Питер Хухтхаузен - Кубинский кризис. Хроника подводной войны

• Название: Кубинский кризис. Хроника подводной войны
• Автор: Питер Хухтхаузен
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23907-8

Осенью 1962 г. Соединенные Штаты и Советский Союз подошли как никогда близко к глобальной ядерной войне.

Для силовой поддержки потока советских торговых судов, доставлявших на Кубу советский военный персонал, вооружение и боевую технику, ВМФ СССР отправляет в Карибское море четыре дизельные подводные лодки. На каждой лодке, помимо обычного штатного вооружения, имеется по две торпеды с ядерной БЧ. Когда лодки оказываются вблизи Кубы, за ними начинают охоту противолодочные силы Атлантического флота США.

Книга Питера Хухтхаузена повествует о событиях второй половины 1962 г. — о пике Карибского ракетного кризиса. На автора, который тогда был младшим офицером на одном из американских эсминцев, эти события оказали такое влияние, что позднее, когда он стал военно-морским атташе США в Москве, он взялся за их серьезное изучение. П. Хухтхаузен провел большую исследовательскую работу, лично беседовал с бывшими советскими подводниками, а также собирал воспоминания американских моряков, очевидцев тех событий.

Кроме того, два с лишним десятка страниц посвящено работе военных разведчиков — американских в Москве, а советских — в Вашингтоне.

---

Холодным и туманным январским днем, через неделю после получения в Провиденсе приза, на «Блэнди» началась подготовка к церемонии сдачи командования коммандером Келли, которого назначили на должность старпома на ракетном крейсере ВМС США «Олбани»; в день ухода с эсминца он должен был получить на погоны четвертую полоску кэптена. На борту «Блэнди» к нему давно уже обращались «кэптен», хотя у него было всего три полоски, соответствующие званию коммандера ВМС.

Событие требовало проведение церемонии в два этапа. Нашим новым командиром был назначен коммандер Джордж Гроув, служивший ранее на эсминце в Тихом океане, однако протокол щепетильно настаивал на том, чтобы он не вмешивался в корабельные дела до завершения церемонии сдачи-приема командования, поэтому мы не обращали особого внимания на нового командира вплоть до того дня, когда он сменил Келли.

Мы все вошли в колею портовой жизни. «Блэнди» был пришвартован носом к берегу на стоянке пирса № 1, перед плавбазой эсминцев «Йеллоустоун». Накануне старпом организовал прощальную вечеринку в центральном офицерском клубе Ньюпорта. Поначалу было скучно, потому что большинство офицеров терялось в присутствии нового командира, который был также приглашен, но, побыв с нами для приличия какое-то время, новый командир, коммандер Джордж Гроув, ушел вместе с женой, понимая, что мы просто ждем его ухода, чтобы показать наше истинное отношение к чете Келли. Обычная холостяцкая компания засиделась допоздна, а когда ушли и супруги Келли, мы отправились заливать свое горе в «Спортсмен бар» в Айленд-Парке.

— Мне думается, что Келли надо было назначить командовать эскадрой эсминцев, — простонал Фленеген, — крейсеры для него чересчур официальны.

— Но ведь это ракетный корабль, — ответил Морган, — корабль сегодняшнего дня, а «Блэнди» всего на один шаг ушел от корыт времен Второй мировой войны; мы все однажды окажемся на новых типах.

— Нет, я не представляю Келли на крейсере, он принадлежит к старой школе и может наступить на хвост какому-нибудь штабному офицеру, тот поднимет шум, а Келли не знает, как надо быть дипломатичным, — тут и Вестерман помрачнел.

— Зато он прекрасно знает, как искать подводные лодки, и мы это доказали, Посмотрите послужной список корабля. — Морган, как всегда, занимался агитацией. Вестерман промолчал, а Брэд Шерман начал разговаривать сам с собой, как он частенько делал поздними вечерами.

— Не можете себе представить Келли на мостике крейсера «Олбани», раздающего пинки направо и налево и поучающего вахту на мостике, как надо охотиться за подводными лодками?

— Или стоящим на шканцах, когда играют «прибытие» старшим офицерам. Наверное, у них там даже старомодная «головная доска» сохранилась.

— Что за чертовщина эта «головная доска»? — поинтересовался Вестерман.

— Это хорошо отполированная декоративная доска из дуба, которая вешается над главной палубой у того или другого борта: такие доски имелись на старых линейных кораблях. По бытовавшему тогда обычаю, как только голова офицера, прибывающего на корабль, оказывалась на уровне верхней части доски, боцман начинал играть «прибытие» и заканчивал игру в тот момент, когда нога начальника ступала на главную палубу. — Морган знал все старые традиции. — В чем дело, Дак, разве вас не учили этому в школе противолодочников?

— Только не такой ерунде про старые линкоры. «Головная доска»… да нет, никогда не слыхал.

— Спроси у боцмана Петита, он-то знает, — за Фленегеном всегда оставалось последнее слово.

— Ладно, черт с ней, с доской. Лучше скажите, вы когда-нибудь видели, чтобы старпом так суетился, как перед завтрашним днем? Как будто завтра на борт поднимется британская королева, а не кучка старых толстожопых адмиралов и коммодоров. Кстати, Дак, ты завтра в почетном карауле?

