему всегда рядом, суровому, улыбающемуся или брюзжащему. Я радовался, что мне не надо было ничего говорить, я боялся, что мой голос не прозвучит так, как нужно.

Память вернула меня в прошлое, к первой неделе обучения в Аннаполисе, когда я с группой из одиннадцати таких же первокурсников сидел в двенадцатиместном вельботе на самой середине реки Северн, стискивая обеими руками большое деревянное весло. Место рулевого было занято отставным петти-офицером, старым, с грубыми чертами лица, прослужившим на флоте тридцать пять с лишним лет; он травил нам байки про старый флот. Петти-офииер сказал нам, что у всех кораблей, как и у людей, есть душа и что мы всегда с особыми чувствами должны вспоминать наш первый корабль, Его слова пришли мне на ум именно в тот момент на «Блэнди».

Старпом посуровел:

— Ну-ка, выше головы, вон они идут! Морган, хватит дергаться!

Мне было видно, как Келли, взявши под руку Грейс, медленно спустился по трапу и пошел к шеренге, стоявшей в отглаженной синей форме. Он остановился, слегка замешкавшись, потом прошел к концу шеренги и начал прощаться. Он не останавливался, чтобы обменяться рукопожатием с каждым офицером; так поступают некоторые командиры, покидая свои корабли, но Келли посчитал это банальным. Он действовал напрямую, старомодным способом, и, медленно проходя мимо каждого офицера, смотрел ему в глаза, в глаза каждому из стоявших в обеих шеренгах, одному зараз. Я был потрясен увиденным, и события прошлого года стали медленно проходить передо мной.

Неожиданно кто-то пнул меня по правой ноге. Это был старпом, стоявший рядом:

— Черт подери, пусть Петит играет. Опоздал! Пусть играет сейчас! — Старина боцман должен был начать играть на дудке, как только Келли стал обходить сдвоенную шеренгу офицеров, но тот миновал уже троих или четверых, а Петит все еще стоял неподвижно на верхушке выступа рядом со мной.

— Петит, играйте! — прошептал я ему, когда кэптен немного приблизился и взглянул боцману в глаза, недоумевая, в чем же дело. Покрасневший, с дудкой во рту, он держал левую руку в положении «приветствие рукой» — единственном положении, в котором на флоте разрешалось отдавать честь левой рукой. Но его дудка молчала, и я видел, что она дрожит.

Старпом стал терять терпение и опять ткнул меня ногой:

— Пусть немедленно начинает играть!

Опять глянув на Петита, я прошептал:

— В чем дело, Петит?

Моргнув и вытянув дудку изо рта на треть дюйма, он пробормотал чуть громче обычного:

— Моя е…я глотка не работает, сэр. — У него дрожали губы, а глаза остекленели. Неожиданно его боцманская дудка разродилась громким свистом, он начал длинную руладу и не прерывал ее до тех пор, пока Келли и Грейс, молча следовавшая позади него, не подошли к верхушке выступа. Келли помедлил, глядя в упор на Фленегена, и нам показалось, что в воздухе повеяло теплым бризом. Келли посмотрел на флагшток, потом, ни к кому конкретно не обращаясь, громко произнес:

— Прошу разрешения покинуть ваш корабль.

— Разрешение выдано, сэр. Удачи вам, сэр, — ответил старпом за меня, поскольку, будучи дежурным офицером, эти слова должен был произнести я, но я не смог их отыскать.

Петит сыграл «Равнение на левый борт».

Кэптен и госпожа Келли пересекли выступ и начали спускаться на пирс. Мы все стояли неподвижно и наблюдали за ними, вместе с нами глаза более чем двухсот членов экипажа «Блэнди» следили за идущим по пирсу Келли. Я заметил, что он принял немного ближе к борту корабля и шел, легко переступая через береговые кабели электропитания и рукав подачи пара. Грейс шла ближе к центру пирса, а Келли был совсем рядом с бортом корабля; дойдя до промежутка в главной палубе, который был примерно посередине борта корабля, он помедлил и вдруг наклонился и рукой коснулся борта — коснулся так, как делает человек, нежно касающийся морды своей любимой лошади.

Эд Келли остановился, оглядел сигнальный мостик со стоящими повсюду по стойке «смирно» моряками, потом главную, нижнюю и верхнюю палубы и выступы мостика. Он повернулся в сторону шканцев и голосом, который не был криком, однако большинство из нас его услыхали, сказал:

— Там немного ржавчина расползается, это нижняя палуба, шпангоут 125, пусть первый лейтенант глянет, — он помолчал и добавил: — Завтра.

Мы наблюдали за ним до тех пор, пока он не взобрался на пассажирское сиденье бело-оранжевого «Эдсела». По какой-то причине на пирсе за рулем машины всегда была Грейс. Потом они уехали.

Я посмотрел на Петита, потом на Фленегена. В глазах Фрэнка стояли слезы, он заметил мой взгляд, и я отвернулся, чтобы встретиться глазами с Петитом.

— Сэр, што-та в глотку папала, мошить, сажа. Проклятые «окурки», так и знал, что они будут свои трубы продувать; не надо было этого делать.

Фрэнк его поддержал:

— Мне тоже сейчас что-то в глаз залетело, боцман.

Мы стояли и смотрели с корабля на пустой пирс; молчание прервал Билл Морган:

— Вы знаете, я вам клянусь, что Келли разговаривал с кораблем, когда шел по пирсу.

Билл Бангерт, бывший исключительно спокойным человеком, проговорил громко и отчетливо:

— Ты что, никогда не слышал, как Келли разговаривает с кораблем? Мне довелось видеть это много раз, когда он считал, что вокруг никого нет.

— Ни один человек не разговаривает с кораблем, — вмешался старпом. — Как бы там ни было, он был настоящим командиром, но он не был чокнутым.

— Сэр, разговаривать с кораблем не значит быть чокнутым, сэр. — Петит вытирал глаза. Мы глядели на него и все понимали.

Библиография

БАЗОВЫЕ ИСТОЧНИКИ

Российские

Аджубей Алексей, зять и специальный помощник премьера Никиты Хрущева. Авторское интервью, Москва, 5 сентября 1991 г.

Аджубей Никита Алексеевич, внук премьера Никиты Хрущева. Авторские интервью, Москва, 1991–1992 гг.

Чернавин Лев Давидович, контр-адмирал, бывший командир ПЛ класса «Фокстрот», командир дивизиона в 1962 г. Президент Клуба морякови подводников Санкт-Петербурга. Близкий коллега контр-адмирала Рыбалко. Авторское интервью, 29 сентября 1996 г., Санкт-Петербург.

Чернавин Владимир Николаевич, адмирал флота, бывший ГК ВМФ СССР (1985–1991 г.г.). Офицер-подводник во время кубинского ракетного кризиса 1962 г. Авторские интервью, Москва, 14 июля 1992 г., и Санкт-Петербург, 29 июля1996 г.

Дубивко Алексей Федосеевич, командир ПЛ «Б-36». Интервью, Москва, 2 и 10 октября 2000 г.

Капитанец Иван Матвеевич, адмирал флота, бывший ГК СФ, первый заместитель ГК ВМФ СССР. Офицер-подводник во время кубинского ракетного кризиса 1962 г. Близкий коллега контр-адмирала Рыбалко. Авторское интервью, Москва, 8 июня 1992 г.