— Да, и уже готов — палаш блестит, форма отглажена, мне осталось только найти человека, который бы за мной приглядел и на которого я смог бы опереться. Я буду скучать по старику.

Фрэнк поглядел на меня и тряхнул головой.

— Дак, не нагоняй сентиментальность.

Однако на следующий день все вышло совершенно по-другому, и я говорю так про твердый, как мы думали, характер Фрэнка Фленегена. Он прослужил на этом эсминце дольше любого из нас и, конечно, лучше всех знал Келли. Мы допили наше пиво и направились к выходу. На эсминец мы вернулись немного подавленными и стали ждать предстоящую церемонию смены командира.

Происходившее на следующее утро было нормальной корабельной церемонией смены командования, но поскольку этим кораблем был эсминец «Блэнди», то, как всегда на нем, случился небольшой перебор.

Экипаж в парадной форме выстроился в шеренгах на главной палубе, место перед каждым дивизионом заняли его офицеры и главные старшины, а впереди всех красовались на одной линии начальники служб. Весь штаб вместе с женами и гостями сидел на складных креслах. Связисты Билла Моргана развесили на леера флажки и парадные корабельные вымпелы, а старпом, чтобы не ударить в грязь лицом перед гостями, даже заказал оркестр Командования объединения крейсерских эсминцев, который теперь демонстрировал свое мастерство на корме, ни для кого не оставив там места. Командир дивизии эсминцев коммодор Эд Картер вместе со своим начальником штаба стоял рядом с коммодором Моррисоном, от объединения крейсерских эсминцев Атлантического флота ожидался приезд контр-адмирала Роберта Спека с его штабными офицерами. Эти офицеры плюс коммодоры с других эскадр эсминцев, 10-й и 12-й, тоже базировавшихся в Нюпорте, оживили корабль золотыми шнурами и парадной формой.

Старпом находился в повышенной степени нервного возбуждения, а мне довелось быть дежурным офицером — в парадной форме, при палаше — и командовать почетным караулом, веером стоявшим на палубе. За караулом стояла шеренга из шестерых матросов-сопровождающих. При прибытия на корабль любого старшего офицера — командира корабля, командира эскадры, или офицера штаба — боцман Петит, в зависимости от ранга прибывающего, выделял ему в сопровождение от двух до шести матросов и играл на дудке «Равнение по левому борту». По этому сигналу все на палубе принимали положение «смирно», а старший офицер с супругой должны были прошествовать от трапа до боцмана с дудкой и пройти затем на нижнюю палубу. В тот день мы узрели больше старших офицеров, чем я когда-либо видел в Ньюпорте.

Дивизион корабельного обслуживания «непробиваемого» Джексона организовал стол — с рулетами, тортом, всегдашним подкрашенным напитком (прозванным «клоповным соком»), печеньем и кофе — под сияющим белизной тентом на полубаке; отведать угощения предполагалось после окончания церемонии. Под тихим нажимом Леса Вестермана палубная команда вымыла палубы и надраила их до блеска. Корабль смотрелся хорошо, даже отлично. Накануне вечером Билл Бангерт нехотя согласился не продувать дымовые трубы (чтобы удалить сажу и попутно сорвать парадные белые тенты, плотно натянутые над шканцами и полубаком) и дождаться середины вахты, которая начиналась после окончания церемонии.

Шла обычная суета, до прибытия начальства оставалось каких-то десять минут, и вдруг, по неизвестной причине, пропало береговое электропитание. Старпом запаниковал, но Билл Бангерт приказал своим инженерам перейти на запасную установку и восстановить питание. В тот момент, когда коммодор Моррисон и адмирал Спек ступили на пирс, лампочки опять зажглись.

— На первом пирсе никогда нельзя надеяться на это проклятое электропитание, поэтому я всегда держу на парах одну установку, чтобы в любой момент перейти на нее, — вставил свое словечко Бангерт. — Никогда нельзя рассчитывать, что эти уроды обеспечат подачу электроэнергии или пара, у них каждый раз что-то пропадает.

Старпом поднялся на шканцы проверить готовность матросов сопровождения. Церемония в тот день прошла в основном так, как и планировалось, правда, когда капеллан Аренбах начал молитву, то что-то случилось со звуком и из динамиков послышался громкий хрип. Старпом грозно глянул на меня; так происходило всякий раз, когда на эсминце барахлило что-нибудь из электронного оборудования, но тут бросился вперед главстаршина дивизиона электроники техник Тайлер и настроил усилитель. Тем временем один из матросов палубной команды вывалился из шеренги и упал за леер; кто-то из стоявших рядом поймал его, предотвратив гораздо большее несчастье, и свел вниз.

Неожиданно для всех командующий объединением крейсерских эсминцев Атлантического флота адмирал Спек наградил Келли медалью Почетного легиона за превосходное командование и выдающиеся результаты в борьбе с подводными лодками во время октябрьской блокады Кубы. В приказе о награждении слова аккуратно танцевали вокруг того факта, что советскую подводную лодку заставили всплыть на поверхность после семнадцати часов изнурительного преследования — официально все это было еще под секретом, хотя Советы об этом знали, да и у нас у всех были личные фотографии лодки, поднявшейся на поверхность.